Мой слишком близкий друг - Алюшина Татьяна Александровна (книги бесплатно без регистрации полные .txt) 📗
– Митя, – посмотрела я на него, переполненная и распространяющая вокруг себя радость, я это чувствовала, какое замечательное слово: чувствовала. – Митя, у меня замерзли руки!
И показала ему свои немного побелевшие от холода пальцы. Он тут же сжал их своими ладонями, принялся сильно растирать, так лучисто и радостно улыбаясь, словно слиток золота нашел.
– Никогда не думал, что стану так радоваться тому, что у тебя замерзли пальцы! – и он подышал на мои, сжатые его ладонями в кулачки, пальцы.
– Митя, – обрадовалась я еще одному настойчивому чувству и тут же поделилась с ним, – я хочу есть! Я ужасно голодная!
– Какое счастье! – очень серьезно вдруг сказал он, внимательно глядя мне в глаза.
– Димьен, – раздалось у него за спиной, – ты так бежал к своей мадемуазель, что распугал всех чаек в округе. Мадемуазель Марта выздоровела?
– Да! – звонко и радостно подтвердила я сей факт.
– Я очень рад, – улыбался добродушно Марсель и протянул Мите пакеты с покупками. – Это твоя рыба и устрицы, я положил тебе еще кальмара.
– Спасибо, – поблагодарил Митя рыбака, пожал ему руку и, обняв меня за талию свободной рукой, повел торопливо вперед. – Идем скорее, будем тебя кормить!
Мы ехали до нашего дома и всю дорогу хохотали – перевозбужденная, немного оглохшая от непривычной силы звуков, от яркости цвета и силы запахов, я громко смеялась и рассказывала, какие потрясающие чувства испытываю все разом, и они меня оглушают и слепят и так сильно хочется жить всеми этими чувствами!
Первым делом, войдя в квартиру, Митя потащил меня за руку в кухню, усадил на высокий стул за барной стойкой
– Сначала устрицы, утолить твой голод! – комментировал он, быстро доставая продукты из пакетов и лимон из холодильника. – А потом я приготовлю тебе рыбу.
– Здорово! – смеялась я.
Я не могла остановиться и все время смеялась – то совсем тихо, то неудержимо хохотала. Оказывается, это такая потрясающая штука – жизнь в чувствах и ощущениях!!
А Митя не переставал улыбаться и каждую минуту посматривать на меня, словно проверял, не привиделось ли ему мое выздоровление, не исчезло ли это чудо. Он сноровисто и быстро вскрыл несколько устриц, выложил их на большое блюдо, поставил его на барную стойку, разрезал лимон, достал устричные вилки, и, встав рядом со мной, сам взял первую устрицу, выдавил на нее лимонного сока, подцепил вилкой и отправил мне в рот…
Я зажмурила глаза и неспешно смаковала настоящий вкус, это невозможно описать и передать словами – почувствовать настоящий вкус еды, да еще и устрицы после почти пяти месяцев полного забытья…
– Еще одну, – шепотом сказал Митя, и я с готовностью открыла и рот и глаза.
– И ты ешь, – указала я ему на блюдо, забрала у него вилочку и взяла еще одну раковину себе. – Митя, это потрясающе! – закатывала я глаза, уплетая устрицы одну за другой.
– Подожди, я тебе еще сейчас рыбу приготовлю! – пообещал с большим энтузиазмом он.
Говоря это, Митя сделал некое движение корпусом, откладывая пустую раковину, мышцы на его руке под белой футболкой плавно перекатились, и я вдруг ясно увидела его всего, как никогда раньше не видела и не осознавала – поворот головы, мощную шею, мышцы торса, крепкие руки и длинные сильные пальцы! И отчетливо почувствовала такой родной и знакомый запах! Меня прошибло с головы до ног разрядом высоковольтного тока от этой моей и его сексуальности, что я вдруг почувствовала.
Я почему-то осторожно и медленно отложила в сторону устрицу, которую держала в руке, неотрывно глядя на Митю, а он как раз повернул голову, посмотрел на меня, удивленно приподнял одну бровь, не поняв сразу моего изменившегося настроения и выражения лица. Момент, когда я скакнула с высокого стула в его руки и сильные объятья, я не успела осознать, но поцелуй, в который попала, преодолев это небольшое расстояние, я ощутила до мелочей, каждой дробленой долей секунды.
Это был поцелуй всей моей жизни! Сладкий и горький до беспамятства!
Я не могла напиться этим поцелуем и, кажется, постанывала и готова была зарыдать от ликования и обиды одновременно. Обиды, что такой поцелуй происходит первый раз в моей жизни.
– Марта! – прервал это мое чудо, тяжело дыша, Митя и прижал мою голову к своей груди. – Девочка, надо остановиться, мне очень трудно сдерживаться.
– Митя, – отстранившись от его груди, я посмотрела ему в лицо и накрыла его губы ладонью. – Ничего не говори, я не могу сейчас без тебя, я, наверное, жить без тебя не могу вообще.
И он застонал, сдаваясь, и снова поцеловал меня и, не отрываясь от моих губ, подхватил на руки и понес в спальню. Момент раздевания я помню не очень отчетливо, помню только, что мы очень спешили, и мне казалось, что я сознание потеряю от возбуждения и того, что чувствовала к этому мужчине! И на самом деле почти потеряла свое чувственное сознание, испытав оргазм, как только он победно и сильно вошел в меня!
– Марточка! – Успокаивал меня Митя, покрывая быстрыми поцелуями, пока меня трясло всю в полуобморочном состоянии, остановившись, давая мне возможность пережить всю силу и красоту этого момента. А потом мы куда-то торопились, что-то шептали друг другу, и второй оргазм настиг меня одновременно с его вершиной, и от мощного чувственного потрясения я орала, не сдерживаясь, удивляясь самой себе. Первый раз в жизни я кричала во весь голос, занимаясь любовью.
Но ни поразмышлять над этим, ни перевести дух возможности не представилось. Мы не смогли оторваться друг от друга и, начав неспешно целоваться, благодаря друг друга поцелуями за пережитую потрясающую высоту и чувственность момента, не успели и заметить, как снова завелись, загорелись…
Лежа на боку, облокотившись на кровать и подперев голову рукой, Митя смотрел на меня, поглаживал мою руку и бедро, не прикрытые одеялом, и мы тихо разговаривали.
О, боже, боже! Когда он вот так говорит – совсем тихо, на грани шепота, я с ума схожу! Медленно, что усиливает значение и весомость каждого слова, и настолько доверительно и сексуально, что у меня каждый раз мурашки по спине бегут. По глупости и слепоте своей раньше я принимала свою реакцию на этот его голос за восторженную радость откровения между близкими друзьями и только теперь в полной мере осознала и оценила всю силу чувств, которую вызывал во мне этот мужчина.
– Митя, – призналась я так же тихо и интимно, – когда ты вот так говоришь, очень тихо, медленно, чувственно, я могу испытать оргазм только от твоего голоса, даже если ты будешь читать мне инструкцию по эксплуатации крана.
– А ты слышала свой голос, когда ты так говоришь? – улыбнулся он мне с большим сексуальным намеком. – Вот от него точно можно оргазм словить в самом неподходящем месте.
– Ты помнишь те четыре дня во время наводнения?
– Ну, еще бы, – усмехнулся Митя, почему-то несколько грустно. – Самые лучшие воспоминания в моей жизни. Этот непрекращающийся дождь, как музыкальное оформление наших ночных разговоров. И твой сексуальный до умопомрачения тихий голос, было такое ощущение, что он меня обволакивает всего, и как ты рассказывала о себе, о своей работе, у тебя лицо светилось.
– Митя! – возмутилась я и попыталась сесть, но он не дал, придержав меня рукой и снова поглаживая. – Это мои самые лучшие воспоминания про твой волшебный голос и про то, как ты искренне рассказывал о себе и о своей учебе, и про то, как он меня обволакивал.
– Значит, у нас очень похожие воспоминания, – своим чудным, тихим, возбуждающим голосом заявил Дмитрий Рубцов.
Он явно о чем-то задумался, замолчал, гладил меня по руке, по бедру, снова по руке и вдруг признался:
– Когда мне позвонил Игорь и сказал, что с тобой случилось, и я представил тебя, истекающую кровью, именно тогда, в этот момент я понял, как сильно люблю тебя, девочка. Давно люблю. Я не знаю, когда именно это чувство переросло из любви к тебе, как к младшей сестренке, к другу в любовь к женщине, но очень точно помню тот момент, когда понял, что хочу тебя, сильно хочу. Тебе исполнилось двадцать два, было лето. Помнишь, мы как-то ждали Левку, а он задерживался, и тогда мы вдвоем пошли на набережную гулять. И сидели в кафе, пили шампанское, и ты что-то весело рассказывала и так активно жестикулировала, что пролила шампанское себе на грудь и стала вытирать его салфеткой и звонко смеялась, а шелковая ткань платья обрисовала лифчик под ним, через который был виден розовый сосок. Я чуть с ума не сошел тогда. Мне даже сидеть было больно, так я тебя хотел, – и он посмотрел на меня, договаривая все недосказанное глазами.
