В ожидании счастья - Бялобжеская Анастасия (читать книги без регистрации полные .txt) 📗
— Думай, что говоришь.
— Прости. Я не хотел.
— Ты все время говоришь „прости", „я не хотел", а? Ты не хотел отставать в учебе. Ты не хотел так обращаться с отцом — мне все равно, какой он. Ты не хотел быть выгнанным из школы, а теперь ты не хотел приводить сюда девчонок и заниматься с ними черт знает чем. Дальше что? Наркотики? Чем ты еще меня порадуешь? А?
— Нет, мам.
Бешеная ярость Глории сменилась истерикой.
— Убирайся!!
Тарик, опустив голову, пошел наверх, но у лестницы остановился.
— А как ты узнала, что он голубой?
Глория уронила голову на спинку дивана с глубоким вздохом.
— Иди спать. Закрой эту проклятую дверь и иди спать.
ПАР
Робин опять опаздывала. Я уже замечала за ней эту дурную привычку. Я сидела в парилке и ощущала особый прилив сил. До этого целых полчаса отзанималась аэробикой, а потом еще десять минут работала на тренажере. Это, кстати, было замечательным достижением, если вспомнить, что в самый первый раз я едва выдержала пять минут.
— Эй, Саванна, ты уже тут?
— Да, наверху.
Робин вошла, прикрыла дверь и растянулась на нижней полке.
— Слышишь, эти белые меня скоро до психушки доведут.
— Почему? Что происходит?
— Во-первых, в нашем отделе, кроме меня, еще четыре страховщика. Ведь так?
— Ну да.
— Значит, так, несколько месяцев назад Марва рожает абсолютно здорового ребенка. Первого. Ей тридцать девять, но выглядит она на пятьдесят. Короче, такое впечатление, что чуть ли не каждую неделю этот ребенок подхватывает очередную болячку, и Марва теряет голову, все бросает и мчится домой. Сегодня утром ребенок снова заболел, Марва бросила недописанные бумаги по страхованию и уехала домой. А кто остался доводить это дело? Угадай.
— Ты, естественно.
— Вот-вот. Ну почему, скажи мне, нельзя было попросить Молли или там Нормана сделать это? У них все равно ничего срочного нет. Хотя нет, Норман весь день занят — ворон считает. Мне что, воспринимать это задание как знак особого доверия? Но я не обольщаюсь. Хотелось бы знать, когда ко мне прекратят приглядываться? Я уже тысячи раз себя зарекомендовала. Они же знают, когда аврал, на меня можно рассчитывать. На самом деле ведь так. Поэтому я и сатанею. Когда, скажи, пожалуйста, последний раз мне повышали зарплату? Хотела бы я знать, что за премия ожидает меня к Рождеству. Сегодня просидела без обеда, а завтра чуть свет — подъем и вперед: надо быть там не позже семи часов, чтобы все успеть. И ведь смотри: явится в отдел наша Марва и начнет с того места, до которого я доведу. В итоге она или аплодисменты сорвет или вконец запутает все, что я сделала.
— Знаешь, моя работа тоже не сплошной восторг. Раньше бензин рекламировала, а теперь с меня требуют целый ворох рекламы по поводу наших программ, которые все сплошная скука. Я половину времени трачу на то, чтобы убедить разные журналы, газеты и другие средства информации сообщать про нас. А на следующей неделе буду иметь удовольствие организовывать для президента компании, журналистов и так называемых людей искусства „круглый стол". Короче говоря, из меня скоро выйдет прославленный агент бюро путешествий. Я, черт возьми, весь день с телефона не слезаю.
— По-моему, у тебя работа скучная.
— Чушь это, а не работа.
— А что не чушь, по-твоему, Саванна?
— Робин, пойми, то, что я делаю, никому не нужно. Это та же пропаганда, но в заманчивой форме. Мне от этого уже скучно.
— Если бы это действительно никому не было нужно, тебе бы за это не платили.
— Они мне ничего и не платят. И знаешь почему?
— Знаю. Потому что ты черная.
— Это еще не все. На телевидении занятие связями с общественностью — самая неуважаемая область. Там одни женщины, вот почему. Добрые дяди не придают ей такого значения, как, скажем, коммерческой рекламе или маркетингу. Они не видят, какие деньги приносит наша работа. Мы не пользуемся уважением, и, в довершение ко всему, у меня над головой стеклянный потолок — мне некуда расти.
— Так зачем же ты согласилась на эту работу?
— Чтобы попасть в отдел постановок. Черт возьми, да в нефтяной компании и веселее было, и платили больше. Там хоть можно было фильмы поснимать. Информационные и учебные, конечно, но не все ли равно. И это давало какой-то заряд. Требовалось собственное видение, свои сценарии, надо было решать, как и что снимать, ломать голову над тем, как одновременно сделать фильм содержательным и интересным. Только вот от этой нефти со скуки умрешь.
Я вдохнула пар. Потрясающее ощущение.
— Что-то ты на Весы не похожа. Мне казалось, Весы терпеливее.
— Да ну это все, Робин…
— Нет, серьезно, дай мне составить твой гороскоп. У тебя там наверняка много воздуха, а восход, видимо, в Близнецах.
— Меня это мало волнует…
— А вот Нэнси Рейган волнует!
Мы расхохотались. Робин промокнула лицо полотенцем и стянула свои (или чьи они там были) волосы в пучок.
— И еще я тебе скажу: я больше на эти вечеринки „Если вам за…" не ходок. На меня не рассчитывай. Такой облом! Скажешь — нет?
— Это Финикс, Саванна. Тут тебе не Бостон и не Нью-Йорк.
— А я и не говорю. Просто такое впечатление, что у этих ребят время остановилось или календаря нет.
— У тебя что, месячные скоро? Ворчишь с самого порога.
— Наступают.
— У меня, слава Богу, пришли.
— Ты что, не предохраняешься?
— Предохраняюсь, естественно.
— Так чего же дергалась?
— Потому что гарантии никогда нет. А у Лореты на вечере все равно здорово было.
— А мне осточертело наряжаться на праздник, и все впустую. Я проделывала это в Денвере. Здесь больше не хочу.
— По-моему, куда ни глянь, везде трудно. Возьми женские журналы: в какой ни заглянешь, только и речи о том, как все плохо. Даже для белых женщин. Только названия статей разные, а суть одна. Я все эти заголовки уже наизусть знаю: „Как назначать свидания. Новые правила", „Встречу ли когда-нибудь приличного парня?", „Идеальный мужчина. Где он?", „Как влюбиться по-настоящему", „Как найти настоящего мужчину", „Как распознать притворщика", „Берегись сладких ловушек", „Сто неожиданных советов, где искать мужчину". И так далее без конца.
— Совсем все не так мрачно. Пресса хочет заставить нас поверить, что это правда. Я сама этим занимаюсь и знаю — это отлично работает. Главное то, что мужчины — просто зайцы. Они боятся сделать первый шаг, опасаясь, как бы мы их не зацапали, и тогда им придется бросить играть в детские игрушки и вести себя как взрослые мужчины. Вот чего они боятся, а вовсе не женщин.
— По крайней мере, к Расселу это определение подходит.
— Вот, например, на этом вечере, я что, так уж паршиво выглядела?
— Да что ты, просто дух захватывало! Кстати, здесь уже тоже дышать нечем. Жара.
— Так и должно быть, Робин. Слушай, а почему мы вдруг об этом заговорили? Сил нет, только и разговоров что о мужиках.
— Ты сама и начала.
— Хорошо, меняю тему.
Я вытерла пот с лица и рук и снова с закрытыми глазами свесилась вниз, чтобы окунуться в пар.
— Знаешь, чего мне не хватает?
— И чего же?
— Парней-приятелей. У меня их раньше было полно. Знаешь, просто таких, с которыми можно повеселиться безо всяких там…
— Чем мы старше, тем это труднее. А потом, у большинства только одна забота, как бы тебя трахнуть.
— Это правда. Обидно. Но, если разобраться, они чаще всего считают, что только для этого нам и нужны. И назовем вещи своими именами, Робин: в пятидесяти процентах случаев так оно и есть.
— Но ведь какой парадокс: нужен мужчина — плохо и не нужен — тоже паршиво.
— Заметь другое: когда были подростками, да даже и в колледже, познакомиться было раз плюнуть, ведь так?
— Конечно.
— Без напряга, правда?
— Ага.
— А теперь, когда знакомишься, кажется, что тебя сразу оценивают и прикидывают, какие у тебя планы.
