Лучше не бывает - Рич Лейни Дайан (читать полные книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Глава 11
– Мне очень неловко, отец мой, но я все еще не католичка.
Шуточка приелась даже мне самой, но согласитесь, трудно каждый раз придумывать новую. Хотя на дорогу до церкви у меня ушло минут двадцать, в голову так и не пришло ничего хлесткого. Оставалось надеяться, что отец Грегори все-таки строже судит отсутствие характера, чем вялость ума.
– А, Ванда! – заметно обрадовался он. – Все еще не католичка? Ну а в остальном есть сдвиги? Удалось сделать что-нибудь стоящее?
Я пожала плечами, но тут же вспомнила, что нас разделяет частая решетка. Хочешь не хочешь, приходилось отвечать. Наклейка насчет стоящего по-прежнему болталась на стене, в компании четырех других: «Выяснить название музыки в голове», «Повидаться с родителями», «Понять, чего я хочу от жизни» и, конечно же, «Сказать Уолтеру». Но и сдвиги имелись.
– Я сменила прическу.
– Для начала неплохо.
– А мой бывший муж умер.
Наступило долгое молчание. Понимая, что такую новость требуется переварить, я запрокинула голову и углубилась в изучение церковного свода. Это был настоящий шедевр, сложная система кружевных арок и красочной росписи, все очень светлое и воздушное, так что невольно возникал вопрос, кто и каким образом содержит это в чистоте.
– Я скорблю о вашей потере, – наконец раздалось из-за решетки.
– А я нет! И не потеря это вовсе, а счастливое избавление, о котором я мечтала годы и годы. Вот только никакого счастья я почему-то не испытываю, разве что пустоту в душе. Поначалу еще была печаль, но она вскоре рассеялась, а на ее месте ничего не возникло – вообще ничего. Чувство такое странное… знаете, как когда зуб уже вырвали, а заморозка все не проходит, и ощущения притуплены. Странно, правда? Я думала, буду очень живо ощущать, что наконец свободна.
– А вы его простили?
– Само собой.
– И могли бы помолиться за его душу?
– Да пошла его душа к чертовой матери!
Выкрик породил под сводами слабое эхо. Ну кто меня опять тянул за язык?!
– Ох! Скажите, отец мой, нет ли святого, который помогает держать рот на замке?
– Ради вашего блага готов перерыть все церковные фолианты, – засмеялся священник.
Еще некоторое время прошло в мирной тишине. День был воскресный, и наверняка кто-то еще был не прочь посетить исповедальню, но спешка была ни к чему – я еще даже не приблизилась к сути дела.
Наконец за решеткой послышался шорох.
– Вот что я вам посоветую, Ванда. Идите домой и хорошенько поразмыслите. Постарайтесь найти в душе хоть крупицу милосердия к покойному, и если найдете, приходите снова. Тогда и поговорим.
– А если не найду?
– В таком случае могу вас только пожалеть. Прощение – единственный способ забыть плохое, иначе оно последует за вами, куда бы вы ни пошли. Не даст начать все заново, сколько ни старайтесь.
– Послушайте, отец Грегори, а нельзя ли со мной как-нибудь помягче? Хотя бы для разнообразия!
– Те, с кем нужно помягче, идут к психоаналитику. Ну, ясное дело. Я вытерла мокрые щеки.
– Отец Грегори!
– Что?
– Помните свой совет насчет медальона со святым Эразмом?
– Как не помнить.
– Так вот, я его получила.
– В каком смысле – получили?
– Получила от бывшего мужа. Он, знаете ли, обзавелся им незадолго до смерти, ублюдок проклятый! И пропихнул в конверте мне под дверь.
Пару минут я слышала внятное дыхание с другой стороны решетки, но и только. Ни слова в ответ.
– Я все думаю, как он мог догадаться?! Он же отлично знал, что я не католичка! С чего вдруг такая идея… и так в точку?!
– Кто знает… – Священник поерзал на сиденье. – У всех у нас бывают моменты озарения.
– Что за чушь! – разозлилась я. – Какого еще озарения? Божественного, что ли? Хотите сказать, что на этого урода снизошла благодать Божья, прежде чем он откинул копыта?
– Почему бы и нет? В сверхъестественные способности я не верю, а вот в благодать Божью…
– Рада за вас, – едко заметила я. – Лично я верю в целую кучу разных штук. Где уж мне разобраться, что к чему!
– Вот тут вы правы, – неожиданно согласился священник. – Это и есть самое трудное – понять, во что следует верить, а во что совсем не обязательно.
Внезапно я ощутила, что сыта по горло нашей духовной беседой, и в приступе клаустрофобии, кое-как простившись, выскочила глотнуть свежего воздуха. Шагая к автостоянке, я ломала голову над тем, как теперь быть, что предпринять. Конверт по-прежнему валялся на заднем сиденье, и святой Эразм, покровитель всех заблудших, так и оставался внутри.
– Ну ладно, – обратилась я к нему, поворачивая ключ зажигания. – Сейчас я просто поеду, а ты направляй, и если из этого что-нибудь получится, так и быть, не спущу тебя в сортир.
Молли опять не было дома, и ворота оказались заперты. Обойдя ограду по периметру, я уселась у задней калитки, праздно разглядывая дали. Вскоре откуда-то выбрел дог (между прочим, по имени Гольф – так Грета увековечила величайшую страсть своей жизни, помимо Молли). Заметив меня, он неспешно приблизился и прилег с другой стороны калитки. Лучшей компании на данный момент было не придумать.
Медальон оставался на прежнем месте. Я так и не прикоснулась к нему, просто не могла себя заставить. Противно было думать о том, что Джордж, быть может, купил его в надежде обратить меня в католичество и тем самым получить пропуск в рай, на который не имел никаких прав.
Еще противнее было, что он в самом деле попал в точку. Что это было – проблеск интуиции? Или одна из тех Божьих шуточек, о которых то и дело слышишь в комедиях, – щелчок по носу за то, что заигрывала со священником в исповедальне?
– Как думаешь, Гольф, какая теория верна? Что мир время от времени свертывается в точку и тогда все возможно? – Я просунула пальцы в ячейки решетки и почесала за ближайшим из двух громадных торчащих ушей. – Или что жизнь – сплошная цепь случайных совпадений? Или что все заранее предопределено?
Дог испустил один из тех вздохов безмерного удовлетворения, которые словно говорят: «Какая разница? Мы, собаки, так глубоко не копаем. Нам и так хорошо».
Молли и Грета подъехали примерно полчаса спустя, и я помогла им перенести в дом бесчисленные пакеты из супермаркета. Потом мы уютно посидели за чаем.
– Так он точно умер? Ты уверена?
Молли все никак не могла проникнуться этой необъятной новостью. Мне подумалось, что она немного завидует: ее-то муж находился в добром здравии, хотя и в тюрьме. Более того, через два года ожидался пересмотр дела, и он вполне мог быть досрочно освобожден.
– Разумеется, уверена. Я же идентифицировала тело. Он выглядел мертвее мертвого.
Молли кивнула. По-моему, для нее это оказалось еще большим потрясением, чем для меня. Наверняка она тоже истово желала Джорджу поскорее окочуриться, а когда такие желания сбываются, человек винит себя, даже если это был распоследний ублюдок.
– Проблема в том, что я ничего в связи с этим не чувствую, – призналась я. – Правда, поначалу было жутко неприятно и все такое… во всяком случае, первые минут пять. А потом – ничего.
Тут я заметила, что Молли не поднимает взгляда от своих рук. А Грета смотрела на меня полными слез глазами. С ума сойти! Ведь она даже никогда не видела Джорджа. Трудно, наверное, жить, будучи такой чувствительной.
– Ну и вот, – продолжала я, чтобы заполнить возникшую паузу, – речь о том, что я же его любила… когда-то. Он был дерьмо дерьмом, но довольно долго я любила его. А раз так, то почему сейчас я ничего не чувствую? Я что, совсем бесчувственный человек?
– Вот уж нет, – возразила Грета сквозь слезы. – Просто сейчас ты в ступоре, а в ступоре все чувства притуплены. Когда он пройдет, ты почувствуешь, и еще как.
– И когда же, по-твоему, он пройдет, этот ступор? Я интересуюсь, потому что хочу уже поставить на всем этом точку и жить дальше. Получается, что и после смерти Джордж имеет надо мной власть. Висит на моей жизни тяжким грузом. Куда ни повернусь, везде он и наше прошлое… – Поймав себя на том, что фактически цитирую отца Грегори, я оборвала монолог, а потом все же добавила: – Наверное, придется найти в себе хоть крупицу милосердия и… простить его.
