Спаси меня (ЛП) - Гибсон Рэйчел (книги хорошего качества TXT) 📗
Сэйди опустила глаза и почти улыбнулась.
— Здесь и в самом деле хорошие парни. Не то чтобы я хотела встречаться с кем-то из них. В основном потому, что большинство я знаю со школы и помню, как они ковырялись в носу. — Уголок ее рта дернулся, будто на секунду она забыла, куда они едут и почему, но потом внезапно вспомнила. — Слава Богу, я не спала ни с кем из них.
Это немного удивило Винса. Вероятно потому, что подростком он жил в нескольких маленьких городках, и там было не так уж много занятий, кроме как валяться на сеновалах.
— Ни с кем?
Сэйди покачала головой.
— Я оставалась девственницей, пока не уехала в колледж.
— И как его звали?
— Снеговик Бэйсингер. — Ее голос дрогнул.
— Снеговик? — усмехнулся Винс. — Ты отдалась парню по имени Фрости?
— Ну, на самом деле его звали Франк. — Она открыла бутылку и сделала глоток. — Сколько тебе было?
— Шестнадцать. Ей было восемнадцать, и ее звали Хизер.
Сэйди задохнулась:
— Шестнадцать? А твоей подружке восемнадцать? Это же незаконно.
— Это была моя идея, а она не была моей подружкой.
— Ты даже в шестнадцать не признавал серьезных отношений?
Взглянув на Сэйди, Винс улыбнулся:
— У меня было несколько подружек в школе.
— А потом?
Он снова посмотрел на нее. На техасские равнины, коричневую и зеленую траву, проплывавшую в окне за головой Сэйди. На отчаяние в ее голубых глазах, моливших его не замолкать. Просто продолжать говорить, чтобы ей не нужно было думать об отце и о реальности, которая ожидала ее в Амарильо.
— Ничего серьезного с тех пор, как я пошел в армию. — Винс никогда не умел вести бессмысленные беседы или говорить просто чтобы говорить. Но он попытается, если это ее отвлечет. — Я не знаю никого, кто был бы женат в первый раз, но знаю множество парней, у которых уже третий по счету брак. Хороших парней. Надежных. — Перестроившись в левый ряд, он обогнал «ниссан». — В армии почти девяносто процентов пар разводятся.
— Но теперь ты не в армии. Прошло уже пять лет.
— Почти шесть.
— И ты никогда не влюблялся?
— Влюблялся, конечно. — Он положил запястье на руль. — На пару часов.
— Это не любовь.
— Нет? — Взглянув на нее, Винс решил отплатить той же монетой. — А у тебя когда-нибудь были по-настоящему серьезные отношения? С обязательствами?
Покачав головой, Сэйди поставила бутылку в держатель для стаканов.
— У меня были отношения, но никогда дело не доходило до кольца. — Тревога звенела на кончиках ее пальцев, заставляя постукивать по торпеде. — Я встречалась с эмоционально холодными мужчинами, вроде моего отца, и пыталась заставить их полюбить меня.
— Ты узнала это от психиатра?
— Из программы «Линия любви» с Марком и доктором Дрю.
Он никогда не слышал о «Линии любви», но у него был психиатр, объяснивший Винсу, почему тот избегает отношений.
— Очевидно, у меня отсутствует способность к глубоким эмоциям. — Он посмотрел на Сэйди, затем снова на дорогу. — Так мне сказали.
— Женщина?
— Ага. Армейский психиатр. — Винс чувствовал взгляд Сэйди. — Чертовски умная женщина.
— Почему же у тебя проблемы с эмоциями?
Он был готов отвлекать Сэйди… до определенного предела. Предела, который не включал в себя копание у него в голове или в его прошлом.
— Так легче.
— Чем что?
Чем жить с чувством вины.
— Марк и доктор Дрю подсказали тебе, как избегать эмоционально холодных мужчин?
— Они научили видеть предупреждающие знаки.
— И ты следуешь советам?
Сэйди изучала профиль Винса с пассажирского сиденья его большой машины. Сильную челюсть и щеки, покрытые темной щетиной. Он не побрился с тех пор, как они виделись утром, но выглядел так, будто принял душ и переоделся.
— Я связалась с тобой. Это явно указывает на факт, что советам я не следую.
Прямо под кожей Сэйди чувствовала боль и мучительную тоску. Которые были так близко. Так близко к тому, чтобы выплеснуться, если она позволит.
— Точно.
Она посмотрела в окно на пыльные равнины Техаса. Ее папа умер. Умер. Это было невозможно. Он был слишком своенравным, чтобы умереть.
Следующие полчаса Винс продолжал отвечать на ее мольбу поговорить с ней. Он не трепался без перерыва, просто высказал несколько наблюдений о Техасе и Ловетте. Каждый раз, когда молчание подталкивало Сэйди к краю, голос Винса вытягивал ее обратно. Она в самом деле не знала, зачем свернула на заправку, ведь могла бы и сама доехать до Амарильо. Но так помогало — чувствовать рядом надежное присутствие.
В госпитале Винс положил ладонь ей на поясницу, и они прошли через раздвижные двери. Винс с медсестрой ждали около палаты отца, когда Сэйди зашла внутрь. Маргаритки, которые она оставила здесь вчера, стояли на столике, а рядом лежали нескользящие носки с подковами. Кто-то натянул простыни отцу до груди. Его старческие руки лежали по бокам, а глаза были закрыты.
— Папочка, — прошептала Сэйди. Ее сердце стучало в груди. В горле. — Папочка, — сказала она громче, будто могла пробудить его.
Но даже говоря это, знала: он не спит. Сэйди подошла на шаг ближе к кровати. Отец не выглядел спящим. Он выглядел высушенным… ушедшим. Сэйди коснулась пальцами холодной руки.
Отец умер, когда она только-только начала понимать его.
Слезинка скатилась у нее по щеке. Сэйди закрыла глаза и боролась со слезами, пока не начало болеть в груди.
— Прости, папочка. Парочку не удержала.
Отец был ее якорем, когда она даже не знала, что этот якорь ей так нужен.
Убрав руку с отцовской ладони, она вытерла щеки платком, который лежал на ночном столике. Даже в скорби Сэйди не могла лгать себе. Клайв не был идеальным отцом, но и она не была идеальной дочерью. Их отношения всегда были сложными, но она любила его. Любила с глубокой, опустошающей душу мукой. Сэйди глубоко вдохнула, не обращая внимания на боль в груди, и выдохнула.
— Ты очень старался. — Теперь она понимала. Понимала, учитывая его трудное прошлое. — Прости, что меня не было рядом, когда ты умер. Прости, что ты был один. Я о стольком сожалею.
Она поцеловала отца в холодную щеку. Больше не было причин оставаться у его постели. Отца здесь не было.
— Я люблю тебя, папочка. — От эмоций горло у нее сжалось, и Сэйди умудрилась выдавить слабое: — Прощай.
Выйдя в коридор, она сделала трудный звонок в «Джей Эйч». Винс стоял рядом, положив руку ей на спину, и тихо разговаривал с медсестрами. Как и ожидалось, сестры Партон ударились в слезы, а Снукс и Тайрус были сильно огорчены, но не удивлены. Жесткие старые ковбои. Как и Клайв. Они уверили Сэйди, что дела на «Джей Эйч» будут идти так же гладко, как и всегда.
Сэйди не знала, как будет жить без своего якоря, и следующие пять дней просто плыла по течению. Мало ела и еще меньше спала. Все было в каком-то тумане. Пустом, отупляющем тумане, в котором люди заезжали в «Джей Эйч», чтобы поговорить и вспомнить ее отца. Постоянный поток запеканок из картофеля и овощей и рассказов о Клайве. В тумане были и выборы гроба и одежды для похорон. Подписание документов и написание некролога. Сообщение, что отец умер от сердечного приступа, развившегося из-за тромбоэмболии. Встреча с адвокатом по недвижимости — мистером Кунцем — и с душеприказчиком.
Сэйди сидела в офисе адвоката, — через туман в голове пробивался запах кожи и полироли для дерева, — сидела с пятью самыми преданными работниками отца и слушала, что каждый из них получает по пятьдесят тысяч долларов и гарантию работы на «Джей Эйч» так долго, как захочет. Адвокаты упомянули о трастовом фонде без имени получателя, который, как полагала Сэйди, предназначался для ее возможных детей.
Все остальное оставалось Сэйди. Все — от старого «форда» отца до действующей страховки на «Джей Эйч».
Было время, всего несколько коротких недель назад, когда груз ответственности ошеломил бы Сэйди. Он и сейчас ошеломил ее, просто, может, не так сильно. Теперь «Джей Эйч» стало, скорее, якорем, чем арканом.
