Шантажист (СИ) - Билык Диана (чтение книг txt) 📗
Я кивнула и сглотнула, потому что горло сжимало болезненными тисками. А если Вова не выживет? Что тогда?
Пока шли по коридору, я считала удары сердца и ромбы кафельной плитки под ногами. Тридцать три, тридцать восемь… сорок.
Меня внутрь не пустили, позволили смотреть в окошко. Я припала к стеклу лбом и ладонями и не сдержалась – заплакала.
– Просыпайся, драный птиц, я хочу, чтобы ты жил. Хочу узнать, за что меня мучил.
Я не помню, сколько так стояла, всхлипывая и умоляя его открыть глаза, пока на плечи не легли теплые руки. Развернувшись, утонула в черных глазах Лиманова.
– Тая, что ты здесь делаешь? Ты чего? – он сжал мои плечи, всмотрелся в глаза, перевел взгляд на Вову. – Говорят, что нет шансов, – добавил горько. – Даже если очнется, будет овощем.
– Не-ет, – я замотала головой. – Так не должно быть. Он. Он… – я подавилась слезами, откашлялась и сжала кулаки. – Он Ворон, Арсен.
– Что? – засвистело над ухом. – Вовка? Зачем ему ты? Глупости.
Я могла лишь мотать головой, слова не шли, стояли в горле горькой полынью.
– У вас что-то было? – вдруг догадался Лиманов, а я оттолкнулась и отступила. – Ты его видела лишь раз, а ревешь, словно влюблена. Тая, отвечай.
– Да! – крикнула я. – Да! Было! Доволен? Я не хотела, я...
– Он принуждал? – мужчина нахмурился, сжал кулаки.
– Да. Нет. Не твое дело.
Мне было плохо. Я запуталась. Что ему сказать? Что меня возбуждали эти эротические игры на грани? Неуместно это, болезненно. Не хочу признавать свое поражение, не могу согласиться с тем, что мой шантажист, тот, кто пугал до отчаяния, но и заводил до дрожи, лежит на кровати, опутанный проводами, и никогда не поднимется. Никогда не скажет мне, чего хотел от меня!
– Тая?
– Да! Мы с ним спали! Он приходил в маске, и мне нравились эти игры. Я ненавидела его за это, а себя сейчас еще больше ненавижу. Зря я тебе дала шанс, зря подпустила к себе.
– Спокойней, кровь пойдет, – вдруг забеспокоился Арсен, потянулся, попытался взять меня за руки.
– Иди ты к черту, Лиманов! – выплюнула в сердцах. – Нашел время выяснять, кто с кем спал! Он не встанет... – я ткнула в сторону застывшего на постели Вовы. – Ты понимаешь? Он! Не. Встанет! – я развернулась и, рыдая, побежала по этажу. Сбила кого-то в белом халате, спустилась по ступенькам заплетающимися ногами, залетела в свою палату и рухнула на кровать.
Сердце в груди было будто мятая бумага. Царапало, хрустело, сжималось. Я разрывалась и не могла понять свои чувства. С одной стороны меня тянуло к Лиманову, хотелось, чтобы он стал отцом ребенку, а с другой Ворон… Я только сейчас осознала, как он был для меня важен. Не знаю почему, но важен.
Я стерла слезы и достала мобильный.
Его последнее сообщение, забило кол в мою грудь.
Raven: и после моей смерти ты не будешь летать свободно, потому что моя любовь будет держать тебя крепче золотой клетки.
Будто сумасшедшая, я писала сообщения, но никто не открывал их, никто не отвечал. Статус шантажиста горел жестоким «оффлайн».
Тая: прости, что не услышала.
Зажала пальцем рыдающий смайл, и экран заполонили цифровые слезы.
Я скрутилась на постели в калачик и, сдерживая крик, потянула на себя покрывало. Под пальцами хрустнул мобильный, экран пошел паутинкой. Сообщения сдвинулись и остановились на предпоследней просьбе Ворона:
«Я отдам тебе весь компромат, Афина, если ты своего Арсенчика нахрен пошлешь».
Шаг 53
На допросе Соколов все переспрашивал, не встречались ли мы с ним раньше. Всматривался, пробирал русые волосы пальцами. Наклонял голову: в одну сторону, в другую. Щурился.
– Вот лицо мне твое знакомо, – и махнул рукой. – Ай, ладно. Все, Таисия ты можешь быть свободна, засадим мы этого урода надолго. Показаний хватит на пожизненное. Ничего не бойся.
– Я и не боялась, – сказала тихо и опустила глаза, чтобы не сталкиваться взглядом с Арсеном. Шеф стоял у стены, приехал тоже на допрос, но мы не говорили, делали вид, что друг другу никто. Я не могла с ним рядом находиться, было жутко больно. Сердце словно зажали в кулак и давили-давили-давили. Банально хотелось вскочить со стула и заорать.
Вова так и не пришел в себя. Из-за недосказанности в нашей с Вороном истории оставался жирный знак вопроса: беременность. Куда я пойду? Теперь уж точно Арсену с чужим ребенком я не нужна, да и мне тяжело осознавать, что его друг поступил так с нами. Шантажировал и подсовывал меня Арсену, чтобы я привязалась, а потом заставить порвать с ним. Это так жестоко. Но Вову мне все равно было жалко, до глубины души, до ежедневного крика в подушку и красных опухших глаз. Я себя за эти ненужные и непонятные мне чувства ненавидела, но жила дальше. Это не любовь, это какая-то больная привязанность, и не находила своему состоянию объяснения.
Рвала по утрам, обнимая унитаз, а потом ела мятное мороженое. От его запаха у меня приятно скручивалось все внутри – так нравилось, до ужаса. Никогда не любила мяту, а тут – прорвало. Купила себе мятную зубную пасту, мыло, шампунь и даже мятные конфеты, от свежести которых «крыша» поднималась. Но это был кааайф. Хоть какие-то мелкие радости в потоке мрака последних дней.
Дома я смогла увлечься подготовкой документов и вещей. Съездила на день к Лере, узнала, как там Артур. Все было очень печально, парень замкнулся и не разговаривал. Вообще. Дальше ему поможет только чудо. Я же пыталась спасти себя и свою душу, потому поигралась с Митей немного, отдала подарочки крестнику и его старшему братику, поцеловала всех на прощание и уехала домой.
Заранее подготовила Леру к тому, что долгое время меня не будет в городе, Обещала не пропадать и звонить почаще. Телефон сменила и никому, кроме Лены и Леры, не дала. У меня больше никого и нет.
Сегодня осталось сделать последнее.
Я прошла по холлу, мимо столов журналистов, Пашки-ботаника, нашего иллюстратора, пиарщиц, Николая-охранника. Мимо стеклянной стены, за которой я когда-то получила первое сообщение от Ворона. Глянула через плечо на переговорную, где встретила Лиманова. Знала бы я, что эта встреча не случайна, что он купил журнал ради меня, а сейчас я осознанно крою ножом его сердце. Он не заслужил такого отношения. А я не заслужила такого мужчину, как он.
Осмелев, вытащила из сумочки лист бумаги и поспешила в кабинет на втором этаже.
Постучала, не давая себе и секунды сомневаться.
Грубое «войдите» заставило сжаться и шагнуть назад, но я сдавила до боли кулак и распахнула дверь.
Арсен стоял ко мне спиной, в кабинете было задымлено. Лиманов курит? Вот это новость.
– Чем могу быть полезен, Гринёва? – повернув голову вполоборота, сухо спросил шеф. Затянулся и выпустил колечко дыма в потолок, напряг мышцы, что выделились через белую ткань его футболки. Даже здесь он не походил на простого начальника – никакого дресс-кода: джинсы, кроссы, футболка и растрепанные волосы.
– Подпишите, – я осторожно положила на стол бумагу и, сцепив на животе руки, отступила.
– Премию захотелось? Или отпуск? – он намеренно язвил, кривил губы. Вольготно прошел к столу и, забросив ноги на стол, подцепил пальцами лист. – Что это?
– Подпишите. Пожалуйста. – Я едва шевелила губами. Отрывать важное от себя всегда тяжело, но он не боролся, будто ему было все равно. После разговора возле реанимации он просто вычеркнул меня из своей жизни. Мне так казалось.
Арсен замолчал, опустил ноги, наклонился вперед и взглянул на меня исподлобья, черные волосы перекрыли сумрачные глаза.
– Почему, Тая? – шепнул он.
– Я не хочу мешаться под ногами, – пожала плечом и, не выдержав его пронзительный убивающий взгляд, посмотрела на носки своих туфель.
– Я о другом. Почему он, а не я? Вова в коме, а я жив, и ты выбрала все равно его. Почему?
– Сердцу не прикажешь, – спокойно ответила, хотя хотелось сложиться пополам и заорать, что он дурак. Что нравится мне, но я не хочу быть обузой с ребенком, ведь не примет меня. Я помню, как он после ночи настоял выпить таблетки, и это корежило, мучило. Я ему не нужна с прицепом.
