Спящая красавица - Майкл Джудит (библиотека электронных книг .TXT) 📗
– Я могу купить самые дорогие серебряные украшения в мире, но не всегда могу найти мусорную корзину для ванной, – со смехом сказала Гейл, когда они с Анной прогуливались по торговому центру.
Анна улыбнулась, но не ответила. Женщина пыталась вспомнить, где что находилось, когда она ребенком бродила по этим улицам. Их самолет прилетел поздно ночью, и по огням внизу она поняла, насколько разросся город по сравнением с тем, как она его помнила, но только сегодня утром увидела, что он сильно изменился. Они с Гейл шли в толпе туристов по одной из сторон небольшой затененной речки, извивавшейся по их пути к центру города, выложенному булыжником, мимо мазагинов и уличных кафе, а Анна вспоминала рассказы Итана о тех днях, когда машины вязли в грязи, когда весенние дожди превращали улицы в сплошную грязь.
– Победили грязь, – сказала она, снова улыбнувшись. – Это просто очаровательно, это уже не тот Тамарак.
– Для меня он тот, – ответила Гейл. – Другого я не знаю.
Они дошли до конца торгового центра и теперь шли по парку, останавливаясь, чтобы посмотреть на детей, катающихся на санках и качелях.
– После того, как ты уехала, когда я приезжала сюда с Мэриан, Фредом и их детьми, я занималась только катанием на лыжах и едва замечала город. Летом я впервые приехала с несколькими друзьями из колледжа, чтобы ходить в походы и спускаться по реке на плотах. Тогда я познакомилась с Лео. Он был помощником дедушки, жил здесь уже почти год и практически облазил все вокруг.
– Давно это было?
– В этом месяце будет пятнадцать лет. Это было самое чудесное лето; я проводила дни в походах, а ночи в постели с Лео. Потом, когда закончила колледж, мы поженились, и с тех пор Лео стал президентом «Тамарак Компани», а город был нашим хлебом насущным, поэтому я начала уделять ему много внимания.
На краю парка Гейл остановилась и оглянулась на запруженный людьми торговый центр и городские дома: реставрированные здания контор и отелей, построенных в период 1890 годов, новые кирпичные дома, гармонирующие со старыми, и псевдо-викторианскими домами, гораздо более красивыми, чем были когда-то старинные оригиналы.
– У нас еще много собственности в городе, – сказала она. – Ты себе не представляешь, как много участков купил здесь дедушка, когда начинал. Мне кажется, никто об этом не думает – или может быть, они решили, что нашли кормушку и смеялись за его спиной – но было время, когда ему принадлежал весь западный край города, половина восточного, весь центр, большая часть Главной улицы, вся земля у подножия горы Тамарак, рудники на горе. Сюда не входит то, что Итан купил в долине. Конечно, многое он продал другим девелоперам, даже если хотел делать все сам; просто не хватало времени. Но мы еще владеем пятьюдесятью процентами города и тремя большими ранчо в долине, это наш дом и мы любим его. Не могу себе представить, что у нас его может не быть, это убило бы дедушку, если бы он узнал, что папа хочет продать его.
– У него какие-то затруднения? – спросила Анна. – Ему нужны деньги?
– Так он и говорит. Он собирался построить огромный район за пределами Чикаго, а правительство отменило строительство скоростного шоссе, которое соединило бы этот район с городом, так что исчезли все основания для строительства. Я предполагаю, что папа уже вложил туда кучу денег. Слишком много, говорит Уильям. Ладно, пусть у него затруднения, но у нас-то их нет; у нас дела идут отлично. И было бы безумием продавать город; мы не можем продать его. Мы обещали дедушке, что позаботимся об этом ради него. И потом мы часть этого города, все, что у нас есть, находится здесь.
– А может семья потерять «Четем Девелопмент»?
– Не знаю. Может быть. Но зачем менять Тамарак на компанию, которая уже давно приходит в упадок?
– Это действительно так? – внезапно Анна почувствовала острую жалость к своему отцу. Как должно быть тяжело ему было наблюдать происходящее, сравнивать себя с Итаном и знать, что родственники делают то же самое.
– Лео знает о финансовых делах больше меня, но суть я уловила, – сказала Гейл. Они пошли к машине. – Главное, мы должны удержать папу от продажи – поговорить с ним, поторговаться, попытаться помочь ему в Чикаго, чего бы это ни стоило. Он ужасно озабочен тем, чтобы построить что-нибудь большое, прежде чем удалиться от дел, но ничего не может сделать без денег и говорит – невозможно получить деньги, не продав Тамарак. – Она завела машину и повернула на Главную улице. – Хочешь что-нибудь особенное на обед? Можем заехать в магазин.
– Что у тебя есть, то и хорошо.
Они проехали по мосту высоко над вспенившейся рекой и свернули на узкую дорогу, которая вела к широкому лесистому плато над долиной, где раскинулись огороженные пастбища и луга, с цветущими колокольчиками. Анна узнала межевые разметки и поняла, что это луг, который она назвала своим волшебным местом. Ее захлестнули воспоминания, еще сильнее, чем накануне в Лейк Форесте; как будто на этот раз она, действительно, приехала домой. В течение прошедших лет она путешествовала по горным курортам Европы, но ни одно из этих мест не тронуло ее так сильно, с болью утраты и вновь открытого рая. Она смотрела на него, упивалась им и не могла наглядеться.
Гейл вела машину мимо лесов и лугов примерно полмили, а потом через ворота проехала на извилистую подъездную дорожку, которая вела к широкому, приземистому дому из темного дерева, сливавшемуся с деревьями.
– Дедушка построил его для нас, когда мы поженились, – сказала она, останавливая машину перед входом. – В то же время он построил еще три дома выше по склону; у каждого из нас здесь сорок акров. Мне нравится уединение.
Анна вышла из машины. Их окружали ряды зубчатых горных пиков, слаборазличимые на расстоянии, кое-где еще отмеченные пятнами снега в глубоких расщелинах. Перед нею уютно расположился дом – среди лужаек с полевыми цветами, лесов и лугов высокой дикорастущей травы, колыхавшейся под прохладным ветерком. Птичье пение витало над тишиной. Других домов не было видно.
– Кто живет в тех других домах?
– Люди из города. – Гейл взглянула на нее из-за капота машины. – Никого из родственников там нет, если ты об этом спрашиваешь. Даже если они и наезжают, то их дома находятся в городе. И я говорила тебе, Винс никогда не бывает здесь, он слишком занят поездками по всему миру. По крайней мере так он сказал об этом дедушке по телефону. Дедушка говорил мне, что его мнение о Колорадо резко ухудшилось, когда стало известно, что они избрали Винса. И сказал, у него возникли серьезные опасения насчет страны, управлять которой помогает Винс...
– А Мэриан совсем не приезжает сюда? – спросила Анна.
– Извини, – сказала Гейл. – Я не знаю, почему я это сделала, обычно, я не глупа. Больше не буду говорить о нем, понятия не имею, почему я вдруг завела этот разговор. Пошли в дом.
– Забавно, – проговорила Анна через минуту, – у Четемов не так уж много родственников, по крайней мере, песен о них не сочиняют, но кажется, нельзя говорить о некоторых из них, не говоря обо всех. Может быть, именно это и значит семья: все взаимосвязаны, даже когда они не хотят быть впутанными в семейные дела. Думаю, мне нужно знать о них обо всех. Но в небольших дозах.
– Как лекарство. Три раза в день.
– Ну, наверное, два раза будет достаточно.
Они рассмеялись и вошли в дом. Он был с низкими потолками, теплый, непринужденный. Солнечный свет лился через окно во всю стену, обрамлявшее вид на горную гряду вдоль долины, с горой Тамарак в центре.
– Ты всегда была связана с нами, – сказала Гейл. – Я всегда думала только так, даже когда сердилась на тебя за твой уход. Я составляла генеалогическое древо семьи для школьных проектов или иногда для распределения рождественских подарков, и ставила два наших имени так близко одно к другому, что получалось почти одно имя. – Гейл Анна, Гейл Четем, Анна Четем – и я всегда так считала – а что?
Анна качала головой.
– Это не моя фамилия. Я давно сменила ее. Гейл пристально посмотрела на нее.
