История черного лебедя (ЛП) - Крейг К. Л. (читать хорошую книгу .txt, .fb2) 📗
Если быть честным с самим собой, то мы оба знаем, почему я здесь. Помимо того факта, что ей невозможно отказать, я здесь для того, чтобы держать других парней подальше от ее трусиков. А с облегающим нежно-голубым шелком, в котором она щеголяет, парни захотят заползти в эту горячую точку и попробовать ее на вкус. Но это не их вина. А ее. Она так чертовски красива, что это все равно, что погрузиться в свое собственное личное безумие, потому что ты знаешь, что не можешь заполучить ее. Я знаю. Я нахожусь в своем личном аду в течение многих лет, с этой женщиной и без нее. И дело в том, что она ничего не знает обо всем этом. До сих пор.
— Ты уверен, что я хорошо выгляжу? — спрашивает она, переключая свое внимание на декольте, опасно выглядывающее из этого греховного платья. Выбившийся шоколадный локон скользит вниз, вниз, вниз по ложбинке ее сисек и исчезает под тонкой тканью.
Гребаный ад из всех адов.
Интересно, что она подумает, если я накину на нее толстовку перед уходом.
Она тщетно пытается сдвинуть две части декольте поближе друг к другу, но все, что ей удается сделать, это еще больше увеличить свои упругие сиськи. Мысленно я стону, изо всех сил пытаясь удержать свою эрекцию под контролем. Позже в комнате для мужчин я чертовски долго буду душить эту змею, это уж точно. Это сжигает мои внутренности, знание, что я не единственный, кто фантазирует о Маверик ДеСото.
Не в силах больше терпеть, я хватаю ее за руки и развожу их в стороны, крепко держа.
— Прекрати… Господи, Мавс. — Я притягиваю ее к себе и прижимаюсь лбом к ее лбу. — У этих болванов из средней школы будут стояки в течение нескольких дней от одного воспоминания о том, как ты выглядишь. Ты — мечта любого мужчины. Влажная или сухая, — заканчиваю я шепотом.
Что, черт возьми, я несу? Любая мечта с участием Маверик будет влажной. Грязно влажной.
— Кэл, — она наполовину смеется, наполовину задыхается.
— Что, Лебедь? Просто говорю, как есть.
Ее голова откидывается назад, этот широко раскрытый взгляд снова впивается в меня. Выражение ее лица непроницаемо. Она несколько раз моргает своими большими зелеными глазами лани, прежде чем тихо ответить.
— Спасибо.
— Всегда пожалуйста, — хриплю я. Боже, если ты где-то там, мне сегодня понадобится солидная порция терпения вечером, чувак. Пожалуйста, не дай мне испортить наши отношения, набросившись на нее или изрыгая то, что я безнадежно влюблен в нее. — Нам лучше идти. Мы уже опаздываем на час.
Ее губы изгибаются. Затем она издает тот вздох, от которого у нормальных людей звенят тревожные колокольчики, как будто речь идет о чьей-то жизни или смерти. Только с Мавс дело в том, что она вспоминает что-то, что хочет тебе рассказать. Обычно это неважно. Она напугала меня до смерти в первые несколько раз, когда это сделала. И когда она делает это, пока я еду по дороге, то думаю, что перед нами выскочит олень или у нее просто лопнет аппендикс. Однажды мы чуть не разбились из-за ее вздоха.
— Чуть не забыла! Твой корсаж.
— О, черт возьми, нет. — Я хватаю ее за руку как раз вовремя, когда она пытается упорхнуть. — Достаточно того, что я иду на твой выпускной бал, когда достиг законного возраста употребления алкоголя. Я не… ай-яй-яй… — я прикладываю палец к ее открытому рту, втайне наслаждаясь ощущением. — …никаких возражений. Я не надену гребаный цветок с этим рыхлым белым дерьмом на лацкане, пока не женюсь. — Я также отказываюсь от смокинга, выбирая обычный черный костюм.
— Но это традиция, — ноет она.
— Плевать, детка. Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой или нет?
Уголки ее рта опускаются, и она надувает губы.
Господи Иисусе.
Хочу поцеловать ее за это, но я знаю, что лучше этого не делать. Я попробовал это однажды, когда она была в пятом классе. Мне было тринадцать. Ей было десять. Это был единственный и неповторимый раз, когда мои губы коснулись ее. Моя голова витала в облаках, пока пощечина, разнесшаяся по лесу, не вернула меня с силой и болью на землю. Потом она бросилась от меня быстрее зайца, и я не видел ее три дня. Потребовалось около дюжины извинений, прежде чем она снова заговорила со мной. И заставила меня пообещать, что я никогда больше этого не сделаю.
Я пообещал.
Однако, я солгал.
Я попробую еще раз, но время решает все. Выйти из френдзоны непросто. Нажми в неподходящее время, и ты навсегда потеряешь своего лучшего друга. И я не могу рисковать, потеряв Мавс. Никогда. Понимаю, что сейчас самое время копать глубже в поисках терпения, а не обязательств. Как бы мне ни хотелось, чтобы так и было, поскольку я заканчиваю колледж и поступаю в юридическую школу, а она вскоре уезжает в колледж, сейчас для нас неподходящее время.
— Прекрасно. Пусть будет так, — говорит она, скрещивая руки на груди.
— Пусть будет, — говорю я, скрещивая свои собственные, легко подражая ее упрямству.
Она улыбается. Я улыбаюсь.
Она смеется. Я тоже смеюсь.
Все хорошо.
Через десять минут мы заканчиваем с фотографированием и можем уходить. Вивиан даже позволяет нам немного постоять на краю ее гостиной. Мавс нарочно спотыкается, чтобы упасть на чистый ковер. Ее мама начинает беситься.
Гребанная Вивиан и ее драгоценный ковер. Она вытаскивает эти чертовы щетки быстрее, чем я успеваю моргнуть, и все мысли о том, чтобы зафиксировать последний выпускной бал ее младшей дочери, почти забыты. Меня убивает, что Маверик держится на нижней ступеньке списка приоритетов своей матери. Вивиан и Ричард ДеСото не плохие родители, просто у них другие приоритеты, к которым не относятся их дети. Когда она станет моей, я буду поклоняться ей, как редкой находке, которой она и является.
— Давай. — Я просовываю свои большие руки между ее маленькими и тащу к двери. Всего несколько минут спустя мы входим в двойные двери школы Святой Бернадетты, и моя рука собственнически лежит у нее на пояснице.
Когда мы добираемся до спортзала, вечеринка в самом разгаре. Танцпол переполнен. Люди толпятся, болтаясь небольшими группами. И вот головы уже вскружены. Глаза вытаращены. Языки болтаются. Мужские умы крутятся в грязных мыслях о том, что скрывается под ее восхитительным платьем, и как избавить ее от него.
Мои глаза путешествуют по ней, вид с такой высоты потрясающий.
Но святой милосердный Боже. Где та гребаная услуга, о которой я просил ранее, потому что это не то.
Ее соски похожи на чертовы маяки, гордо выступающие на фоне ткани того душащего член предмета, который на ней надет. Когда она спускается по лестнице, неуклюже балансируя в своих модных туфлях, мой член так болезненно напрягается, что мне приходится застегнуть пиджак, чтобы скрыть следы.
Я сжимаю зубы и пальцы вокруг нее, прижимая ее ближе к себе. Подумываю накинуть на нее свой пиджак, но думаю, что пуговицы окажутся прямо на уровне груди, привлекая еще больше внимания, чем она уже привлекает. Я замечаю, как несколько похотливых придурков пялятся на нее, но они тут же отводят глаза.
Хорошо.
У меня такое чувство, что на моем лице всю ночь будет хмурое выражение.
— Что случилось? — спрашивает она, такая невинная и такая чертовски рассеянная.
— Ничего, — скриплю я. У меня уже болит челюсть. — Давай что-нибудь выпьем.
Мы прокладываем себе путь сквозь толпу. Мои зубы сжимаются, пока я бросаю злобные невысказанные предупреждения всем, кто размахивает палкой в радиусе ста ярдов. И думаю, что все начинают понимать послание громко и чертовски ясно.
Она моя.
И всегда будет моей.
Мы стоим там с нашими маленькими пластиковыми стаканчиками, полными какого-то ужасного сладкого пунша, и осматриваем хреново украшенный спортзал. Сейчас он кажется таким маленьким и незначительным, чем был, когда мы пытались попасть на региональные соревнования по баскетболу среди мальчиков всего четыре коротких года назад.
— Ты делала это? — спрашиваю я, указывая на золотые, зеленые и фиолетовые воздушные шары, скрученные вместе, чтобы образовать арку вокруг входа в спортзал. Я замечаю фотобудку в углу с различными шляпами, боа и прочей ерундой. Мои глаза путешествуют по маскам, прикрепленным скотчем к стене, а затем к разноцветным бусам на шее Мавс, которые кто-то накинул ей на голову по дороге сюда. Бусы также присоединились к вечеринке сисек, тусуясь прямо в этом сладком местечке между ее холмиками.
