Пляжный ресторанчик - Мэнби Крис (онлайн книги бесплатно полные .txt) 📗
— Да что мне завидовать-то? — спросила я. — Можно подумать, у меня никого нет.
— Есть, конечно, но…
— Что «но»? — вздохнула я. — Мы с Ричардом не хотим жениться. Мы счастливы и так. А я все еще не пришла в себя от того, что ты устраиваешь весь этот карнавал.
— Но почему? — спросила Мэри.
— Потому что думала, что ты не веришь в брак. Пока мы учились в колледже, ты все повторяла: что толку жениться, если один портит жизнь другому, как это было с твоими родителями. Не ты ли обещала, что скорее потратишь десять тысяч на новую ванную, чем на платье-занавеску и свадебный пирог для родственников, которых и в лицо-то не помнишь, потому что годами избегаешь встреч с ними?
— Я прямо так и говорила?
— Да, так.
— Ну что ж… Это было до того, как я встретила достойного человека. Знаешь, я думаю, выходить замуж — это как рожать. Ребенка не хочешь до тех пор, пока он не появился на свет. Ну а уж там забываешь и про варикоз, и про опущение влагалища, и про растяжки, и только ждешь крестин. Наверное, я язвила по поводу замужества, поскольку боялась, что мне никто не сделает предложения. Чтобы все думали, мне наплевать, не зовут замуж — и не надо.
— Понятно. А теперь можно не скромничать.
— Ты немножко завидуешь, да? — шепнула Мэри и легонько толкнула меня в бок.
— Нет. Правда, Мэри, мне не нужны обручальное кольцо и платье, на котором больше рюш, чем на маминых венских шторах на кухне, чтобы поверить в то, что Ричард любит меня, — убежденно заявила я. — Мы счастливы и так.
И я действительно в это верила. Что было настоящим подвигом для женщины, которая родилась в эпоху феминизма. Господи, моя мама в молодости сожгла собственный лифчик, защищая права женщин! (Правда, надо признать, это произошло под воздействием сырного фондю с водкой в 1973 году.) Но когда ты выросла на сказках, которые все как одна заканчивались встречей с прекрасным принцем и свадьбой, трудно поверить в то, что любовь разнообразна и финал может быть совсем иным.
Мы с Ричардом были тонкими и сложными натурами. Он — художник, я — актриса. Мы могли позволить себе нетрадиционное поведение. Честно говоря, я тогда считала, что брак — это для слабаков, неуверенных друг в друге. Я столько раз видела, как через пять лет общения голубки уже ни о чем не могут поговорить, все темы исчерпаны. Им бы расстаться, но они боятся одиночества, боятся, что не найдут никого лучше человека, которого они в глубине души уже презирают. А за всем этим кроется еще один, главный страх — никогда больше ни с кем не переспать. И вот, вместо того чтобы пойти каждый свей дорогой, они решают пожениться. Это помогает на полгода (или сколько там нужно, чтобы по очереди пригласить на обед всех знакомых) — и им снова есть о чем поговорить.
Нет, я не считала, что это единственный возможный исход. Какая-то часть меня верила в бессмертную любовь с прилагающимся к ней похрустывающим свидетельством о браке. Но нам с Ричардом необязательно было жениться только потому, что все так делают. То, что мы жили в гражданском браке, отнюдь не значило, что он любит меня меньше, чем Билл любит мою лучшую подругу Мэри. Ведь правда же?
Глава 2
Сейчас, оглядываясь назад, я вспоминаю, что тем летом, когда произошли все эти ужасные события, Ричард часто бывая раздражен. Я списывала это на то, что он много работает. Он уходил из дому около шести утра и возвращался поздно ночью, хмурый, испачканный краской. Я не раз шутила, что Ричард видит меня только в пижаме и, должно быть, думает, что я в ней живу. Кажется, я сама видела его только спросонок залезающим в постель после того, как отключалась, отчаявшись его дождаться, или вылезающим из постели следующим утром.
Я была слепа.
Я не видела, что это конец.
Утро страшного дня было таким же, как всегда. Будильник Ричарда прозвонил в шесть часов. Я попыталась немного задержать его под одеялом. Он сказал, что не может, и сонно побрел в ванную. Я похвалила его за преданность делу и снова нырнула под одеяло. Прежде чем уйти в студию, Ричард зашел ко мне, принес чашку чая в моей любимой кружке, поцеловал в лоб и сказал: «Я тебя люблю». Потом ушел.
Я встала через два часа, и начался обычный день. Я отправилась в рекламную фирму, где подрабатывала уже две недели, позвонила в десять часов Бездарной Юнис узнать, не приглашают ли меня на пробы на главную роль в римейке «Касабланки» или, на худой конец, в рекламе кукурузных хлопьев. Нет, таких приглашений не было…
Я пообедала с одной коллегой-приятельницей. Она рассказала, что собирается замуж, а я рассказала о Мэри — до ее свадьбы оставалась всего неделя. Мы поболтали о девичниках, я дала телефон стриптизера, которого заказала для Мэри. Он должен был одеться в костюм пожарного. Точнее, раздеться. Вернулась на работу, подсчитала, какова моя поминутная оплата из расчета оклада, зашла в туалет, потом почитала украдкой журнал под столом, вместо того чтобы обзванивать клиентов. И отправилась домой.
В тот день не произошло ничего, что подготовило бы меня к вечернему событию. Хотя, если бы я верила в приметы, я обратила бы внимание на один знак. Тогда, конечно, я не догадывалась, что это было предзнаменование.
Когда я свернула на улицу, где находилась квартирка Ричарда, в которой мы жили, то услышала жалобный крик черного дрозда. Подойдя к дому, я увидела его. Подбитый дрозд лежал под вишневым деревом, на той же стороне дома, куда выходили окна нашей спальни. На него стрелой летела сойка. Не успела я понять, что происходит, как большая птица одним рывком оторвала дрозду голову.
Прежде чем я успела подойти, сойка улетела. От жалости к убитой птичке у меня перехватило дыхание — Ричард однажды сравнил меня с дроздом, он сказал, что я такая же ясноглазая и живая. Но даже это страшное зрелище не насторожило меня. Придя домой, я, как всегда, сделала себе бутерброд и села перед телевизором ждать Ричарда, как будто это была самая обычная пятница. Надо будет рассказать ему, решила я: черный дрозд, убитый сойкой. Какая ужасная смерть для нежного создания. Разве знала я, что на следующее утро пройду мимо тела бедной птички с чемоданами в руках, с чувством, будто это мне оторвали голову?
В тот вечер Ричард вернулся не поздно, с бутылкой вина, купленной по дороге домой. Он налил мне бокал и в ответ на «Как прошел день?» буркнул: «Нормально». Я напомнила, Что на следующей неделе надо купить ему костюм, а то на свадьбу Билла и Мэри пойти будет не в чем. Надо просто заставить себя сходить в магазин. Я пригрозила, что иначе сама отправлюсь в «Маркс энд Спаркс» и куплю твидовый коричневый мешок, не примеряя и не спрашивая его мнения. И вот тут-то он сказал:
— Лиззи, нам надо поговорить.
Три страшных слова «нам надо поговорить».
Считается, что именно этих слов так боятся мужчины, если их произносит женщина. Но за четыре года райской жизни ни один из нас этого ни разу не произнес. И сейчас это почему-то не обещало разговора по душам. Вскоре выяснилось, что Ричарду не так надо было поговорить со мной, как просто хотелось высказаться. Что он и сделал.
Он сказал, что не может представить нас вместе в старости, что думает об этом вот уже несколько месяцев кряду и теперь он наконец понял, что между нами все кончено. Он хочет уйти. Точнее, хочет, чтобы ушла я. Из его квартиры и из его жизни. К тому моменту как он договорил, я уже хватала ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Я не могла дышать, не могла произнести ни слова в ответ. Я даже плакать не могла. А когда ко мне вернулся дар речи, когда я хотела крикнуть, что я не согласна, что я просто не верю ему, он уже заявил, что будет спать в другой комнате, и захлопнул за собой дверь.
На следующее утро я съехала с квартиры. А что мне оставалось? Ричард ясно дал понять, что не хочет ничего обсуждать. Я попыталась сказать ему, что, может, выходные, проведенные порознь, помогут ему передумать? Может, нам стоит попробовать жить раздельно, но зачем же расставаться? «Я понимаю, — сказала я, — что тебе нужно побыть одному, иногда это каждому нужно». Но как только я предложила ему обсудить все на свежую голову, он просто заткнул уши, как ребенок.
