Клятва графа Калиостро (СИ) - Крылатова Екатерина Александровна (книги бесплатно читать без .txt) 📗
Миниатюрная молодая женщина с копной светло-каштановых волос, усмиренных шпильками, поджатыми губами и внимательными карими глазами. С их последней встречи она не постарела ни на день, даже платье – темно-вишневый дорожный костюм безо всяких излишеств – было тем же самым. Вот только голос... голос был другим. Чужим, постаревшим, уставшим и удовлетворенным. Никогда прежде, на памяти Ирины, Людмила Лаврентьевна не «звучала» как довольный жизнью человек.
- Узнаешь меня, Ирина Порфирьевна? Вижу, что узнаешь, - сказала она беззлобно. – Не доводи до греха, отойди от зеркала. И ручонку свою загребущую из кармана достань.
- Как ты здесь оказалась? – только и смогла выдавить из себя ведьма.
- Это было нетрудно. Гораздо труднее было найти это место, - Людмила повела изящной белой рукой, смахивая с зеркала изображение, - но мне не привыкать к трудностям.
Три пары округлившихся от изумления глаз впились в зеркальную поверхность. Изображение не сменилось, как обычно, легкой дымкой – оно исчезло, оставив вместо себя стекло. Волшебное око Бестужевой, над созданием которого она трудилась не покладая рук и сил, стало обыкновенным зеркалом, пускай огромным, раритетным и дорогим.
Ирина опомнилась первой. Ей хватило ума не нападать, не пытаться пленить или обезвредить. Видела: не по зубам орешек, и один суеверный страх сменился другим.
- Кому ты продалась? Когда?!
- Никому и никогда, - она наблюдала за попытками соперницы найти истину с нескрываемым весельем. Поджатые губы смягчились. – Ты была слишком молода, глупа и самоуверенна, чтобы смотреть по сторонам, а я наивно верила в существование справедливости. Галина Николаевна, Семен Станиславович, - она отвернулась от побелевшей Ирины и присела в шутливом реверансе. – Людмила Андреевна Лаврентьева, рада знакомству. Такой изысканный букет подлости и глупости нечасто встретишь.
Галина во все глаза смотрела на эту девчонку с резким требовательным голосом. Да, девчонку, ей едва ли можно было дать двадцать пять.
А Людмила откровенно потешалась:
- Заговорщики! Мятежники! Вампирьи марионетки! Против кого воюете, срам один!
- Ну, знаете, дамочка... – начал Семен, но Ирина бесцеремонно заклеила ему рот.
- Идем, - бросила она. – Поговорим без посторонних.
- Нет-нет, мой ангел, - Лаврентьева хихикнула напоследок и вновь поджала губы. – Эти «посторонние» идут с нами, или остаемся здесь все вместе. Говоря откровенно, я бы не отказалась от чашки хорошего английского чая. Можно даже с цикутой, не возражаю.
Чай Людмиле предоставили, от свежеиспеченных кексов с цикутой она вежливо отказалась. Уютов вертелся, как уж на сковородке. Галина же не могла взять в толк, почему древняя ведьма, которую явно пугала эта неизвестно откуда взявшаяся девочка-вундеркинд (шутка ли, «разочаровать» зачарованное зеркало), любезно подливает ей чаю.
Почему она, черт подери, беспрекословно подчиняется?!
- Всё очень просто, Галина Николаевна, - откликнулась незваная гостья. – Не считая того, что я колдунья, мы с Иринушкой хорошо друг друга знаем, даже слишком, пожалуй. Она догадывается, что, раз уж я не убила ее на месте, у меня есть предложение. Удивлены? Еще бы, - ответила она себе. – И будете гадать долго. А когда тебе без малого триста лет, любое удивление длится не больше минуты, верно, Иринушка?
- Не смей меня так называть! - взвилась та.
- Я помню, кто называл тебя так, - сказала Лаврентьева спокойно. – Вы не боялись ни презрения людей, ни проклятья небес. Вы любили... точнее, любила ты, а он тешил свое самолюбие.
- Мы любили друг друга, - заклокотала Бестужева. Она сверлила взглядом ухмыляющуюся Людмилу и, казалось, не замечала ничего вокруг.
- Ой ли? Дитя, эта иллюзия – единственное, что осталось в тебе живого. Плоть твоя давно мертва, - она перевела взгляд на костлявую руку с желтовато-синюшной кожей и слоящимися «черепаховыми» ногтями. – Чье бы тело ты не захватила, оно будет медленно умирать, потому что ты гниешь изнутри.
- А вы? – вмешалась Галина.
- А я ничего крала и наставника не убивала, - прохладно заметила гостья. – Это мое тело, делаю с ним что хочу, имею право. Я прожила долгую, насыщенную, за редким исключением праведную жизнь и собираюсь уйти со сцены достойно. Триста мне исполняется в декабре, - пояснила она. – Жаль, до весны не доживу.
Было что-то пугающе-безумное в этом чаепитии. Сюрреалистическое. Во всяком случае, для Уютова и Галины, которым успела надоесть история запретной любви графа Лаврентьева и девицы Бестужевой, но которые и подумать не могли, что третья пострадавшая сторона этой истории однажды явится к первой и будет пить с ней английский чай. Та самая «сварливая жена на сносях»! Интересно, родила ли она?
- Родила, - фыркнула вдовствующая графиня. – И это еще одна причина, почему Виктор не согласился бежать из-под ареста со своей возлюбленной Иринушкой, - слово «возлюбленной» из ее уст прозвучало как ругательство. – Ни я, ни старый граф Лаврентьев отношения к перевороту не имели и были оправданы, а, сбеги мой муженек, пятно на родовом имени въелось бы куда глубже... Вы хотите услышать мою правду, не так ли, Галина Николаевна? Оно и верно, не век же нашей Иринушке белые одежды-то носить?
- Расскажешь – обоих удавлю, - пригрозила Бестужева. – И Уютова, и Галину... Николаевну.
Семен непроизвольно потер горло.
- Может, не надо? – жалобно попросил он. – Кто старое помянет...
- Значит, не хотите узнать, какую свинью мне подложила Марьюшка Бестужева, моя кузина и тетка этого агнца? Родной брат отца Ирины женился на Марьюшке незадолго до того, как пригреть осиротевшую племянницу. Приютили, отогрели, хоть и невзлюбила тетка Марья бедную девочку, - ухмылка Людмилы стала совсем понимающей. – А время быстро летит, вот уже и племянница – девица на выданье, надо ее в свет выводить, жениха подходящего искать. Марьюшке самой недосуг было, вот и попросила меня, а я, дура, по доброте душевной согласилась. Жалко сироту, ни гроша за душой, из достоинств – только фигура да фамилия...
Ирина, хоть и потемнела лицом, возражать не стала. Галина и Уютов окончательно перестали что-либо понимать. Чтобы Ирка Бестужева добровольно хамство терпела?!
- Я к тому времени хоть и не раздалась особо, но лицом подурнеть и мужу надоесть успела, - продолжила Лаврентьева, делая глоток чая. – Сговорили-то нас на скорую руку. Батюшка за меня хорошее приданное давал, а граф Дмитрий Васильевич, отец Виктора, и рад был сынка своего повесу женить. Волочиться за дамами он, конечно, не перестал, но пыл поубавил. Я закрывала глаза – что мне оставалось? Тем более что все его дамы знали правила игры. Все, кроме одной, той самой бедной сиротинушки...
- Он полюбил меня, ты всё никак не можешь этого понять!
Людмила захохотала. Слишком уж явно прослеживалась ирония: умирающая старуха заявляет женщине в самом расцвете молодости и красоты, что ее, старуху, их общий жигало любит больше.
- Святая наивность! Виктор любил только себя и свое отечество, и то к концу жизни я начала сильно сомневаться в любви к последнему. Я ведь тебя предупреждала, мой ангел, по-женски, по-человечески. Страсть, похоть, азарт охотника – его обычные чувства. Он чтил меня как супругу, по обязанности, но я благодарила небеса и за это. Смирение в кровь и плоть вошло: у ведьм, и не только нашего рода, в те времена с личной жизнью серьезные проблемы были. Ты ненавидела меня и желала моей смерти, а я тебя жалела. Глупая, глупая...
Кого она считала глупой – себя ли, Ирину ли – колдунья не уточнила. Возможно, что обеих.
- Полюбить человека, который на ответную любовь не способен, ужасно. Ты разрушила себя до основания. Посмотри, во что ты превратилась! Одержимая ненавистью и безумной идеей швырнуть его душу обратно в наш мир, - Людмила покачала головой. – Мне жаль тебя, дорогая. Мне действительно жаль тебя.
Ирина не впечатлилась. Вместо этого она указала на мужской перстень с гербом, украшавший тонкий пальчик собеседницы.
