С любовью, Лукас (ЛП) - Седжвик Шантель (бесплатные серии книг txt) 📗

Перевожу взгляд на маму Лукаса, которая читает один из журналов, устроившись на стуле. Она выглядит изможденной. Ее темные волосы убраны в неряшливый пучок, и кажется, что она не накрашена. Его папа тихонько храпит на диване, ноги лежат на столе напротив него, а руки убраны за голову.

— Посмотрите, кого я нашла, — говорит Кеилани, прерывая тишину.

Мама Карсона поднимает голову, и ее глаза расширяются, когда она видит меня.

— Окли, большое спасибо, что пришла. — Она встает и обнимает меня. Его папа шевелится на диване, на секунду открывает глаза, но ничего не говорит и даже не встает, чтобы поприветствовать меня.

Мама Карсона отодвигается и берет меня за руку. Не знаю, желаю ли знать ответ, но мне хочется быть храброй, поэтому задаю вопрос:

— Как он?

Она вздыхает.

— Он все еще в коме. Они сделали ему переливание крови, так как он потерял очень много своей. Четыре пинты. По пути в больницу у него дважды останавливалось сердце. — Ее губа дрожит, и она прочищает горло и пытается взять себя в руки. — Но они смогли его вернуть. Он в критическом состоянии, но дышит самостоятельно. Они просто ждут, когда он очнется, чтобы проверить...есть ли у него повреждения мозга.

Я киваю. Не хочу думать о том, что произойдет, если он не очнется.

— Хочешь его увидеть? — спрашивает она.

— Да, — отвечаю я прежде, чем могу об этом подумать или уговорить себя на это.

— Разрешено входить одновременно двум людям, но ты, скорее всего, хочешь пойти одна.

— Мне бы хотелось. Если вы не против. — Не хочу плакать перед ними. А я буду плакать.

— Пойду посмотрю, можно ли зайти. Почему бы тебе не посидеть немного с Кеилани?

— Хорошо. — Следую за Кеилани к свободному дивану. Она садится и притягивает колени к груди. Она выглядит такой потерянной. Такой напуганной. Не знаю, как поднять ей настроение.

— Как дела?

Она качает головой.

— Честно говоря, я никогда за всю жизнь не была так напугана.

Я киваю.

— Он будет в порядке.

— Просто...кровь. Его нога. Не могу выбросить это из головы.

— Я тоже не могу.

— Я так рада, что ты была рядом. Ты спасла ему жизнь, Окли. Он бы умер, если бы тебя с ним не было.

Он все еще может умереть.

Она поднимает голову и слегка мне улыбается.

— Карсон большей частью зануда, но он мой старший брат. Не знаю, что будет со мной без него. Я просто...

— Я знаю. — Сглатываю. Сильно. Я-то точно понимаю.

Подходит медсестра вместе с его мамой.

— Готовы зайти? — спрашивает медсестра.

Да. Я могу это сделать.

— Я думаю, да.

Встаю.

— Мы будем здесь, — уверяет меня мама Карсона. Я улыбаюсь и киваю ей.

— Слушай, — говорит Кеилани. — Не хочешь потом сходить за ланчем? Мне нужно ненадолго убраться отсюда, и мне бы хотелось, чтобы ты пошла со мной. Я просто...Я не хочу быть одна.

— Конечно.

Она улыбается и садится обратно на диван, а затем возвращается ее обеспокоенное выражение лица.

Я следую за медсестрой в его палату. Стены белые. Пахнет так, будто все пропитано лизолом и дезинфицирующими средствами. Мы доходим до палаты, и медсестра откидывает штору, чтобы впустить меня. Я замираю в проеме. Мое тело дрожит. Не уверена, могу ли двигаться.

Медсестра наблюдает за мной.

— Все в порядке.

— Я знаю, — говорю я. Даже несмотря на то, что все не в порядке. Совсем не в порядке.

— Можете оставаться здесь так долго, как вам захочется.Хоть он и в коме, но может вас слышать. Я работаю в этой больнице двадцать лет, и практически каждый, кто выходил из комы, говорил, что слышал людей. Говорите с ним. Дайте ему знать, что вы рядом. — Она улыбается. — Я буду снаружи. Дайте знать, если что-нибудь понадобится, — говорит она. А затем остаемся только мы вдвоем.

Я глубоко вдыхаю и подхожу ближе. Карсон окружен мониторами и пакетами с жидкостью. Вижу, как движется вверх и вниз показатель сердечного ритма. По крайней мере, его сердце все еще бьется. И сейчас это все, что я хочу видеть.

Подхожу к нему и сажусь рядом на кровать. В носу у него трубка с кислородом, и я наблюдаю, как опадает и поднимается его грудь, просто чтобы удостовериться, что он дышит.

Я бывала в такой ситуации. С Лукасом. Хотя Лукас был тощим и белым, как простыня. К концу лечения он был таким слабым, что едва мог поднять руку. Качаю головой, чтобы избавиться от воспоминаний, и сосредотачиваюсь на Карсоне.

— Карсон, — говорю я. — Это Окли. — Беру аккуратно его за руку. Не знаю, что еще сказать. Подношу его руку к губам, а затем снова кладу ее на кровать. Не отпускаю.

Я глубоко вдыхаю и начинаю говорить:

— Я думала о первом разе, когда мы познакомились. Помнишь, когда я почти упала в водоем? Никогда не признавалась тебе в этом...ну, похоже, что сейчас признаюсь, но я подумала, что ты такой сексуальный. Вот почему я мало говорила. Я не знала, что сказать. — Улыбаюсь от воспоминания. — Никогда не знала, как вести себя с парнями. Если можно так сказать. Но ты, кажется, этого не заметил. Ты был таким милым. Слишком милым, я думаю. Затем, когда ты пригласил меня на причал и угостил меня самым вкусным хот-догом, я поняла, что хочу узнать тебя получше. Я рада, что такое воспоминание осталось у меня от нашего первого свидания. Можешь отвести меня туда еще раз, когда тебе станет лучше. Хотя в этот раз я угощаю.

— Помнишь, как я волновалась, когда ты первый раз учил меня кататься на доске? Клянусь, в моем носу до сих пор осталась соль. Я была ужасной. И я знаю, что ты этого не скажешь, но мы оба знаем, что я до сих пор ужасна. — Я тихо усмехаюсь и проверяю, есть ли какой ответ.

Ничего.

— Но больше всего я помню, как ты поцеловал меня в первый раз. Когда мы сидели в моей комнате и играли на гитаре. Это был идеальный момент. Я боялась, что все испорчу. Что буду целовать тебя неправильно, но этот поцелуй был...как волшебство. Идеальный. Никогда не забуду этот вечер.

Наклоняюсь ближе и откидываю волосы с его закрытых глаз.

— Пожалуйста, вернись ко мне. Я не хочу тебя потерять. — Слеза стекает по моей щеке, и я забираюсь на кровать рядом с ним, стараясь не дотрагиваться до его тела или до его раненой ноги. Кладу голову рядом с его головой и касаюсь его лица, позволяя эмоциям взять верх, позволяя им вырваться наружу. Все еще держу его за руку. — Думаю, я люблю тебя, — шепчу я, зная, что он, возможно, не может меня слышать.

Не знаю, как долго лежу рядом с ним. Минуты. Часы. Я запомнила каждый звук, каждое гудение мониторов, расположенных вокруг нас. Его глубокие вдохи и сердцебиение.

В течение какого-то времени нахожусь в палате. Я должна уйти, чтобы его семья могла вернуться. Касаюсь губами его щеки и слезаю с кровати.

— Я вернусь завтра, — говорю я. — Обещаю.

И вдруг я чувствую, что его рука дернулась. Совсем немного. Сердце начинает колотиться, и я смотрю вниз на его руку, находящуюся в моей.

Слезы свободно текут по лицу, и я наблюдаю, как снова поднимается и опадает его грудь. Глаза снова возвращаются к рукам, которые переплетены. Он не отпускает меня, и я знаю, что это не рефлекс. Он знает, что я здесь. А затем я вспоминаю про его семью. Мне нужно сказать им или медсестре, что он ответил. Встаю, чтобы уйти, и он снова сжимает мою руку. Он не открывает глаза и не движется, но все еще крепко сжимает мою руку.

— Я скоро вернусь, — говорю я. Выбегаю за штору в коридор. Медсестра стоит за стойкой, и, когда видит меня, ее глаза расширяются.

— Что случилось?

— Он сжал мою руку, — говорю я.

Она быстро идет в палату, и я следую за ней. Она проверяет несколько мониторов и капельницы. Поднимает со своей стороны простынь так, чтобы я не видела раны, но я все равно отворачиваюсь. Когда она заканчивает, показывает мне следовать за ней из палаты.

— Это замечательный знак. Обычно люди не отвечают так быстро, как только впадают в кому. Он делает успехи. Позвоню его доктору. Вам, возможно, следует рассказать его семье, что он отвечает. Даже если было простое пожатие руки.