Эгоист (СИ) - Рейн Карина (библиотека электронных книг .TXT) 📗
Благодатная тишина была подобна тёплому одеялу, окутавшему с ног до головы. Надо признать, что звукоизоляция здесь была покруче, чем у меня дома, потому что я всего лишь вышла в коридор, но меня словно отрезало от остальных. На мгновение даже стало слегка не по себе, но я не стала культивировать в себе это чувство оторванности от мира.
В спальне тускло горел торшер, стоящий в самом углу возле кровати, отчего создавалась какая-то особая атмосфера таинственности. Я невольно улыбнулась и порадовалась тому, что пришла сюда одна; с Кириллом бы точно застряли здесь до утра.
Прихватив из комода пижамные шорты и футболку — после расслабляющей процедуры я вряд ли найду в себе силы спуститься к остальным — плетусь в ванную, уже начав морщиться от глухой боли в лодыжках. Всё-таки, походы по магазинам — это не моё. Если бы не азарт, с которым я искала платье, чтобы воссоздать атмосферу, подобную той, что была на балу, я бы вообще не продержалась там эти по-адски долгие семь часов.
Я включила на небольшую громкость свой любимый плейлист, — просто чтобы разогнать детский страх оставаться одной в огромном доме — и принялась зажигать маленькие свечи, расставленные по всей ванной комнате. Их мягкий свет вкупе с запахом миндального масла не просто расслабляли. Через пару мгновений нахождения в тёплой воде я почувствовала, как меня одолевает сон, и даже не подумала бороться с этим состоянием.
Мне снился наш центральный парк, который раньше я любила посещать исключительно по вечерам — в это время суток там царила какая-то совершенно особенная атмосфера. Плюс был ещё и в том, что по вечерам в парке хоть и были люди, их присутствие не ощущалось так явно, как это бывало при свете дня. Мягкий вечерний полумрак словно отделял нас всех друг от друга, даря мнимое ощущение уединения.
Была осень, и листья всех оттенков жёлтого, оранжевого и красного покрывали землю густым ковром, в который я так любила зарываться в детстве.
Но этот вечер не был волнительно-прекрасным; вместо обычного трепета и лёгкости я чувствовала какой-то первобытный безотчётный страх, который противной ледяной коркой расползался вдоль всего позвоночника. Причиной тому были трое явно нетрезвых парней, которые плелись вслед за мной уже минут десять. Я старательно делала вид, что ничего не замечаю, и пыталась подавить неприятные ощущения: может, парни просто идут в ту же сторону, а я тут паникую раньше времени.
О том, как сильно ошибалась, я поняла позже, свернув на покрытую брусчаткой дорожку, которая заканчивалась небольшим тупиком. Дойдя до самого конца, я развернулась в обратную сторону и от ужаса застыла на месте. Они стояли напротив, с противными пьяными улыбками на лицах, которые выражали необычайную степень удовольствия. Словно охотники, которые наконец-то загнали свою жертву в угол.
Я инстинктивно пятилась, пока не упёрлась спиной в кованую ограду под три метра высотой. Если бы я была спортивной девушкой, могла бы запросто перемахнуть на другую сторону и скрыться от этих похотливых глаз, которые не оставляли вариантов для догадки, чего именно они от меня хотят. Но я никогда не интересовалась спортом, даже банальной гимнастикой, так что о побеге через ограду можно было забыть. Продираться сквозь заросли можжевельника и дикой ежевики тоже было бесполезно, потому что это не даст ничего, кроме порванной одежды и израненной кожи. Поэтому я стояла на месте, не в силах даже закричать от ужаса.
Вскоре парням надоело играть в гляделки, и они неспешно двинулись в мою сторону, заставляя моё сердце буквально выпрыгивать из груди. Во рту пересохло так, что даже язык намертво прилип к нёбу, лишая возможности позвать на помощь.
Наверно, я до конца жизни буду помнить эти противные ощущения их рук на моём теле. Я билась и хрипела, безрезультатно пытаясь вернуть голос и позвать на помощь, пока они рвали на мне одежду и мерзко ржали, подзадоривая друг друга. Когда я почувствовала прикосновения к груди, которую скрывала от их взоров только неплотная ткать белья, внутри что-то щёлкнуло, голова прояснилась, и я наконец-то почувствовала свои голосовые связки.
Не знаю, что именно меня разбудило. Быть может, это был шелест одежды, который в тишине небольшой комнаты казался оглушительно громким, или ласковые руки, которые пытались вытащить сонную меня из воды.
А, может, мой собственный душераздирающий крик.
— Ксюша! — испуганно звал откуда-то до боли родной голос Кирилла.
Я распахнула глаза.
Надо мной, всё ещё мокнувшей в уже застывшей воде, нависал парень и с неподдельным страхом вглядывался в моё лицо. Ещё пару секунд он изучал меня, а потом подхватил на руки и посадил к себе на колени, наплевав на то, что его одежда тут же промокла до основания.
Поняв, что всё увиденное было всего лишь сном, я почувствовала облегчение и громко вздохнула, прижавшись к любимому. Прежде, когда я просыпалась, в очередной раз пережив своё несостоявшееся изнасилование, было много тяжелее. Наладить душевное равновесие не помогали ни таблетки, ни поддержка родителей, ни длительные посещения психиатра. Только сейчас, в надёжных руках Кирилла я чувствовала себя в безопасности.
— В чём дело? — спросил он, поднимая к себе моё лицо.
— Кошмар приснился, — прохрипела в ответ.
Парень завернул меня в полотенце и отнёс в комнату.
— Я чуть не поседел, когда услышал твой крик. — Я верила безоговорочно. Потому что рука, которой он взъерошивал сейчас волосы, тряслась крупной дрожью. Его взгляд был настолько пронзительным, словно проникал под кожу. — Что было в кошмаре? Никогда не видел тебя такой бледной.
Раньше, всякий раз, как мама задавала мне утром этот вопрос, я тут же начинала истерически рыдать; сейчас же у меня то ли закончились слёзы, то ли присутствие Кирилла было для меня лекарством. К тому же, он рассказал мне о том, через что пришлось пройти ему, его друзьям и родным, так почему бы мне не ответить на взаимность взаимностью?
— Три года назад, когда я ещё училась в одиннадцатом классе, меня вечером в парке чуть не изнасиловали трое пьяных парней, — тихо призналась я.
Меня трясло, потому что страх того, что Кирилл после таких новостей отвернётся от меня, был слишком велик. Его ладони, лежащие на покрывале, сжались в кулаки с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Я вся съёжилась, словно действительно верила, что он может поднять на меня руку, и непроизвольно отползла чуть дальше, не смея поднять на него глаза.
— Я четыре месяца просидела на успокоительных и практически ежедневно посещала психолога. Всё это, по идее, должно было помочь мне справиться с полученным стрессом, — продолжила, так и не дождавшись от него никакого комментария. — Но проблема в том, что мне было настолько противно, что не хотелось жить.
Его рваный вдох напугал меня, заставив вынырнуть из воспоминаний, о которых я всеми силами пыталась забыть. Я всё ещё живо помнила, как пыталась смыть с тела невидимые следы нежеланных прикосновений, с остервенением натирая кожу чуть ли не до крови.
Когда Кирилл дёрнулся в мою сторону, я испуганно отпрянула, не зная, что он собирается сделать.
— Ты не хочешь, что бы я к тебе прикасался? — нахмурился он.
На секунду мне показалось, что я задохнусь от облегчения. Я бросилась ему на шею, стиснув, что было сил, и всё-таки разревелась. Его ответные объятия были намного сильнее моих, и, хотя у меня практически трещали рёбра, я бы ни за что не попросила его ослабить хватку.
— Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это.
Так мы и просидели около получаса. Два человека, души которых были покрыты трещинами.
Я совершенно не заметила, как с меня сползло полотенце. Поняла это только тогда, когда почувствовала учащённое дыхание Кирилла и его руки, которые проворно шарили по всему телу. По идее, после такого кошмарного сна и неприятных воспоминаний я должна была ощущать отвращение, но только не с Кириллом. Он странным образом проник под кожу, стерев все негативные эмоции, которое я питала ко всем особям противоположного пола после того вечера, забрался в самое сердце и пустил там корни. И в данный момент я не чувствовала ничего, кроме желания стать с ним одним целым.
