В объятиях Элиты (ЛП) - Станич К.М. (библиотека книг .txt, .fb2) 📗

Если бы Чарли не был на лестничной клетке в тот самый момент, он бы гораздо раньше догадался о моих ошибочных поли отношениях. Это ведь полиаморные отношения, верно? Я имею в виду, в некотором роде?

— Я надеру им задницы ради тебя, — говорит Зак, поднимаясь во весь рост. Он чертовски пугающий. Я бы не хотела играть против него.

— Это мы ещё посмотрим, — растягивает слова Крид, проходя через поле и останавливаясь в своей красной куртке. Он поднимает взгляд на Виндзора и приподнимает одну, идеально гладкую светлую бровь. — Я удивлён, что ты не носишь красную куртку, учитывая твоё происхождение и всё такое.

— О пожалуйста, вы, американцы, и ваши британские оскорбления. В них нет ничего, кроме грусти. Честно говоря, я нахожу их довольно жалкими. Если бы ты действительно хотел задеть меня, ты бы знал, что у меня не было секса много лет, и ты бы назвал меня бесполезным придурком, и покончил с этим. А теперь отвали, и давай начнём матч. — Он пускает свою лошадь галопом в поле, а Крид оглядывает меня и дарит улыбку, в которой нет ничего похотливого.

— Ты выглядишь ужасающим, когда так улыбаешься, — говорю я ему, но он, кажется, воспринимает это как комплимент и подходит, чтобы встать надо мной, убирая выбившуюся прядь волос с моего лица.

— Хорошо. Я хочу, чтобы весь мир знал, что я не побоюсь бросить им вызов, если они испортят мою уке. — Я прищуриваюсь, глядя на него, но он так чертовски самоуверен, что просто отворачивается и поправляет свой красный пиджак.

— Я не уке, — ворчу я, потому что уке — это буквально слово, производное от японского глагола укеру, что означает получать. И если вы думали о чём-то непристойном, то вы были правы. Уке — это тот, кто, гм, получает анальный секс в отношениях мужчина/мужчина. — И откуда ты вообще знаешь, что это такое, если ты так чертовски сильно ненавидишь мою «нелепую» мангу, а?

Крид игнорирует меня, замирая, когда Тристан, наконец, выезжает из конюшни на спине сверкающей белой лошади. Я вроде как чувствую, что ему и Виндзору следовало бы поменяться; это больше соответствовало бы их характерам. Но потом я вижу, как он скачет, выпрямив спину, высоко подняв голову, как истинный аристократ, и я вся дрожу. В этом красном пиджаке он выглядит как король. Бог.

— Блядь, на твоём месте я бы тоже хотел с ним трахнуться, — бормочет Зейд, жуя жвачку и проводя татуированными руками по куртке, в то время как Миранда и Эндрю подходят, оба тоже одетые в чёрное.

— Это неправильно — объединять близнецов в пары, чтобы они боролись друг с другом, — бормочет Крид, но Миранда игнорирует его.

— Хорошо, ваше высочество, где моя лошадь? Давайте начнём эту битву и прольём немного крови!

— Меня тревожит, — растягивает слова Крид, глядя на неё с тяжёлыми веками, — насколько тебя возбуждает мысль о насилии. А мама думает, что это я задира в семье. — Она хватает его за руку и тащит к конюшням, в то время как я присоединяюсь к Чарли и Алексе в тени трибун, несколько охранников сидят вокруг них свободным кругом.

Там много вина и фруктов, то, и то что осталось от тыквенного пирога. Папа ест кусочек и курит косяк. Клянусь, я никогда не упускаю из видит, что он курит. Дело в том, что это помогает ему есть и позволяет контролировать уровень боли. Однажды, когда миссис Флеминг принесла несколько своих фирменных самокруток, и папа выкурил одну на крыльце, соседка через дорогу прибежала и закричала, что на федеральном уровне марихуана всё ещё входит в список наркотических средств номер один.

Я всё время твердила ей о том, что это растение лекарственное, гораздо безопаснее опиатов, и, честно говоря, это не её чёртово дело. С тех пор она не приходила. Никто не отнимет у Чарли обезболивающее в моё дежурство.

— Это должно быть весело, — говорит он, откидываясь на спинку мягкого сиденья и улыбаясь, когда я сажусь рядом с ним и подворачиваю платье под бёдра. Очевидно, игра разбита на сегменты, называемые чукки… или, может быть, чуккеры? Иногда трудно понять из-за акцента Виндзора.

Принцесса Александра без умолку болтает после начала игры, указывая на лучших игроков — Виндзора и, что неудивительно, Тристана — и рассказывая нам всем о том, как однажды она встретила мужчину своей мечты, играющего на матче по поло в Портси в Австралии. Очевидно, отец Винда был настоящим спортсменом.

Я не очень увлекаюсь спортом, но наблюдать за тем, как мои парни разъезжают в сексуальных нарядах на спинах красивых лошадей — настоящее удовольствие, особенно потому, что Чарли, кажется, наслаждается этим, его карие глаза сияют, когда он наблюдает за матчем.

Две команды довольно равны по силам, как с опытными, так и с неопытными игроками (Зейд — милашка, но он в некотором роде бесполезен, как и охранник, которого втянули в соперничество), и счёт очень близок. Я могла бы это сказать даже без объяснений Алекс.

Нет, всё это чувствуется в том, как расправлены плечи её сына, как нахмурено его лицо и как он смотрит на Тристана с другого конца поля.

Здесь могут быть и другие люди, но, насколько я могу судить, у них очень личный спарринг-матч.

Тристан ухмыляется, и это выражение ещё больше бесит принца, заставляя его становиться небрежным и отчаянным в своих движениях — точно так же, как он предупреждал Крида во время их поединка на мечах. Когда его команда проигрывает, и он в ярости спрыгивает с лошади, я вскакиваю на ноги.

— Сейчас вернусь, — говорю я Чарли и Алекс, сбегая по ступенькам и выскакивая из-под навеса к сараю. Когда Виндзор Йорк проигрывает, он злится. А сегодня он просто взбешён.

Мне удаётся проникнуть в здание через боковую дверь всего за несколько секунд до того, как это делает принц.

Виндзор врывается в сарай, потный и разъярённый, отбрасывая свою клюшку для поло в сторону. Одетый в эти обтягивающие брюки и ботинки, шляпу и чёрную куртку, он — как грёбаное видение. Сейчас он действительно похож на принца; было бы невозможно думать о нём как о ком-то другом.

Он тяжело дышит и дрожит. Его руки в перчатках сжимаются в кулаки, когда он смотрит на меня.

— Твой друг просто невыносимый сопляк, — произносит он, изо всех сил стараясь держать себя в руках. Он ненавидит проигрывать. Ненавидит. И он только что проиграл на своей родной земле Тристану Вандербильту из всех людей. — Может быть, с моей стороны было ошибкой вернуть его в академию?

— Ты действительно так думаешь? — спрашиваю я, когда Виндзор подходит, чтобы встать передо мной, и я отступаю назад, прижимаясь всем телом к внешней стороне одного из стойл для лошадей. До меня доносится мягкий стук копыт и ржание.

— Я думаю… — начинает Виндзор, наклоняясь, чтобы расстегнуть свой пиджак, осторожно расстёгивая каждую золотую пуговицу с идеальной точностью. — Он важен для тебя, и я просто хочу дать тебе то, чего ты хочешь. Вот и всё. — Его куртка расстёгивается, открывая взмокшую от пота белую рубашку-поло под ней. Винд отбрасывает куртку в сторону, на покрытый сеном земляной пол.

— Ты слишком изнуряешь себя, — говорю я ему, потому что думала об этом уже давно. Виндзор Йорк всегда на шаг впереди и изо всех сил борется за то, чтобы всё оставалось по-прежнему. Ему нужен перерыв. Даже я это знаю. — Тебе не обязательно быть везде и всегда.

— Нет, обязательно, — отвечает он, а затем отбрасывает свой чёрный шлем в сторону, позволяя ему проскочить по полу конюшни. — Я не позволю каким-то избалованным американским соплякам победить меня.

Мои губы поджимаются, но я чувствую, как натянутая нить в Виндзоре оборвалась. Вот он хулиган из хулиганов, о котором я так беспокоилась раньше. Я всегда полагала, что, если его выпустить на волю, он может нанести реальный ущерб. Конечно, он всё это время наносил ущерб за кулисами, но… кажется, сейчас он очень зол на Тристана.

Я отхожу от столба и обхожу его полукругом, короткое кружевное платье, которое я надела для этого мероприятия, шелестит по моим бёдрам. По коридору свистит ветерок, и я протягиваю руку, чтобы не сдуло соломенную шляпу с моей головы.