Любовь как любовь. Лобовы. Родовое гнездо - Горбачева Наталья Борисовна (читать книги полные .TXT) 📗
– Не суди ее, Платон, – просила жена.
– Да какой же я судья? Я подсудимый! А судья она, она нам приговор выносит! С конфискацией имущества.
Кто был ничем, тот станет всем! Тьфу! – плюнул он и вышел из теплицы.
Он только успел еще услышать:
– Хорошо, что нашелся этот дневник!
После этой находки Татьяна стала неотступно внушать мужу, что надо поговорить с Настей и рассказать всю правду. Он, конечно, понимал ее правоту, но сразу не мог решиться, отнекивался, дескать, они не знают, где обитает Настя.
– Нужно ее найти, – убеждала Татьяна. – Может, Леня знает?
– Не хочу парню в душу лезть… Давай в милиции закажем фоторобот, ты невестку-то хорошо запомнила, за дочку держала…
– Хватит балаганить, – оборвала она. – Поговори с Леней, ты же отец. Только по-тихому. Любит он ее, до сих пор любит.
– Надоели вы мне все со своей любовью. Ладно, поговорю, – сдался Лобов.
Но прежде Лобов говорил с Любой. Крепким крестьянским умом он смекнул, что появилась возможность вернуть свою землю, которую, хорошо не подумавши, отдал незнамо кому…
Лобов не предупредил старшую дочь, что приедет, и первый ее вопрос был: что случилось?
– Почему сразу «что случилось»? Это что, народная примета такая: увидеть отца – к несчастью?
– Ты ведь никогда не приезжаешь, не позвонив, вот я и подумала… – насторожилась Люба.
– Все хоккей, не боись, как говорит Пашка… А где твои?
– Мальчики на занятиях, Гриша – на работе, а Наталья Аркадьевна уехала по каким-то делам в Москву.
– И ты отпустила?! – обрадовался Лобов, что дочь дома одна.
– Будто она меня спрашивала… Ну, говори, пап, зачем пожаловал… Снова Настя?
– Да нет… Ты чаю-то сооруди… Угости отца с дороги, – собирался с духом Лобов.
Люба поставила на газ чайник, открыла коробку конфет.
– Берешь конфеты-то, медсестра?
– Пап, люди обижаются, они ведь от чистого сердца благодарят, – смутилась Люба.
– Ага… – согласился Лобов. – Почему тогда фабрику не хочешь принять?
– Сравнил тоже! – удивилась Люба и сама заговорила о наболевшем: – Боюсь я, папа. Все думаю: даром-то ничего не бывает… А ну как платить потом придется? Да самым дорогим?.. Мы и так уже все чуть не рассорились…
– Любочка, ты знаешь, что к Вадиму… ну, не очень я его любил. Кто Таню обидел, для меня – не человек. И сначала я тоже не хотел, чтоб ты наследство принимала, но теперь я остыл… А может, поумнел? И вот думаю: человека уже нет, судить его теперь не нам… А кому-то другому. А если он хотел так искупить свою вину перед тобой? Что ж получается, мы ему в этом отказываем? Погоди, еще два слова. Вадим – молодец: фабрику отладил, как часы. Скольким людям работу дал. И что, теперь все рухнет? Да и про Гришу подумай: мужик он у тебя хороший, но всю жизнь при чужом деле. А тут – такая возможность…
– Пап, боязно… – все-таки перебила отца Люба.
– Кого тебе бояться? Да и мы все рядом, в засаде будем сидеть. В общем, знай: мы с мамой не против, если ты это наследство примешь. А я – так даже «за», обеими руками. Вот так, – и Лобов проголосовал двумя руками.
Люба, кажется, сдалась… Больше не возражала.
Ободренный успехом этого разговора, вечером Лобов приступил к Лене, который почти закончил ремонт в своей комнате. Он встретил отца радостно:
– Знаешь, хорошо, что мы начали ремонт. Когда работаешь, обо всем забываешь.
– Лень… мы с матерью решили Настю повидать. Рассказать ей про ту аварию. Запуталась девка. Помощь ей нужна.
Леня помрачнел, бросил кисть в банку, она так и утонула в ней, сказал с горечью:
– Не примет она вашей помощи, поздно!.. Хочешь, чтобы я ее привел?
– Сами сходим – не гордые. Ты только скажи, где она. Все еще у того парня живет или и ему уже ручкой сделала?
– Ты знал? – насупился Леня и увидел, как отец кивнул. – У него.
Не откладывая в долгий ящик, Платон и Татьяна Лобовы отправились к Насте. На душе у обоих было неспокойно от переживаний, как воспримет правду беглая невестка…
Открыл дверь Ярослав и от удивления попятился назад. Лобовы просили позвать Настю. Ее не было. И когда вернется, неизвестно.
– Она мне не отчитывается… – спокойно сказал Ярослав, взяв себя в руки.
– Как это? Вместе живете и… – завелся Лобов. Татьяна толкнула его в бок.
– Я помогаю Насте, как друг, и…
– Ярослав, не объясняй им! Они не поймут! – вдруг раздался Настин голос, и она возникла за его спиной. – Ну какие еще проблемы?
– Настя, мы поговорить пришли, – ласково сказала мама Таня. – Это очень важно для тебя, – она подчеркнула последнее слово.
– Ярослав, выйди, пожалуйста, – сказала Настя. – На минутку.
– Я в коридоре, – предупредил Ярослав присутствующих.
Когда он вышел, Настя уверила Лобовых:
– Успокойтесь. Я разведусь с вашим сыном. Что-то еще?
Татьяна молча достала из сумки дневник и протянула ей.
– Вот, мемуары твои… очень увлекательная штука, – начал Лобов.
– Вы не должны были его читать! Как вы посмели! – закричала она, вырвав из рук дневник. – Вы убили моих родителей! И теперь хотите меня… Убирайтесь!
– Кто наплел тебе такое… Авария случилась потому, – членораздельно произнес Лобов, закипая от обиды, – потому что твой отец, Царство ему Небесное, уселся за руль с залитыми глазами. Он был пьяный!
– Платон… – остановила его Татьяна.
– Это ложь! – завизжала Настя.
– Твои родители погибли на месте, – заговорила Лобова. – Ничего нельзя было сделать. А ты была еще жива. Ваша машина загорелась. Платон бросился к тебе. Да если бы не Платон…
– Я вам не верю! – с дрожью в голосе произнесла Настя.
Тогда Татьяна задрала рукав мужа, обнажив страшные рубцы от ожогов. Настя тряхнула головой, не желая верить. Лобов резко опустил рукав.
– …Он потом долго лежал в больнице. Когда вышел, мы хотели тебя удочерить, но ты уже была у других людей. Вот и вся правда, Настенька.
– Врете! – мотала головой Настя. – Себя выгораживаете!
Лобов развернулся и сказал жене:
– Нечего нам здесь делать, Таня.
И они ушли.
Вернувшись, Ярослав услышал от рыдающей Насти:
– Прошу тебя, оставь меня сейчас одну.
Он молча собрался и ушел на работу.
Для нее перевернулся весь мир. Ее месть была предназначена спасителям? Не может быть… Это невозможно! Но как выяснить? Как?..
Настя вспомнила про церковь, должен же священник как-то разрешить ее трагический вопрос… Когда она прибежала туда, вечерняя служба еще не кончилась. В почти пустом храме Настя металась от иконы к иконе, всем подряд ставила свечи. Старушки зашикали на нее.
Как только батюшка вышел из алтаря, она кинулась к нему:
– Вы можете… Скажите… Батюшка, – не находила слов Настя. – Поговорите со мной. Прошу вас!
– Вы успокойтесь, – сказал отец Александр и отвел девушку к окну. – А теперь говорите.
– К вам все местные ходят. Всех вы знаете. Со всеми разговариваете. Может, слышали что-нибудь об аварии, которая случилась тут двадцать лет назад, осенью… в октябре… Тогда два человека погибли, муж и жена… С ними еще ребенок был. Девочка выжила.
– Да, печальное происшествие. Мне об этом рассказывали.
И священник подтвердил все, что говорили ей Лобовы. Насте особенно врезались в память его слова о Платоне Лобове:
– За чужим ребенком бросился, позабыв о своих.
Настя не решилась спросить, был ли ее отец пьяным.
Это и так следовало из слов священника. По ее лицу текли горючие слезы, подобные обжигающему кипятку. В ее глазах застыло отчаяние.
– Вы… та девочка из машины… – догадался отец Александр.
– Господи, что я наделала… Почему я не поговорила с ними, – Настя развернулась и пошла к выходу.
Отец Александр – за ней.
– Подождите! Что случилось, как вас зовут? Она повернулась и в упор спросила:
– Я попаду в ад?
– Да почему же?
– Потому что я им мстила, мстила, мстила, – она закрыла глаза.
