Мерзавец Бэдд (ЛП) - Уайлдер Джасинда (читаем книги бесплатно .txt) 📗
‒ Звучит так, словно вы двое уже все продумали, ‒ вздохнул я.
‒ Мы не идиоты, Баст, ‒ вместе ответили они.
‒ Отказываться от музыкальной карьеры в наши планы не входит... ‒ начал Канаан.
‒ Мы просто переводим ее в другую плоскость, ‒ закончил Корин.
‒ К тому же семья есть семья и братья для нас на первом месте, ‒ сказали вместе.
‒ Хватит трепаться, ‒ сказал Бакстер, вскакивая на ноги, ‒ мне нужны выпивка и еда.
‒ Поддерживаю, ‒ сказал Брок.
Все братья спустились в бар, а я вернулся проверить Дрю, которая все еще была в отключке и мило похрапывала. Я оставил ей записку, говорящую, что мы внизу и чтобы она присоединялась, когда проснется, а потом спустился по лестнице, чтобы позаботиться о перекусе для братьев.
Бакс уже изображал бармена, доставая пиво и разливая всем выпивку, пока Ксавьер разжигал на кухне гриль и фритюрницы.
Я присоединился к Ксавьеру.
‒ Парень, да ты неплохо ориентируешься на кухне?
Он вытряхнул два полных пакета фри в четыре из шести корзин, забросил несколько горстей мной лично запанированных кусочков филе местной трески в оставшиеся две корзины, а потом бросил котлеты на гриль. Он улыбнулся мне, продолжая работать:
‒ Я подрабатываю по ночам поваром в закусочной в Кали, ‒ сказал он. ‒ Ты же знаешь, что я могу учиться бесконечно? А мои забавы с электроникой сами себя не финансируют.
Я произвел кое-какие подсчеты в уме.
‒ Постой, Ксав, ты ведь учишься полный день в школе, играешь в сборной, трудишься над роботами в лаборатории, да еще и работаешь по ночам? А когда ты спишь?
Он пожал плечами совсем как Канаан, говоря «а это важно?»
‒ Мне хватает нескольких часов ночью.
‒ Несколько ‒ это сколько?
‒ Четыре или пять максимум. Ты же знаешь, Баст, мне никогда не нужно было много времени на сон.
‒ Да, но ты же безумно занят, ты не можешь...
‒ Так же, как и все наиболее успешные интеллигентные люди в истории. Тесла, Эйнштейн, Джобс, Эдисон, парни вроде них редко спали больше пары часов.
‒ Ладно, допустим с этим я могу согласиться, поскольку слышал что-то подобное, но работа на полставки? С твоими мозгами...
Он указал на стопку тарелок.
‒ Начни раскладывать булочки и соус, ладно? ‒ Он перевернул котлеты для бургеров и снова закрыл прессы, проверил картофель фри и рыбу, после начал нарезать ломтики сыра, продолжая говорить. ‒ Мне нравится эта работа. Она динамичная и не требует мыслительной деятельности. Знаешь, это дает время на раздумья. Все делается автоматически, я просто вхожу в ритм, и большая часть мозга становится свободна. Я большинство домашки делаю в голове, пока работаю, а потом остается только прийти домой и записать ответы на бумагу.
‒ Ты делаешь домашку в голове, ‒ засмеялся я, ‒ как это возможно?
‒ Эйдетическая память, ‒ ответил он, ‒ я читаю задачи, и они остаются в голове, а потом я могу просто... продумать их и найти решение.
‒ Что за... вот эта штука, что ты сказал... эйдетическая память?
‒ Это то, что большинство людей подразумевают, говоря о фотографической памяти. По сути, мой мозг делает снимок всего, что я читаю: математические задачи, физические формулы, книги, ноты, схемы, что угодно. Если я посмотрел на что-то однажды, то смогу в голове довести это до идеала.
‒ Так вот почему ты такой чертовски умный? ‒ сказал я, вынимая корзины из фритюрницы и стряхивая с них масло.
Он наклонил голову вбок.
‒ Это скорее... симптом интеллекта, можно сказать. Тот факт, что у меня есть эйдетическая память, не является причиной моего ума, а скорее его побочным продуктом, ‒ он слегка ухмыльнулся. ‒ Ну, знаешь... с медицинской точки зрения, я имею в виду.
‒ Эй, парень, какой же ты жуткий умник, мне кажется, из-за этого порой ты слишком зазнаешься.
Он прекратил выкладывать котлеты на булочку.
‒ Зазнаюсь? Ты считаешь, что я... зазнаюсь?
Его выражение лица было настолько обескураженным, что я не мог не засмеяться.
‒ Остынь, чувак, ‒ сказал я. ‒ Хорошо, ты не зазнаешься.
Он снова вернулся к готовке.
‒ Я не могу полагаться на сырой интеллект. Если даже самый умный человек в мире ‒ ленивая задница без запала и амбиций, никто никогда о нем не услышит, поскольку он никогда ничего не достигнет. Это бесполезный потенциал. Я не собираюсь растрачивать свой потенциал. Не столь важно, какой у меня IQ или оценки, если я не выжимаюсь на полную. Это все бесполезное дерьмо, если я не актуализирую свой потенциал и не превращу его в реально необходимые миру достижения. Работа повара просто поддерживает мое тело занятым, пока я не могу спать, и позволяет зарабатывать деньги, пока разум занят другим. Переворачивая бургеры, я решил в уме уравнение, над которым мой профессор бился шесть месяцев, и это скорее повод гордиться эффективным использованием времени, чем умом.
‒ Полагаю, это имеет смысл, ‒ сказал я, чувствуя себя порядком ошеломленным интеллектом моего младшего брата.
Я точно знал, что все мои братья чувствовали себя так же после долгого общения с Ксавьером. Грубая сила его интеллекта, как правило, доминировала над всем. Его разум никогда не находился в покое. Вообще. Как и он сам. Даже когда учился, он что-то делал руками. Вспомнилось, как он читал учебник истории, стоя у стола и потихоньку перебирая какие-то детали электроники и ноутбука. Он закончил учебник за один двухчасовой присест и при этом смастерил четырехмерного робота, который качался, как пьяная собака, потом остановился, припал на передние лапы и продолжил ходить, стоя на руках. Он не делал ничего кроме этого небольшого трюка, но это было и не важно. Он мастерил, чтобы занять руки, пока читал, а робот оказался побочным продуктом.
Серьезно, рядом с ним сложно не чувствовать себя немного ущербным.
Когда вся еда была разложена, мы вместе вынесли все семь тарелок. Остальные уже сдвинули пару столов вместе и играли в какую-то бредовую алкогольную игру, подразумевающую игровые карты, много шума и бутылку «Джеймсона», бывшую непочатой полчаса назад, а теперь опустевшую почти наполовину. Было чувство, что мои расходы на ликер вырастут в геометрической прогрессии.
Игра была приостановлена, и всем вокруг разлито пиво, даже Ксавьеру и близнецам, поскольку, как Брок, единственный из прочих братьев имевший опыт колледжа, заметил, хотя здесь, на Аляске, они и были несовершеннолетними, но Ксавьер наверняка пил в Стенфорде, а близнецы имели неограниченный доступ к выпивке во время турне, и теперь прикидываться, что они не пьют, было бы глупо.
Мы впились в наш поздний ужин. Сейчас уже было гораздо больше десяти, но наша семья всегда поздно ужинала. Когда за этим следил я, у меня почти никогда не было возможности приготовить парням ужин раньше девяти или десяти, я был слишком занят готовкой и уборкой столов и не мог выкроить на это время до закрытия. Отец всегда находился за стойкой и к тому же прикладывался к бутылке «Джека». Он никогда не был пьяным в доску, и как бармен оставался волшебным ураганом, но это значило, что все его внимание принадлежало напиткам и посетителям, а не кому-то из нас. Думаю, это был его способ справляться. Легче уйти с головой в выпивку и клиентов, чем поддаться унынию.
Мы покончили с едой и теперь приговаривали боченок пива и бутылку «Джеймсона», наверстывая упущенное, играли в покер, по сути просто страдали фигней и заново знакомились друг с другом.
И тут раздался стук во входную дверь, которую мы заперли, дабы горящий внутри свет не заставлял людей думать, что мы открыты, если вдруг неоновой вывески с объявлением им будет недостаточно.
‒ Должно быть это Лусиан, ‒ Брок подскочил и устремился к двери.
Мы все встали, готовые погрести нашего странного и самого своенравного брата под лавиной объятий.
Брок застыл, открыв дверь.
‒ Прости, чувак, у нас тут частная вечеринка, мы закрыты.
Из-за двери раздался мужской голос:
‒ Я здесь не ради выпивки.
Бакстер как всегда оказался позади Брока.
