С любовью, бывший (СИ) - Снатёнкова Алёна (читать книги бесплатно полностью TXT) 📗
– На том камне, я успел вылизать каждый сантиметр между твоих ног. – шепчу в шею, прикусывая кожу, в надежде, что такие слова немного успокоят ее, и отгонят стеснение.
– Чем тебе угрожали, мартышка? – вопрос, который не оставляет меня в покое. – Чем? – Раздвигаю ноги еще сильнее, и провожу членом, размазывая по коже всю влажность.
Майя выгибается, и приходится поддерживать её под спину, не давая упасть.
Смотрит на меня затуманенным взглядом, и продолжает молчать.
– Чем тебя запугали? – уже рычу, на сантиметр, входя в неё и тут же убирая бедра.
– Сестрой и папой. – Орет мартышка, выталкивая из себя всю боль того времени.
Самое поганое, что я не смогу изменить прошлого. Не смогу защитить Майю и успокоить. Сказать, что не позволю никому причинить ей вред. И это блядь убивает меня. Убивает осознание того, какие суки живут рядом. Те, кто так запросто может сломать чью-то невинную жизнь, надавливая на единственное, и самое родное.
Поворачиваю её голову к себе так, чтобы суметь поцелуем стереть из памяти все дерьмо, которое произошло из-за меня. Пальцем провожу по влажным складкам, еле касаясь набухшего клитора. Она стонет мне в рот, хватая за волосы, прижимая ближе к себе. Её хриплое порывистое дыхание – опаляет.
– Хочу тебя, мартышка. Я столько ждал, что не могу больше терпеть. Обещаю, во втором раунде одними пальцами покажу тебе фейерверк, но сейчас…
– Глеб… – Сильнее сжимает мои волосы, но я отодвигаю руки, перекладывая Майю спиной на кровать.
Вдалбливаюсь в рот языком, разводя её длинные ноги в разные стороны.
Мысль одна – нужно прямо сейчас войти в нее, и трахать так, словно от этого зависит моя жизнь.
Но я первый.
Знаю, что первый.
Поверил словам в записке.
Уверен, что не врала она. Да и я отличо знаю своих родственников.
Аккуратно развожу ноги в разные стороны, и, обхватывая ладонью член у самого основания, медленно вхожу в нее, тут же проглатывая громкий крик боли.
***
Убить всех родственников, сдохнуть самому, воскреснуть и молить о прощении.
Она ведь на самом деле никогда...
Девственница.
Я всегда был уверен, что их уже не существует на этой земле. Блядь. Телки дают каждому направо и налево, раздвигая ноги по первому зову. Каждая ведется на фирменные часы и брелок от дорогой тачки. А тут…
Сука.
Тело онемело. Я в ней, смотрю прямо в глаза, но боюсь даже двинуться. Боюсь снова причинить боль. Шок до горла достал, лапами своими сдавил всё, и перекрыл доступ кислорода.
Конечно, после её записки, где черным по белому было написано, что под угрозами мартышку заставили соврать, я предполагал, что такое возможно. В какой-то момент, понял, что так и было. Но не был готов к доказательствам.
Не был готов к её слезам, которые поочередно скатывают по щекам одна за другой. Майя сейчас больше похожа на спящую принцессу, с открытыми глазами. Только вот вряд ли поцелуй морального урода разбудит её.
Сколько намёков, сколько громко сказанных слов.
Блядь, да я целый год мысленно вырывал её сердце, и скармливал его голодным собакам. Хотя должен был резать других. Защищать своё. Оберегать.
– Мартышка, как... – блядь, это у меня сейчас голос дрожит?
– Если ты сейчас остановишься, и свалишь откручивать чьи-то головы, то меня больше не увидишь. – Грозно так, с эффектом от мокрых глаз, хнычет Майя, теплой ладошкой гладя меня по руке.
А я застыл, как холодец в холодильнике. Мне настолько хреново, что смысл её слов доходит до тугой башки с заметным опозданием. А когда всё-таки доходит, понимаю одну, самую охрененную вещь: «Аверина меня не ненавидит». Это блядь настолько круто, что я на секунду скидываю с себя тяжкий груз, медленно погружаясь в тесноту, к которой меня подпустили.
Двигаю тазом, отмечая, что Майя расслабляется подо мной, шире открывая глаза, ртом хватая воздух.
Даже если я сейчас начну просить прощения, то это все равно ничего не будет значить. Слова ничто. Пустое. Чувствую себя дурацкой марионеткой из симс, которым херово поиграли, кривыми руками.
Еще одно движение, и мартышка пытается подхватывать ритм, приподнимая бедра. В ней так узко, что свихнуться можно. Горячо, будто член в кипящее масло опустил, и как псих вытащить не могу. Кайфую.
Готов кончить в эту же секунду. Яйца уже звенят, и этот звук херачит по ушам. Но нельзя. Не сейчас. Кажется, что когда всё это остановится, я потеряю то, что успел обрести. Пытаюсь отвлечься, думая о родственниках, которых заставлю ответить за все поступки. Казню. Уничтожу. Но просто так ничего не спущу с их рук.
Но Майя не помогает. Ее очередной стон, отдается в моей голове. Наклоняюсь, чтобы прикоснуться к раскрытым губам. Они как источник жизни. Нежно целую, выпивая эликсир, насыщая им все тело. Кровь кипит, от каждого нового стона.
Черт.
Я сам, как девственник, еще немного и всё… финал.
Но Майя опережает.
Её возбуждение достигает пика, и она, дернувшись, ногтями вдавливается в мои плечи, громко стонет в пароксизме своего первого оргазма.
***
Майя выкрикивает моё имя, и этот голос я запомню на всю жизнь. Он сладкий, как сахарная вата. Неосознанно растворяюсь в нём.
Прижимаюсь сильнее, вгоняя член во всю длину. Меня хватает всего на несколько энергичных толчков. Выскальзываю из её мокрого влагалища, и бурно кончаю себе в ладонь. Я тупо не посмел, запачкать её живот.
Мартышка тут же вскакивает, прикрывая голое тело подушкой.
– Прости, что пришлось соврать.
Блядь.
Она сейчас серьезно попросила прощения?
У меня?
Моя сильная девочка.
К ней хочу. Обнять хочу. Но приходится на секунду отвлечься. Прохожусь по комнате, открывая комод, чтобы полотенце достать и руку вытереть. А потом возвращаюсь. Одним шагом перепрыгиваю через всю комнату, прижимая к себе любимое тело.
– Мартышка, ты убиваешь меня. – Чем я заслужил её? Где я так выделился перед Богом, что он решил вернуть её мне? – Это я должен душу за бесценок продать, чтобы ты смогла простить меня.
Целую снова мокрые от слез ресницы, и понимаю, что значит чувствовать себя беспомощным. Дохлым. Никаким. Хватит ли у меня, вообще, слов, чтобы загладить чужую и свою вину? Меня ведь всегда тянула к ней. Не было и дня, когда бы я не вспоминал, про свою пчёлку Майю. Да, ненависти было больше, но блядь, я взрослый парень, мог бы и забить на всё это. Но я помнил. Не мог переключиться на другую. Только она. Только моя обезьянка.