Чудачка, стоящая внимания - Флей Джин (читать полностью книгу без регистрации txt) 📗
Портрет он не видел, хотя и порывался, но я была непреклонна, и вот, наконец, скинув царственную личину и натянув платье попроще, рано утром я пробралась к нему в кабинет, его, слава богу, не оказалось, водрузила на злополучную подставку портрет и смылась, прихватив сундук-ларец; надо было срочно заняться капитаном, я его совсем забросила, боюсь, как бы опять не одичал.
Сундук я закопала вовремя, еще даже время осталось следы замести, когда на «Беспощадном» пробили склянки. На капитанские громы, молнии и намеки на пеньковый галстук за дезертирство я оправдалась тем, что находилась в плену у наших заклятых врагов, но мне удалось бежать, и не просто, а еще и похитить один важнейший адмиралтейский пакет, в котором должно быть что-то сверхсекретное, потому что за мною была наряжена громадная погоня, пришлось загнать дюжину лошадей и поубивать массу преследователей.
Капитан, не мешкая, выхватил у меня пакет, сломал печать и погрузился в изучение гербовых бумаг как минимум до обеда. Дело выходило не простое, чтобы добраться до сундука с барка «Святой Антоний», потерпевшего крушение в здешних опасных водах, надо разгадать несколько головоломок, составленных покойным капитаном барка. Его милость наотрез отказались от моих услуг и списали меня на берег, пока они сами не решат закавыку. Когда придет время действовать, они пришлют нарочного. Ну что же, ничего не оставалось, как подчиниться.
ГЛАВА 35. КРЕПОСТЬ, В КОТОРОЙ ПОЯВИЛИСЬ БРЕШИ
Я не хотела, но ноги меня понесли прямо к Корсану, потому что авторское тщеславие – страшная штука, ему ничего не стоит пересилить все доводы рассудка.
Дверь была приоткрыта, и я осторожно заглянула вовнутрь. Корсан сидел на краешке стола, сложив руки на груди. Его задумчивый взгляд был устремлен на подставку, то есть на мой портрет, и такой, что по нему ничего нельзя было прочитать: одобряет он или порицает, и если порицает, то за что именно.
Войти я не решилась. Я постояла у двери, поколебалась, но все равно не решилась и, рассердившись неизвестно на что, пошла слоняться по дому и, наверное, черт меня надоумил, полезла на чердак.
Одной там было жутковато, но я подбадривала себя уговорами, что на чердаках грозы очень редки и это не вертолет, а мыши – что ж, сразу не съедят, успею крикнуть напоследок, кажется, это возымело кое-какое действие, и я более уверенно пустилась исследовать пыль времен, скопившуюся здесь в изобилии. Больше всего меня заинтересовал чемодан с книгами и фотографиями. Они относились к девятнадцатому веку, его концу и уж одним только этим были привлекательны.
Томные дамы в белых длинных платьях, шляпах и с зонтиками, господа в сюртуках, с тростями, при усах и цепочках, глядели безмятежно и празднично. И казалось, что они жили легко и беззаботно и не были так умудрены, как мы, и их не обуревали страсти и разочарования. Хотелось крикнуть им: «Господа! Послушайте! Вы не подозревали, какими вы были счастливцами!»
Я нашла еще один альбом, раскрыла и замерла, потому что этот мальчик мне был хорошо знаком, и этот юноша тоже. Это был Корсан еще до своего несчастья. У меня даже дух захватило от его необыкновенного лица. Тонкое, изящных линий, и самое главное – глаза, а улыбка! Боже мой! Оно было слишком хорошо для нашего мира, слишком светло и одухотворенно. И еще с ним стояла тоненькая девушка. Я сразу поняла, что это его возлюбленная Сессилия, она была подобна ему. То были два ангела, которых жестокая судьба занесла не в их время. Но она исправила свою ошибку, одного забрала на небо, а по другому прошлась своим чудовищным катком.
Я встала и захлопнула альбом оттого, что было невыносимо грустно, и, растяпа, выронила фонарь, и все погрузилось в непроглядный мрак под стать моему настроению. Как всегда! Я пошарила внизу, нашла фонарь, но он не зажигался. Посидела, глаза немного привыкли к темноте, встала и двинулась в предполагаемом направлении.
Я добралась бы благополучно, если бы не страх, который внезапно напал на меня, мне померещился подозрительный шорох и писк. Я рванула, не разбирая дороги, на что-то наступила и полетела, и поняла, что значит искры из глаз от боли. Это как у меня сейчас. Все бы ничего, но нога! Я не могу встать и шевельнуть ею. Неужели сломала?! Я осталась сидеть в надежде, что боль поутихнет и смогу как-нибудь дойти, но она и не думала утихать. Я осторожно ощупала ступню и заплакала, потому что она была неестественно вывернута. Ну вот, доигралась! Фантазия у меня всегда рада стараться и услужливо набросала ближайшее будущее: два здоровенных санитара держат меня под белые руки, а седенький профессор громыхает зубастой двуручной пилой, потом они все стоят на высоком крыльце, машут мне платочками, а я бойко ковыляю на костылях. Ну что за дура, ей богу! Слезы у меня тут же высохли от досады, и я поползла к двери. Открыла ее и выбралась на площадку. Но по лестнице мне все равно никак не спуститься. Я ждала, но никто не появлялся, а кричать не хотелось, однако не век же мне так сидеть горемычной. Я разулась и с первого раза попала в металлическое чучело, рыцарь неодобрительно звякнул, но как-то не очень гневно и звонко, второй раз получилось значительно лучше и появился Жорж, осторожно выглядывающий из-за угла в надежде Билли зацапать.
– Жорж! – позвала я.
– Лиз, вы чего там сидите? – удивленно спросил он.
– Я не могу спуститься, у меня что-то с ногой сделалось.
– Ах ты, господи! Я сейчас хозяина позову.
Корсан примчался тотчас, очень встревоженный.
– Я, кажется, ее сломала, – виновато улыбнулась я, успокаивая его.
Он взял меня на руки, отнес в мою комнату и там осмотрел.
– К счастью, это всего лишь вывих. Вам сейчас будет больно, но придется потерпеть.
Он приказал Жоржу покрепче вцепиться в меня и дернул.
Я вскрикнула. Никто бы на моем месте не удержался. У меня из глаз не то что искры посыпались, а и слезы, причем крупные, как горох.
– Ну, ну, милая леди, боль сейчас пройдет.
Да-а, ему легко говорить, нога-то не его.
– Ой, нет, не трогайте больше! – вскричала я.
– Я не буду, но попробуйте сами шевельнуть ступней.
Я попробовала. Больно, но терпеть можно. И хотела встать, но Корсан не разрешил.
– Сейчас это делать не следует. У вас растяжение, и вам придется обходиться одной ногой несколько дней.
Жорж принес бинт, и Корсан забинтовал мне пострадавшую.
– Ловко вы это! – похвалила я его умелые руки.
– Была кое-какая практика. А теперь, милая леди, расскажите, как это вас угораздило.
– Просто фонарь погас, потом мыши померещились, я на что-то наступила, ну и вот, – я вздохнула.
– И какая нелегкая вас туда понесла?
– Ну там же интересно! Пыль веков осела!
– Вы, наверно, в детстве были очень послушной, тихой маленькой девочкой.
– Да, откуда вы знаете?
– Догадался, потому что сейчас вы наверстываете упущенное.
– Вы думаете, это плохо? – забеспокоилась я.
– Нет, но сейчас вас уже нельзя поставить в угол и лишить сладкого за ваши проделки.
– И не надо. Кстати, а что вы думаете о портрете?
– Он очень не плох.
– Правда?! – обрадовалась я.
– Увы.
– Почему?
– Для хорошенькой женщины талант – преступление, она тогда забывает о своем главном предназначении.
– О каком?
– Одно в вас хорошо, милая леди, догадливостью вы не отличаетесь.
– Говорите уж прямо, что я глупа как пробка.
– Ну я бы не был так категоричен.
– Я вас больше не задерживаю. Не вижу, чего ради вы тратите на меня свое время?
– И тем не менее я задержусь здесь, когда вы сердитесь, то становитесь неотразимой.
– Вы сейчас сказали, как Энтони, мы всегда с ним ссорились.
– А со Стивом?
– Нет, за все время мы поссорились только два раза.
– Из-за чего?
– Ну это не существенно, я опять наболтала вам много лишнего.
– Вы мне не хотите сказать?
– Нет.
– Но я уже знаю, он ревновал вас. И было за что?
