Сестра милосердия - Колочкова Вера Александровна (читаем бесплатно книги полностью .TXT) 📗
– И что? И как вам Лена потом все это объяснила?
– Да никак не объяснила. Я ей и звонить больше не стала. Взяла Матвея да увезла. А она его и не потеряла, стало быть. Не позвонила после этого мне ни разу. Говорят, куда-то в Испанию со своим Анри умотала, на сборище свободных художников…
– Получается – украли вы Отю, что ли?
– Ну почему – украла? Я ему не кто-нибудь, я ему родная бабка! А вот Ленка – никто, и всегда будет никто…
– Так это что, Ада? Ты передумала насчет Ленкиного опекунства, так надо полагать? – подал острожный голос из угла гостиной Павел.
– Ага. Передумала. Я, Павлик, другое чего надумала насчет Матвея, но это уже разговор особый. Для того я вас обоих сюда и позвала. Да ты встань, встань с ковра-то, чего расселась, как клуша… – снова повернулась она к Тане. – И Матвея отпусти, пусть пока один посидит. Никуда он от тебя не денется, не бойся. Поговорить нам надо…
– Ой, да он мне не мешает, пусть на руках будет! – с трудом поднялась с колен Таня, по-прежнему прижимая к себе ребенка. – Да он и не успокоился еще, дрожит весь…
– Ладно, ладно, пусть на руках будет, переживательница моя сердешная… – с улыбкой проговорила Ада. – Успеешь еще, напереживаешься досыта, мало не покажется… Пойдемте хоть за стол сядем, что ли. Серега постарался, в столовой стол к ужину накрыл…
Ужин в их странной компании, если посмотреть официально, прошел в теплой, дружественной почти обстановке. Ада расспрашивала Павла об общих знакомых, потом всплакнула за помин души погибших сына с невесткой, потом оценила, как на Тане французская дорогая блузка сидит… Очень похвалила, кстати. И Павлу при этом так фривольно подмигнула – он покраснел даже, неловко улыбнувшись. Вот стерва старая – ругнулась беззлобно про себя Таня. Еще и подмигивает, главное… А когда расторопный Сергей принес из кухни поднос с кофе, Ада вдруг посерьезнела лицом, подобралась вся, хлопнула сухими ладошками по белой скатерти:
– Ну, теперь, друзья, давайте о главном поговорим… Я вот что решила, собственно. Я вам Матвея на воспитание в семью отдам. В вашу семью. Вы меня поняли?
– Нет… – дружным хором ответили Таня и Павел, удивленно на нее уставившись.
– А чего тут непонятного-то? Ну, нет у вас пока семьи… Так пусть будет! Женитесь, и все дела. Ты, Павлик, сейчас мужик одинокий, насколько я понимаю. Отец-одиночка, да? Вот говорила тебе тогда – не иди у стервы своей на поводу! А ты не послушался! Ну ладно, это я так, к слову… И ты, Танюха, девушка свободная, так ведь? Вот и женитесь! И живите здесь, в этом вот доме. Он мне в наследство переходит, а я вам его отпишу… Чего молчите-то?
Они и в самом деле молчали, только смотрели на Аду во все глаза. Павел даже вперед чуть подался, потом откинулся на спинку стула и расхохотался от всей души:
– Ну, Ада, ну женщина… Ой уморила, не могу! Ну, молодец… Все как всегда – в бой и с шашкой наголо! Вот вся ты в этом… Я сюда ехал – готовился к сюрпризу, конечно, но чтоб к такому…
– И чего ты ржешь, как молодой конь, Павлуша? – не улыбнувшись даже, обиженно проговорила Ада. – И ничего я такого сюрпризного вам и не предложила… На мой взгляд – прекрасная семья у вас получится. Ты – не дурак, Танюха – добрая очень. И жена из нее золотая должна получиться. Посмотри, как она детей любит! И приемыша твоего любить будет. А мне в вашем браке свой резон есть – хочу Матвея в добрые руки пристроить. Чтоб в семье хорошей рос, чтоб с настоящим отцом, с доброй матерью. И чтоб любили его по-настоящему, а не из-за наследства Костиного… А ты ему, сыну моему, не чужой вовсе, ты ему друг был! Я знаю, ты не обманешь. Ну скажи, чего я такого плохого надумала? Ржет он, видишь ли… А я знаю, что делаю! Я всегда знаю, что делаю, между прочим…
– Да ты не обижайся, Ада. Просто нельзя вот так, сразу. Сама огорошила, а теперь сердишься… Да и Таня, смотри, до сих пор в себя прийти не может…
– Ну, это и понятно – она же женщина все-таки. Ей-то как раз в этой ситуации и пристало подрастеряться немножко да помолчать из скромности. А ты мужик! Ты взвесить все, обдумать да решить все должен, а ты ржешь! Вот я и не поняла – ты против моего предложения, что ли?
– Ну почему сразу против… – тихо проговорил Павел, осторожно взглянув на Таню. – Разве я сказал, что я против?
– Тогда слушай меня, Павлик… – снова хлопнула Ада ладошками по столу. – Жить, как я уже сказала, будете здесь, в этом доме. Он ваш будет. Матвея усыновите официально, все честь по чести. Всеми финансами, после Костика оставшимися, тоже ты распорядишься в пользу Матвея. Ну и о своем приемыше позаботишься, это понятно… Я тебе верю, Паша. Не обманешь. Ты ж у нас мужик честный… Правда, с Ленкой будут проблемы, она как ближайшая родственница может этому воспротивиться. Ей же не Матвей нужен, ей опекунство над ним нужно, сам понимаешь… Ну, да это уж мои заботы будут! Откуплюсь от нее, припугну немного, и подпишет она все отказные бумаги как миленькая. Ну что, согласны? Танюха, скажи хоть слово. Чего молчишь? Или ты от радости язык проглотила? Что ж, оно и понятно – такие мужики, как Пашка, на дороге не валяются. Да и Матвей, или, как ты говоришь, Отечка, всегда с тобой теперь будет – в сыночках твоих. Ты же так этого хотела, Танюха!
– Да… Да, я и вправду хотела… Я и сейчас хочу… А только… Только…
– Что – только? Говори громко, чего ты там лепечешь себе под нос!
– Да не могу я замуж, Ада! Все хорошо вы придумали, да только я – не могу! Я бы конечно… Но не могу!
– Почему?!
– Да долго объяснять. В общем, есть одно обстоятельство… Вы о нем не знаете… Вернее, Павел не знает…
– Отказываешься, значит? И Матвей тебе уже не нужен, выходит?
Таня вздрогнула от ее громкого сердитого голоса, испуганно прижала к себе ребенка. Он давно уже спал на ее руках, сложив ручки в любимую свою позу – ладошка в ладошку, молился будто. Потом взглянула на Павла почти затравленно…
– Так, стоп. Не кричи на нее, – вытянул он вперед руки, будто отодвигая Адин сердитый рык в сторону. – Чего ты сразу голос повышаешь, ей-богу? Не все ж тут к твоему характеру адаптированы… Мы сейчас с Таней домой уедем, посоветуемся немного, а завтра тебе объявим свое решение. Хорошо?
– Да ладно, черт с вами… Поезжайте, советуйтесь. Хотя чего тут решать? Ишь, обстоятельства у нее выискались…
– Ада, а можно я Отю с собой возьму? Вдруг он проснется, а меня нет… – жалобно попросила Таня.
– Ну, началась старая песня! Да бери, бери, чего уж…
Она вышла их проводить на крыльцо, смотрела грустно, как отъехала от ворот машина, постояла еще, сгорбившись. Потом усмехнулась про себя, качнула головой и пошла в дом, спасаясь от первых капель майского дождя – теплого, звонкого, по-русски разухабистого. Во Франции так дождь и не пляшет – он там изысканно льет, будто строго по нотам, будто боясь ненароком сфальшивить, не в ту тональность попасть… А русский дождь – он такой. Лупит и лупит от души, и не боится ничегошеньки…
Выбравшись на шоссе, машина Павла Беляева, вздохнув облегченно, полетела весело по майскому дождю, бодро стряхивая «дворниками» лишнюю влагу с лобового стекла. Ехали молча, если не считать тихого Таниного носом пошмыгивания – никак не могла со слезами своими управиться, все текли и текли по щекам, по подбородку, по шее, потом пропадали в вырезе французской блузки… Павел изредка взглядывал на нее сбоку, потом проговорил тихо:
– Тань… Я понимаю, конечно, все это так… Ну, нелепо, что ли… Я, кстати, тебя предупреждал, чтоб ты ко всему готова была…
– А ты… Ты почему тогда согласился, если все так нелепо? Ты сказал, что ты вовсе не против…
– Так я и в самом деле не против! Что изменилось-то? Ну, не будет у нас времени на раздумья всякие. Не дала нам с тобой судьба времени на них. И ладно, и бог с ним! Только не подумай, что я из-за дома, из-за денег… Хотя, знаешь, и дом, и деньги никому по большому счету помешать тоже не могут! Чего уж тут из себя дурного альтруиста изображать… Просто вот этот пацаненок у тебя на руках – он сын моего друга, понимаешь? Сам бы я, может, и не напросился на такой подвиг, конечно… Я ж не благородный герой, я обыкновенный мужик, как все. Но теперь я за него в ответе, раз мне его доверили. И я хочу, чтоб он в хороших условиях рос! И Гришка мой тоже! Чего тут плохого, скажи? Да и для тебя мне тоже хочется… Чтоб и ты жила хорошо, и бабка твоя – Мудрая Пегги… Чего ты, Тань? Ты во мне сомневаешься, да? Так я давно уже… Ты не сомневайся во мне, пожалуйста. Я и сам в себе теперь не сомневаюсь. Я другой уже, будто промыли меня всего внутри дочиста, и я сначала жить начал…
