Аристотель и Данте открывают тайны вселенной (ЛП) - Саэнс Бенджамин Алир (первая книга TXT) 📗

— Да, наверно.

— Но, Ари, у тебя могло быть множество неприятностей.

— Это было неправильно. Я знаю, что это было неправильно. То, что я сделал. Я не могу это объяснить. Они ведь не накажут этих парней, правда?

— Скорее всего, нет.

— Да, — сказал я, — полиция даже не рассматривает это дело.

— Я не забочусь о тех других мальчиках, Ари. — Сэм смотрел мне прямо в глаза. — Я забочусь о Данте. И я забочусь о тебе.

— Я в порядке, — сказал я.

— Ты уверен?

— Я уверен.

— И ты не собираешься искать других мальчиков?

— Эта мысль приходила в мою голову.

В этот раз миссис Кинтана не смеялась.

— Обещаю.

— Ты лучше, чем это, — сказала она.

Мне так хотелось верить ей.

— Но я не собираюсь платить за сломанный нос Джулиана.

— Ты сказал это своему отцу?

— Еще нет. Но я просто хочу сказать ему, что если эти уб… — Я остановился, так и не закончив произносить это слово. Были другие слова, которые я хотел сказать. — Если эти ребята не должны платить за пребывание Данте в больнице, то и я не должен платить за небольшое посещение врача Джулиана. Если папа хочет забрать мой грузовик, я не буду возражать.

На лице миссис Кинтана появилась ухмылка. А это случалось не часто.

— Дай знать, что скажет твой отец.

— И еще кое-что. Если Джулиан захочет, он может обратиться в полицию. — На моем лице тоже появилась ухмылка. — Думаете, он сделает это?

— Ты хорошо разбираешься в уличных проблемах, не так ли, Ари? — мне понравилось выражение лица Сэма.

— Да, это правда.

ДВЕНАДЦАТЬ

Мой отец не спорил с моим решением не оплачивать больничный счет Джулиана. Он посмотрел на меня и сказал:

— Я думаю, ты просто хочешь разобраться с этим без суда, — Он просто продолжал кивать. — Сэм говорил со старой леди. Она сказала, что не сможет распознать тех мальчиков.

Отец Джулиана подошел и поговорил с моим. Он не выглядел очень счастливым, когда уходил.

Папа не забрал мой грузовик.

ТРИНАДЦАТЬ

Казалось, что нам с Данте совершенно не о чем говорить.

Я одолжил несколько книг со стихами у его отца, и читал их Данте. Иногда он просил прочитать какой-то стих еще раз. И я это делал. Я не знаю, что случилось между нами в эти последние дни лета. В некотором смысле я никогда не чувствовал себя ближе к нему. Но в это же время, я никогда не чувствовал себя более отдаленным.

Ни один из нас не вернулся к работе. Я не знаю. Думаю, после того, что случилось, все это казалось таким бессмысленным.

Однажды я решил пошутить, но вышло не совсем удачно.

— Почему лето всегда заканчивается тем, что один из нас оказывается побитым?

Ни один из нас не смеялся над шуткой.

Я не приводил Легс, потому что она любила прыгать на Данте, и могла причинить ему боль. Данте скучал. Но он знал, что я не привожу ее из хороших побуждений.

Однажды утром, я пришел к Данте и показал ему все фотографии моего брата. Я рассказал ему историю, которую собрал из газетных вырезок и того, что рассказал мне отец.

— Так ты хочешь услышать всю историю? — спросил я.

— Расскажи мне, — сказал он.

Мы оба устали от поэзии, устали от того, что нам не о чем поговорить.

— Хорошо. Моему брату было пятнадцать лет. Он был зол. Судя по тому, что я знаю о нем, он всегда был зол. Особенно часто об этом говорят мои сестры. Я предполагаю, что он был подлым, или просто, я не знаю, он просто родился злым. И так, однажды ночью он бродил по улицам города, в поисках неприятностей. Вот, что сказал мой отец. Он сказал: «Бернардо всегда искал неприятности. Он подобрал проститутку».

— Где бы он взял деньги?

— Я не знаю. А что?

— Когда тебе было пятнадцать лет, у тебя были деньги на проститутку?

— Когда мне было пятнадцать лет? Ты говоришь, так, будто это было давным-давно. Черт, у меня едва ли хватало денег на конфеты.

— А я о чем.

Я посмотрел на него.

— Могу ли я закончить?

— Прости.

— Проституткой оказался парень.

— Что?

— Он был трансвеститом.

— Вау.

— Да. Мой брат был баллистическим.

— Насколько баллистическим?

— Он убил этого парня голыми руками.

Данте не знал, что на это ответить.

— Господи, — сказал он.

— Да. Господи.

Прошло много времени, прежде чем кто-либо из них заговорил.

Наконец, я посмотрел на Данте.

— Ты знаешь, кто такие трансвеститы?

— Да. Конечно, я знаю.

— Конечно ты знаешь.

— Ты не знаешь, что такие трансвеститы?

— Откуда я должен это знать?

— Ты такой невинный, Ари, ты знаешь это?

— Не так уж и невинный, — сказал я — Но я не закончил. Все становится еще хуже.

— Как это может стать еще хуже?

— Он убил кого-то еще.

Данте ничего не сказал. Он ждал, пока я закончу рассказ.

— Его поместили в колонию для несовершеннолетних. Я предполагаю, что в один прекрасный день, он снова достал кулаки. Моя мама права. Мы не можем изменится только потому что хотим этого.

— Мне жаль, Ари.

— Ага, ну, мы ничего не можем изменить. Правда? Но это хорошо, Данте. Я имею в виду, это не хорошо для моего брата. Я не знаю, будет ли для него когда-нибудь все хорошо. Но хорошо, что теперь это никто не скрывает. — Я посмотрел на него. — Возможно, когда-нибудь я с ним встречусь. Когда-нибудь.

Он смотрел на меня.

— Ты выглядишь так, будто собираешься расплакаться.

— Нет. Просто это слишком грустно, Данте. И знаешь, что? Думаю, я похож на него.

— Почему? Потому что ты сломал нос Джулиана Энрикес?

— Так ты знаешь?

— Да.

— Почему ты не сказал, что знаешь?

— А почему ты не рассказал мне, Ари?

— Я не горжусь собой, Данте.

— Зачем ты это сделал?

— Я не знаю. Он сделал тебе больно. Я хотел причинить ему боль в ответ. Я совершил глупый поступок. — Я посмотрел на него. — Твои синяки почти пропали.

— Почти, — сказал он.

— Как ребра?

— Лучше. Иногда мне трудно спать. Так что я пью таблетки. Я ненавижу их.

— Ты был бы плохим наркоманом.

— А может нет. Мне очень понравилась травка. Правда.

— Может быть, твоя мама должна взять у тебя интервью для книги, которую она пишет.

— Ну, она уже хорошенько отчитала меня.

— Откуда она узнала?

— Говорю тебе. Она как Бог. Она знает все.

Я старался не смеяться, но я ничего не мог с собой поделать. Данте тоже рассмеялся. Но ему было больно. Из-за его треснувших ребер.

— Ты не такой, — сказал он. — Ты совсем не похож на своего брата.

— Я не знаю, Данте. Иногда я думаю, что я никогда не смогу понять себя. Я не такой как ты. Ты точно знаешь, кто ты есть.

— Не всегда, — сказал он. — Могу я задать тебе вопрос?

— Конечно.

— Тебя беспокоит, что я целовал Дэниела?

— Я думаю, что Даниэль кусок дерьма.

— Нет. Он милый. И хороший.

— Хороший? Как глубоко? Он кусок дерьма, Данте. Он просто оставил тебя там.

— Мне кажется, что тебе это волнует больше, чем меня.

— Ну, тебя это тоже должно волновать.

— Ты бы не сделала это, не так ли?

— Нет.

— Я рад, что ты сломал нос Джулиана.

Мы оба рассмеялись.

— Даниэлю было плевать на тебя.

— Он был напуган.

— И что? Мы все напуганы.

— Не ты, Ари. Ты ничего не боишься.

— Это не правда. Но я не позволил бы им сделать это с тобой.

— Может быть, тебе просто нравится драться, Ари.

— Может быть.

Данте посмотрел на меня. Он просто смотрел на меня.

— Ты пялишься, — сказал я.

— Могу ли я рассказать тебе секрет, Ари?

— Могу ли я остановить тебя?

— Тебе не нравится знать мои секреты.

— Иногда твои секреты пугают меня.