Комон, стьюпид! или Африканское сафари для дуры - Доманчук Наталия Анатольевна (читаемые книги читать .txt) 📗
Она позволила ему это сделать, а потом просто тупо смотрела на него и молчала.
Гость действительно выглядел сногсшибательно.
На нем были черные свободного покроя брюки, черная рубашка и белый пиджак.
Я частично словами, частично жестами объяснила Лоренту, что это моя лучшая подруга, взяла Аньку за руку, и мы зашли в дом.
Я принесла напитки, и мы уселись на диван в гостиной.
Анька выглядела неважно. Она нервничала и пялилась на Лорента.
— Ладно, успокойся, он голубой.
— Нет, — тихо сказала Анька, — не говори мне ничего. Я совершенно тебя не слышу. Пусть будет так, как я хочу.
— Что ты хочешь? Его? Я тебе повторяю. Он го-лу-бой, — произнесла я по слогам.
Анька вздохнула:
— Какого черта тогда он здесь делает?
— Он мой друг. А в чем дело?
— Я не могу находиться рядом с таким мужчиной. Я сразу возбуждаюсь.
— Да расслабься ты. Он классный парень.
— И ты совсем его не хочешь? — спросила Анька.
— Ни капельки.
Анька посмотрела на меня с пониманием и кивнула, но все-таки встала и ушла к себе.
Мы с Лорентом обсудили последний показ мод по каналу «Fashion», посмеялись над последним клипом Мадонны, я рассказала ему, что люблю Сергея и даже сообщила, что сегодня у нас вечеринка, на которой, возможно, будет он.
Лорент предложил посмотреть мой гардероб и заметил, что мне не мешало бы купить что-нибудь действительно «very fashion».
Еще через несколько минут мы с ним сидели в его «ауди», а еще часа через два вернулись с пакетом одежды для меня. Это была премьера моего нового стиля. Разноцветная юбка до пола скрывала все проблемные зоны на бедрах, а блузка, которая к ней прилагалась, завязывалась на талии и подчеркивала ее. Другая композиция представляла собой брюки прямого покроя из хлопчатобумажной ткани и топик, смело открывающий все, что у меня называлось грудью.
Лорент собрал мои волосы в пучок и соорудил что-то непонятное, что наверняка при трезвом взгляде носило название «Черти что и даже больше».
Когда он уехал и я, проводив его, вернулась в дом, меня ждала очень злая Анька, которая с порога спросила:
— Я так понимаю, что я тебе больше не нужна. Может, мне уехать прямо сегодня?
Я попыталась ее успокоить и сказала:
— Нет. Ты моя лучшая подруга, и я тебя очень люблю. Просто Лорент… ну, ты же знаешь, что я всегда мечтала иметь друга-гея. Кстати, ты ничего не сказала о моем новом образе Как тебе мои обновки? А прическа?
— Прическа называется «Не дай вам бог такого в жизни». А одежда мне нравится. Стильно.
— Вот видишь. Именно в этом наряде я и пойду на брай.
— На какой брай? — не поняла Анька.
— Ой, забыла тебе сказать. Денис с Ингой нас пригласили на вечеринку. Разве Альберта они не позвали?
— А! — ответила Анька и стукнула себя по лбу. — Да, мне Альберт вчера говорил об этом. Между прочим, там будут два холостяка. Очень богатых и красивых. Альберт попросил не заглядываться на них, — засмеялась Анька.
В предвкушении вечеринки я пошла приводить себя в порядок, Анька тоже решила сделать себе легкий макияж. Посмотрев на себя в зеркало, я обнаружила на носу небольшой прыщик, который сразу же решила уничтожить.
Когда я подхожу к зеркалу в попытке избавиться от прыщика, мое сознание сразу отключается. И включается только тогда, когда из зеркала на меня смотрит красная морда, очень отдаленно напоминающая мою физиономию до этой экзекуции.
Я не знаю, думает ли наука об этом и что она думает, но я готова стать первым покупателем прибора для остановки прыщедавления. Даже если этот прибор будет выглядеть как наручники и будет стоить огромных денег, я все равно его куплю, потому что еще не было ни одного мероприятия, на которое бы я пришла, предварительно не обезобразив лицо.
Но больше всего мне обидно за то, что некоторым женщинам, вот, например, Аньке, этот прибор совершенно не нужен. Она, как только обнаруживает маленький красненький пупырышек на лице, берет тональный крем и легко его замазывает. Ее совершенно не беспокоит то, что этот пупырышек жив, здоров и сидит, как партизан в засаде, в то время как я сразу пытаюсь истребить мерзавца сначала с помощью ногтей, потом пинцета, а иногда и специального вакуумного прыщеотсасывателя, который купила полгода назад.
Ближе к двум часам, когда операция прыщедавления была закончена, на меня из зеркала смотрела довольно милая рожа с четырьмя красными пятнами, я сказал Аньке «Поехали» и взмахнула рукой.
Вечеринка, которую организовали Инга и Денис, была с широким размахом. На воротах были привязаны надувные шарики, а в саду развешаны гирлянды. Еще у них в саду было сооружение, специально построенное для таких мероприятий. Хозяева называют его «лапой». Внутри находится встроенная шашлычница-брайница, большой стол, человек на тридцать, а также барная стойка, у которой уже стоял черный бармен и предлагал разнообразный ассортимент выпивки. Стол был накрыт белой скатертью и прекрасно сочетался с черными атласными салфетками.
Когда мы с Анькой приехали, Альберт и Геннадий уже были там. Я сухо поздоровалась с Геной, он понял, что большого желания общаться я не испытываю, и пытался держаться от меня подальше.
Минут через пятнадцать приехали два деловых партнера Дениса, которых Анька обозвала холостяками. Эти двое были из Европы. Они держали в Германии сеть ресторанов экзотической кухни и, как я поняла, приехали в Африку в поисках компаньонов — владельцев ферм — для заключения с ними контрактов по покупке мяса экзотических животных.
Один из них, Пьер, был настоящим французом, он причмокивал и постоянно говорил «О-ля-ля». Второй, Марк, был настоящим немцем. Он держался холодно, в основном помалкивал и только рассматривал все вокруг. Меня в том числе. От его колючих взглядов мне становилось очень неловко и хотелось убежать.
Инга несколько раз пыталась увести меня от гостей, чтобы посплетничать, но ее постоянно кто-то звал, и она говорила мне: «Ладно, попозже».
Анька в основном находилась рядом с Альбертом, а я все никак не могла найти себе места и, в очередной раз уколовшись об откровенный взгляд Марка, направилась в дом.
Поплутав в лабиринте комнат, я оказалась в небольшом помещении, где нашла уютное кожаное кресло и журнальный столик с русскими журналами.
Погрузившись в статью с названием «Он непременно будет ваш», я не заметила, как в комнату кто-то вошел. Только когда до боли знакомый и желанный голос сказал «Привет», я подняла глаза и увидела Сергея.
— Здравствуй, — ответила я и почувствовала, как горячая волна окатила меня с ног до головы.
— Ты всегда краснеешь? Или только когда видишь меня? — поинтересовался Сергей.
Я не знала, что ему ответить. Сказать правду: «Да, только при виде тебя мое сердце замирает», — я не хотела. Говорить какую-то ерунду тоже не было смысла. Поэтому я просто опустила голову и уставилась в журнал.
— Ты не хочешь со мной разговаривать? — задал еще один вопрос Сергей.
Я пожала плечами, показывая, что мне все равно.
— Как поживает пижама? — опять спросил Сергей и ухмыльнулся.
— Она в полном порядке, — ответила я, не поднимая головы.
— Не кашляет? Не болеет?
— Спасибо, все хорошо. Пока не жаловалась.
Я все так же пялилась в журнал, не в силах поднять глаза и посмотреть на него.
— Может, все-таки ты одаришь меня взглядом? Неужели этот таблоид такой интересный?
Я испугалась, что он поинтересуется, какая именно статья увлекла меня, и поэтому быстро закрыла журнал и посмотрела на Сергея.
— Спасибо. Классная прическа. И юбка тоже классная.
— Надеюсь, ты не попросишь у меня поносить юбчонку? — спросила я и серьезно посмотрела на него.
Он задумался. Потом улыбнулся и ответил:
— Очень хотелось бы. Но не могу. Не мой стиль.
— Да, я уже поняла, что это не твой стиль, — ответила я и посмотрела в пол.
Сергей молчал. Видно, обдумывал, на что я намекала, и решил сменить тему разговора:
