Вера в сказке про любовь (СИ) - Чепенко Евгения (книги бесплатно без .txt) 📗
— У меня на лице что ли все написано?
— В целом, да. Теперь почти все читаю, а по началу не понимал совсем.
Последние два утверждения привлекли. Он меня читать пытался?
— А чего не понимал?
— Всего, наверное, — Свет пожал плечами.
— Например?
Кажется, он уже пожалел, что выдал мне конец нитки в клубке. Вера упрямая, пока не размотает, не отстанет.
— Ну, к примеру, почему Хуан?
Вера глупая, пока не нарвется, головой не подумает.
— Э… — сказала многозначительно я.
— Так почему?
Я бы могла соврать, но врать было нельзя. Не стоит начинать отношения со лжи. Ложь чаще всего впоследствии всплывает, только уже не мелким снежком, а настоящей лавиной. Оставалось одно — рассказать так, чтоб умилить. Первая пропасть на сегодня. Ну-с. Приступим:
— А можно я потом как-нибудь расскажу?
— Нет.
— А ты сердиться не будешь?
— Не-ет, — настороженно проговорил Свет, не отрывая от меня своих синих глаз.
— Точно?
— Точно.
Я открыла рот, набирая воздуха, и закрыла. Стыдно было на самом деле. Глупость ведь творила несусветную.
— Ну?
— Сейчас… Мне стыдно.
— Сильно стыдно?
— Очень.
— Тогда рассказывай.
— У меня бинокль есть, а твои окна напротив были и без штор, — почти не делая пауз, протараторила я.
Сработало? Нет?
— А Хуан — это комплимент или оскорбление? — Свет смотрел на меня слегка недоверчиво.
— Комплимент.
— Какая любопытная подробность. Мне надо чаще вопросы задавать, — с серьезным лицом проговорил он. В бездонном омуте его глаз при этом прыгали чертенята. Я расслабилась и позволила себе немного погордиться своей везучестью. Про зюк рассказала гораздо раньше, чем ожидала. Удача, однако.
— Значит, я тебе понравился еще до знакомства?
Неудача, однако.
Я замерла, растерявшись от нового неожиданного вопроса. Какие выводы сразу сделал… Загляденье. И промолчать-то в ответ нельзя. Разговор хоть и в шутливом тоне, но весьма серьезный.
— Ну, как бы сказать…
Свет вдруг смутился и немного нервно рассмеялся:
— Намек понял.
— Я о тебе ничего не знала. Знала два твоих предпочтения: футбол и блондинки.
Последнее слово я произнесла, внимательно осторожно следя за мимикой своего спутника. Мое предположение целиком и полностью оправдалось. Про девушку он умудрился забыть напрочь. Теперь вспомнил и пуще прежнего смутился. Вот так, плохой мальчик. Поменяемся местами. Что скажешь мне о ней?
Лицо Света вдруг обрело непроницаемость и некоторую суровость. Он пожал плечами, словно ничего существенного между нами не прозвучало. Так. Погоду обсуждали. И все. И диалог закончен. И ничего он мне не скажет.
Часто, очень часто, общение с сильным полом напоминает лабиринт с массой совершенно неожиданных тупиков. Напарываясь на такой тупик, так и хочется картинно всплеснуть руками и воскликнуть: «мужчины!» Сейчас как раз с языка готово было сорваться это восклицание.
— Обиделся?
Не знаю, правильно или не правильно, но я никогда в таких случаях не оставляю мужчину наедине с его тупиком. Неуютно мне, когда у него за пазухой секреты столь очевидные. И пусть не доберусь я до сути, пусть секрет останется, но мимо ушей не пропущу ни за что. Короче, либо электрик от бога — интуитивно знаю, как спасти вселенную от тьмы, либо экстремал от бога — написано на будке «опасно», и все равно лезу внутрь.
— Нет, — сказал, как отрезал Свет, и уже мягко добавил. — Иди туда, встань. Фотографию сделаю.
— Так точно! — я отдала честь и направилась в сторону ледяных колонн, при этом Тёма с собой прихватила, чего Пересвет явно не ожидал.
Малой был не против. Он с удовольствием залез ко мне на руки, и даже улыбнулся фотографу. Всего снимков вышло три. Теперь они стоят у нас на комоде вереницей, в той последовательности, в которой были сделаны. На первом мы очаровательны и улыбчивы. На втором Вера застыла в немом удивлении, а сосредоточенный и серьезный Тём взбирается с ногами Вере на плечо. На третьем Вера, закусив от напряжения кончик языка, удерживает вытянувшегося в почти полный рост Артёма. Артём же пытается дотянуться до ледяного сталактита. Полцарства за сосульку!
— Куда дальше?
— На реку Кулисмайоки к водопаду Юканкоски.
Я не удержалась от смешка:
— Ладно, выговариваешь… Как ты это запоминаешь?
Свет усмехнулся и перевернул решетку с колбасками.
— Я тебя поразил? Круто выгляжу?
Тём попытался запихнуть в мангал сырую ветку, но был вовремя остановлен отцом.
— Круто, — согласилась я.
Шумели рускеальские водопады. Помимо нас обедом на углях наслаждались еще две дружные компании. Я взглянула наверх, туда, где начинались пороги. Синее небо, серый камень, белая пена и изумрудная зелень. Бесконечное очарование суровой северной природы. Где-то здесь, совсем рядом, в этом бесконечном очаровании умирали Рита, Лиза, Женя, Галя и Соня.
— О чем задумалась?
Я взглянула на Пересвета и пожала плечами:
— Не знаю.
Свет сощурился, пристально изучая мое лицо. Затем медленно дотянулся и указательным пальцем легко надавил мне между бровей.
— Не хмурься тогда.
Он это сказал почти беззвучно. Не знаю, прочла ли по губам или услышала, или быть может и то, и другое. Не могу в полной уверенности сказать. В то мгновение я не осознавала себя, не понимала ничего, кроме ласковой бездны в его глазах. Она не затягивала и не топила, не захлестывала волнами страсти и не давала ощущения понимания или покоя. Свет не восхищался мной, не принимал, как единомышленницу или любовницу, не оценивал меня и не просчитывал отношения наперед. Он просто смотрел и видел…
Меня.
Такую, какая есть. Не накрашенную, с белесыми ресницами и бровями, с веснушками на носу и прыщом на виске. С дурной привычкой уходить в себя и из самых незначительных диалогов или происшествий устраивать настоящий шахматный турнир. Это Вера, такая, какая есть. Та, что болеет и ревет, боится и ненавидит, смеется и сражается, иногда забывает, куда положила лифчик и что герои ее очередного романа говорили в первой главе.
Все, что когда-то в жизни я принимала за любовь, вдруг в одно мгновение потускнело, потеряло всякую форму и смысл. Я прерывисто протяжно вздохнула, утопая в новых, неизведанных пока ощущениях.
Свет осторожно очертил пальцем мой нос и контур губ, потом приблизился почти вплотную и с улыбкой прошептал:
— И все-таки я тебе нравился.
Я тихо расслабленно засмеялась. Разве мог он оставаться серьезным? Конечно, не мог!
— Обоснуй.
В синих глазах заплясали чертенята.
— Хм… Станет ли женщина подглядывать за тем, кто ей не нравится? Женщина, может, и станет, Вера — точно нет, — последнее он пробормотал мне в губы.
— Уверен?
— Ага.
Я чувствовала каждое его слово, его дыхание. Диалог на грани поцелуя. Разговаривать вот так было непривычно, но поразительно приятно.
— Хочешь сказать, я первая начала?
Свет прикусил нижнюю губу, пытаясь скрыть счастливую улыбку:
— Да.
— И тебе это нравится? — я проявила искреннее недоверие к такой его реакции.
— Да, — теперь скрыть улыбку он не смог. — Соблазни меня. Ты ведь старше и опытнее, научи меня.
Глаза у него при этом потемнели, зрачки расширились, дыхание сбилось.
Маньяк! Я тут переживаю, что старше, а он «научи». Дожила. Что ответить, не нашла, поэтому просто растеряно недоверчиво смотрела на Света.
— Сделаю все, что скажешь, все, что захочешь, — он перестал улыбаться.
Я прерывисто вздохнула.
— Это — это? — раздался сбоку детский голосок, а рядом с моим лицом вдруг возникла какая-то серая бесформенная тряпка. Я в ужасе отшатнулась.
— Это мусор и его надо выкинуть, — давясь смехом, объяснил сыну Свет.
— Это — это? — не обратил внимания на отца Тём. Только, когда он вопрос повторно задал, я поняла, что обращаются конкретно ко мне.
— Это мусор и его надо выкинуть, — повторила я неуверенно.