Первый, случайный, единственный - Берсенева Анна (читать полностью бесплатно хорошие книги .txt) 📗
Георгий, как она заметила, просто офонарел, увидав такого ангела милосердия. У него даже рот слегка приоткрылся и вид стал такой идиотский, что Полина хмыкнула, подумав: «Какие же они все-таки незамысловатые!»
– Юрия Валентиновича сразу после дежурства у спасателей вызвали на операцию, – одарив больного чарующей улыбкой, сообщила медсестра. – Поэтому укольчик сегодня я сделаю, а перевязку завтра – он сам. Или опять я приду, если… – Она выдержала эффектную паузу и, сверкнув глазами, закончила: – Если Юрий Валентинович опять будет занят.
Полина хотела сказать, что в течение суток Юрий Валентинович, видимо, все-таки освободится, но не сказала, а вышла из комнаты. Просто ей не нравились чересчур самоуверенные красавицы. Впрочем, других ведь красавиц и не бывает…
На прощанье девица небесным голосом заявила пациенту, что с удовольствием зайдет его уколоть и завтра, и послезавтра, ей совсем нетрудно, потому что она живет в двух кварталах отсюда, а вот, кстати, ее телефончик.
– Полина! – позвал Георгий, когда входная дверь за медсестрой захлопнулась.
– Ну? – спросила она, останавливаясь на пороге комнаты. – Плохо укол тебе сделали, теперь надо компресс на задницу ставить?
– Укол в вену делали, – сказал он, – так что компресса не понадобится. Она до того на одну девушку похожа, что я глазам своим не поверил…
– Красавицы все похожи, – хмыкнула Полина. – Вернее, на мужчин воздействуют схожим образом. Сугубо эстетическим, до слюноотделения, – ехидно добавила она. – Так что, может, это вообще та самая красавица и была, про которую ты подумал.
– Не может. – Георгий улыбнулся, но улыбка вышла невеселая. – С той мы в чертановской квартире жили. Но ее уже нету.
– Почему нету? – удивилась Полина. – Стоит себе, как стояла, ты же даже вещи оттуда не перевез.
– Красавицы нету. Нины.
– А куда она девалась? – осторожно спросила Полина.
Что-то в его голосе больше не располагало ни к шуткам, ни к ехидству.
– Нету, – повторил Георгий.
Похоже, об этом он тоже не хотел сейчас говорить.
«Ну и не надо! – решила Полина. – Подумаешь, человек-загадка!»
– Полина, – вдруг спросил он, – по-моему, у тебя где-то здесь рисунки твои были. К «Мэри Поппинс». Я, помню, видел, когда мы квартирами менялись. Есть они сейчас?
– Ну, есть, – кивнула она. – А зачем тебе?
– Я бы посмотрел. Можно?
– Да можно, – пожала плечами Полина. – Только я их не закончила. Издатели разорились, и вообще…
«Вообще» – это было ее возвращение к Игорю, но об этом Полина вспоминать сейчас не хотела.
Она вышла в коридор, разворошила несколько банановых коробок, в которых хранились ее рисунки; она ведь так и не успела унести их из гарсоньерки. Иллюстрации к «Мэри Поппинс» нашлись в самой нижней коробке, они были вложены прямо в книгу, и Полина вместе с книгой принесла их Георгию.
– Наслаждайся высоким искусством, – сказала она, кладя книгу с торчащими из нее листами перед ним на одеяло. – А то лучше поспал бы.
– Слушай, я себя все-таки неудобно чувствую, – сказал он.
– Неудобно на потолке спать, – ответила Полина. – А тебе чего неудобно?
– Что ты на кухне спишь.
– А где мне спать? – пожала плечами Полина. – У тебя под крылышком? Это, между прочим, твоя квартира, забыл? А в той, чертановской… Ну, не могу я там жить, – сердито сказала она, сразу вспомнив надпись на зеркале.
– Я тоже… Ладно, это мы потом обсудим. Я, знаешь, только теперь как-то оглядываться начинаю. – Он улыбнулся; на этот раз улыбка получилась совсем детская. – Стены, потолок, покрывало…
– Опять покрывало!
– Нет, правда, Полин, говорят же: пелена с глаз спадает. Вот она только теперь и спадает, да и то медленно. Ты сказала, что я замок починил, а я даже не помню – как, когда… Ладно, спасибо за рисунки.
Полина зажгла бра над кроватью, выключила верхний свет и вышла из комнаты, неплотно прикрыв дверь. Наверное, боялась, что он опять потеряет сознание.
Георгий открыл книгу и сразу наткнулся на тот самый рисунок, о котором только и думал. Стоит Бездельник на крыльце, и шляпа у него с бубенчиками…
Рисунок был вложен в книгу на той странице, к которой он и относился.
«– Вот это восхождение! – воскликнул Король, присаживаясь и запахивая мантию. – Посижу недолго… а может, и долго. А ты иди дальше.
– Ты не будешь скучать? – спросил Бездельник.
– О, конечно, нет! С какой стати? Здесь так спокойно и красиво! Я могу сколько угодно и о чем угодно думать или, например, спать.
Сказав это, он растянулся на радуге, подложив под голову мантию. Бездельник наклонился и поцеловал его.
– Тогда до свидания, Король! – сказал он ласково. – Больше я тебе не нужен.
Он оставил мирно спящего Короля и, насвистывая, стал спускаться по радуге.
Он опять отправился бродить по свету, как бродил до того дня, когда повстречался с Королем. Он любовался миром вокруг, насвистывал, пел песни, ни о чем не беспокоился и жил только одним сегодняшним днем. Порой он бывал одет в роскошное платье, а порой – в лохмотья. Но где бы он ни появлялся, он всегда приносил удачу и счастье в тот дом, который давал ему кров…»
Георгий читал это, смотрел на нарисованного Полиной Бездельника в шляпе с бубенчиками, с беспечным и светлым взглядом, – и чувствовал, как слезы текут по его лицу, больше не подчиняясь воле.
Глава 7
Георгий выздоравливал так быстро, как будто уколы, которые делал ему Саша, были не пусть и полезным, но все-таки обычным пенициллином, а живой водой.
Хотя, скорее всего, причина такого быстрого возвращения сил была та же, что и причина их полного перед тем упадка.
Причина была только в состоянии его духа, а оно совершенно переменилось за те две недели, которые Георгий провел в комнате с белым потолком.
Ну, и разительная перемена условий тоже, конечно, сказывалась. Однажды он осторожно поинтересовался у Саши, почему охранник так безропотно приносит лекарства, да и вообще выполняет все его пожелания. Вроде, например, того, чтобы давали побольше мяса, потому что «сам видишь, Малик, человеку надо здоровье восстанавливать». Георгий что-то не помнил, чтобы за все время плена кого-нибудь из охранников волновало его здоровье, поэтому появление мяса, да еще явно свежей баранины, вызвало у него оторопь. И одежда – белье, тельняшка и камуфляжные штаны, которые оказались короткими, но зато чистыми, – была принесена по первому Сашиному требованию, хотя ясно же было: Малику наплевать на то, что прежняя одежда расползается на Георгии от каждого движения и вообще выглядит так, словно он полгода лежал в могиле.
Осторожность же в вопросах объяснялась тем, что Георгий вовсе не был уверен, что Саша захочет на них отвечать. Не то чтобы тот напускал тумана – он вообще не производил впечатления человека, который способен рассчитывать свои слова и поступки, – но явно не хотел говорить о себе. А Георгий сразу же, как только попал в Чечню, понял: о том, о чем люди не рассказывают тебе сами, здесь лучше вообще не спрашивать.
Но про уколы он все же спросил. Помнил ведь те Сашины слова, которые услышал с закрытыми глазами…
Вместо ответа Саша засмеялся.
– Не бери в голову, Дюк, – сказал он. – Что значит, откуда они пенициллин берут? Это их проблемы.
– Но ведь не за так же? – пробормотал Георгий. – А мне…
– А тебе об этом беспокоиться незачем, – перебил его Саша. – Они тебя до такого состояния довели, вот пусть теперь и беспокоятся.
Может, это было и логично, но только не в условиях плена, в которых действовала совсем другая логика.
Саша сразу же выбрал это имя, Дюк, из всех возможных вариантов, к многочисленности которых Георгий привык.
– А как тебя обычно называют? – спросил он, когда Георгий наконец очухался настолько, что сообщил, как его зовут. – Если тебе что-нибудь вроде Жоры или Гоши не нравится, то я могу и полным именем.
