Перехватить шеф-повара (ЛП) - Гудмен Рейчел (читать книги полностью без сокращений txt) 📗

Освистывания и крики стали еще оглушительнее. Мое сердце часто билось в районе ребер, каждый дюйм моего тела был покрыт потом и грязью, вонью от моих собственных страданий — ядовитая смесь отчаяния, разочарования и злости.

Толкая дверь в раздевалку, я не поднимал глаз, избегая суровых взглядов моих товарищей по команде, и, быстро забрав одежду из сумки, направился в душ. Мне не нужно было видеть то, как Крис яростно срывал с себя форму и бросал на деревянную скамью, этот звук был крайне громким в стоявшей тишине. Мне не нужно было подтверждение от Остина, Тони или Олсона, что я облажался, играя как любитель, — их обида была таким тяжким грузом, что казалось, будто я волочил за собой цепь. Мне не нужно было визуальное доказательство того, что вся линия обороны по-прежнему была в своей потрепанной форме, следя за каждым моим движением, как будто я будущая добыча для хищников. И кто мог упрекать их? Защита вытащила для the Blizzards две последние игры, которые все-таки окончились поражением.

Пресса и тренерский состав рассматривали поражение команде the Raiders как единичный случай, в результате чего квотербек, новичок Фитцпатрик, отвечал за мяч, в то время как я отдыхал. Но сегодня вечером не было никаких оправданий — я не смог достойно выступить против самой слабой команды в лиге. С самого первого броска я почувствовал разрозненность и неслаженность, и так и не смог найти свой ритм или задать свой собственный.

Правда была в том, что я не ощущал спокойствия с того моего спора с Гвен. Я ненавидел, страшно ненавидел то, что я вытащил на поле с собой и эту эмоциональную нерешительность. Моя сексуальная жизнь не должна была иметь места в игре. Мне ли не знать об этом. Как бы там ни было, в чем была моя проблема? Я никогда не позволял личному дерьму и мелкой фигне отвлекать себя или как-то влиять на мою игру раньше, так что же случилось теперь?

Душевые были пустыми, предлагая столь необходимую отсрочку от осуждений и негативной реакции. Я снял майку и щитки, резко втягивая воздух от острой боли, пронзившей мою грудь. Возможно, у меня трещина в ребре, или если мне повезло, то всего лишь гематома — я получил столько ударов за игру, что потерял им счет.

— Стоунстрит, пресс-конференция, три минуты, — прокричал тренер Эшли, его суровый голос отражался от кафельной плитки.

Я вздохнул. Я думал, что душ мог бы подождать. Вздрогнув, я натянул футболку, даже не потрудившись, чтобы сменить свои штаны из лайкры. Время было неподходящим для того, чтобы беспокоиться о своем внешнем виде. Хотя я и чувствовал себя так, как будто все мое тело было поломано, но в тот момент, когда я переходил из личного пространства команды к контролю на публике, я выпрямил спину и поднял подбородок, моя походка была такой, как будто каждый шаг не причинял мне никакой боли. Как будто в моем колене не было мусороперерабатывающей станции, что измельчала мои кости в пыль

Вспышки камер защелкали, когда я вошел в зону общения с прессой, беспокойство охватило меня изнутри, когда я увидел пустое кресло тренера Эшли у стола. Обычно он присоединялся ко мне на пресс-конференциях, но я подумал, что он отказался от общения со мной после сегодняшнего «представления».

Атмосфера в комнате была обвинительной, потому как пять десятков оголодавших репортеров были готовы растерзать меня на части. Я не знал, когда что-то изменилось. Когда я раньше обозревал эту толпу, то видел партнеров, сторонников, людей, с которыми у меня были хорошие рабочие отношения, но сейчас мне казалось, что я был окружен противниками, которые не могли дождаться момента, чтобы посмотреть на мое падение.

Я занял свое место и поправил микрофон. В очередной раз Том Фелпс был первым, кто задал вопрос.

— Логан, сегодняшний вечер оказался весьма неприятным. Ты развалился на части прямо там. Что произошло?

«Спасибо, что высказался без обиняков, Том».

— Всю ответственность за игру я беру на себя. Нет никаких оправданий тому, как я выполнил свою работу, — ответил я, потому что это было именно то, что он хотел услышать, но также потому, что это было правдой. Проигрыш был моей виной. — Наша защита упорно противостояла the Browns, и я горд тем, что они старались сделать, в то время как мы не вели острой оборонительной работы с самого начала.

— Ты отдыхал на прошлой неделе во время игры против the Raiders. Как ты думаешь, отразилось ли это как-то на динамике твоих движений? — спросила Венда, репортер the Colorado Post. Ее обычно весьма приятная личность была ожесточенной, ее голос был обвинительным.

Я вздохнул, потерев свою челюсть.

— Это физическая игра, и пропуск — это часть игры. Я просто не смог выступить так хорошо, как требовалось. Я должен улучшить свою форму, исправить ошибки и больше тренироваться. Всегда есть место для совершенствования, и я собираюсь всецело посвятить себя этому.

Ответ уже практически вырвался у меня изо рта, когда репортер ESPN выпалил:

— Не мог бы ты вернуть нас немного в прошлое к тому, что происходило в твоей голове, когда ты перехватил тот шестиочковый в четвертом периоде? — он говорил о том броске, который был сделан Крису, но был перехвачен и возвращен в зону тачдауна.

— Я пытался сыграть по-крупному. У меня было желание бороться, но я не смог забросить мяч туда, куда это было необходимо, — сказал я, очередной заготовленный ответ, мой голос звучал на автопилоте.

— Были сообщения о том, что ты, возможно, получил значительные травмы во время игры с новоорлеанцами три недели назад. Можешь рассказать об этом и как это повлияло на тебя, в особенности на игру с Cleveland сегодня вечером?

— Я в порядке. Если бы я не восстановился полностью, то не одел бы форму, — сказал я, говоря эту ложь сквозь зубы. И все в комнате знали об этом. Но точно так же как от меня ожидали то, что я буду сражаться, превозмогая боль, от меня также ожидали того, что я должен был потворствовать прессе. — Благодарю всех за внимание.

Я начал подниматься, но, конечно же, Том Фелпс будучи тем еще мудаком, должен был нанести последний удар.

— Ходили слухи о твоей любовной связи с шеф-поваром твоего ресторана. Я заметил, что Гвен Лалонд сидела в одной из самых роскошных лож. Возможно, ее присутствие было отвлекающим фактором для тебя?

Я сохранил безразличное выражение на лице, несмотря на то, какое потрясение от сказанного им я ощутил внутри. «Гвен пришла?» Долбанные предположения. Я играл просто отстойно, потому что думал, что Гвен не пришла, исключительно для того, чтобы показать лучшую игру за всю свою карьеру, когда она была на трибунах.

— Или, возможно, она присутствовала, потому что Крис Лалонд ее брат-близнец. У тебя есть разумный вопрос, касаемо футбола, Том? Нет? Отлично.

Я вышел из комнаты, до того как сделал что-нибудь неразумное, за что, вероятнее всего, меня бы отстранили от игры, а юрист Тома Фелпса определенно подал бы на меня в суд за сломанную челюсть.

Крис сидел на скамейке перед своим шкафчиком и завязывал свои ботинки. Он уже одел свой костюм, вокруг его шеи был обернут шарф, а пара перчаток зажата между зубами.

— Лалонд, ты следующий, — сказал я.

— Я не буду общаться с журналистами. Не после такого унижения, — Крис поднялся и взял свою спортивную сумку, закрыв на ней молнию.

— Ты должен, — я двинулся к своему шкафчику, не обращая внимания на жгучую агонию, которая охватывала мою ногу с каждым шагом.

— Я ничего не должен. Член комиссии может собственноручно выписать мне штраф, — сказал он, и я заметил, что он не встречался со мной взглядом. Он и остальная часть команды, которые вели себя так, как будто всего этого обмена любезностями не было на самом деле.

— Послушай, сегодня произошла катастрофа, и я всецело беру ответственность на себя…

— Мои поздравления за такую осознанность, Капитан Очевидность, — пробормотал он.

— Но мы все профессиональные спортсмены, — продолжил я, снимая футболку и бросая ее на пол. — Мы должны показать главному офису, фанатам и остальной части лиги, что мы можем принять свой проигрыш и вернуться назад с большими силами.