Пляжный ресторанчик - Мэнби Крис (онлайн книги бесплатно полные .txt) 📗
— Может, и нам надо потанцевать? — спросила я Эрика, когда юристы оставили нас за столиком одних, оживив танцы исполнением того, что они называли твистом.
— Я не танцую, — сказал Эрик. — А ты иди, если хочешь.
— Ну и как ты себе это представляешь? — спросила я. — Что я вот так просто выйду и закружусь одна, без партнера?
Эрик никак себе это не представлял, ему было плевать. Он мрачно смотрел в сторону матери, которая по-прежнему сидела на другом конце в окружении бабы-яги Кэтрин и других ведьм-кузин. Эрик говорил, у их семьи имеются норвежские корни. Охотно верю — его кузины были сущими троллями.
— Твоя кузина Хелена специально попросила пластического хирурга сделать ей нос, как у Майкла Джексона? — поинтересовалась я с улыбкой, надеясь подбодрить Эрика.
Он не слушал меня.
— Она ни слова мне не сказала.
Видимо, он мог говорить только о матери.
— Ей надо пообщаться со столькими людьми, — попробовала я оправдать ее.
— Мама меня ненавидит, — упорно повторил Эрик.
— Нет, ты не прав.
— Значит, она возненавидела тебя.
— Меня? — возмутилась я. — Меня-то за что? Что я ей сделала?
— Я думал, ты ей понравишься. Особенно то, что ты англичанка. Она без ума от вашей королевы.
— Может, тебе надо было сказать, что я — ее родственница, голубых кровей? — с сарказмом спросила я.
Эрик как-то странно то ли хмыкнул, то ли шмыгнул носом. Надеюсь, он не собирается плакать? О господи…
— А что ты проиграешь Эду, если нас не пригласят на День благодарения? — спросила я.
— Пикассо, только и всего.
— Что? Этого мерзкого павлина? Так стоит ли переживать?
— Не павлина, — вздохнул Эрик. — Набросок к «Гернике», тот, что висит у меня в ванной.
— У тебя в ванной висит настоящий Пикассо?
— Временно, пока я не решу, что делать со стенами в кабинете.
Мы говорили на разных языках.
— Послушай, ну и отдай ты ему Пикассо! Отыграешь его обратно как-нибудь в другой раз, когда вы снова поспорите, а?
— Да плевать я хотел на Пикассо, — сказал Эрик. — Мне и на машину, честно говоря, плевать. Но я не вынесу, если мама так и не заговорит со мной! Я думал, если она увидит меня… особенно, если она увидит меня здесь, с тобой…
Что мне было сказать? «Эрик, твоя мать не хочет принимать тебя таким, каков ты есть. Она плохой человек. Забудь, что она тебя родила и продолжай жить дальше и двигаться вперед»?
Это было то, что я на самом деле думала. Но Эрику я сказала совсем другое.
— Знаешь, что толку глазеть на нее с другого конца танцплощадки? Никто не поверит; что мы с тобой влюблены друг в друга, если ты будешь весь день таращиться только на свою мать. Попробуй сделать вид, что тебе хорошо со мной, что мы прекрасно проводим время вместе, и ты ее заинтригуешь: она не выдержит и подойдет.
— Ты думаешь?
— Женщины все такие, — уверенно заявила я.
— Ладно, — согласился Эрик, немного оживая. — Давай притворимся, что нам весело.
Он придвинул свой стул поближе к моему и, развернувшись ко мне, изобразил подобие улыбки, которая больше была похожа на оскал.
— Боже мой, Эрик, ты так улыбаешься? Это же кошмар.
— Как могу, так и улыбаюсь. По тебе тоже не скажешь, что ты всем довольна.
— Ты прав. Давай о чем-нибудь поговорим.
— О чем?
— Ну хорошо, давай делать так, как нас учили в драмшколе, если мы в массовке изображали беседу. Смотри, ты просто несколько раз повторяешь слово «абракадабра», а время от времени вставляешь «сы-ы-ыр» и улыбаешься. Понял?
Эрик фыркнул.
— Нам никто не поверит.
— Да это всяко лучше, чем то, как мы ведем себя сейчас. Люди думают, что мы ссоримся, а предполагается, что мы влюблены, у нас роман, который начался, между прочим, не так давно.
— Ладно, — вздохнул Эрик. — Абракадабра, абракадабра… абракадабра-дабра. Сы-ы-ыр!
— Баракада, баракада… карабада… ерунда.
— Ты о чем? — спросил Эрик.
— Да так, ассоциации.
— Не понимаю.
— Какая разница? Сы-ы-ыр!
Но Эрик уже не обращал на меня внимания.
— О боже, — прошептал он. — Кажется, мама идет к нам.
И точно. Миссис Нордофф направлялась к нам через танцплощадку с решительностью Наполеона, готового бросить Веллингтону перчатку и вызвать его на дуэль.
— Эрик, — обратилась она к сыну, поравнявшись с нашим столиком, — нам надо поговорить. Пойдем в холл.
— Конечно, мамочка. — Эрик вскочил. — Я… э… Лиззи, я ненадолго.
Он робко двинулся вслед за матерью. Я показала, что держу за него кулачки, и беззвучно, одними губами сказала: «Удачи!» Ох и понадобится же она ему сейчас…
Глава 15
Эрик оставил меня за столом в одиночестве. Я с надеждой огляделась. Мой опыт на данный момент подсказывал, что стоит американцу или американке услышать мой британский акцент, как их уже никто и ничто не заставит побороть искушение заговорить со мной. Всем хочется послушать про «историческую родину», даже если сами они ведут род от шведов, русских или китайцев. И все они рвутся поговорить о своем происхождении и родословной. Работая в «Ледибойз», я познакомилась по меньшей мере с тремя ребятами, утверждавшими, что они — прямые потомки короля Артура. Если вы думаете, что англичане одержимы разговорами о предках, так я вам честно скажу: увлечение моих соотечественников не идет ни в какое сравнение со страстью американцев. Американцы обожают поговорить о своем происхождении, и больше этого они любят только одно — смотреть телевизор.
Это напоминает разговоры про «прошлую жизнь». Любая женщина, сменившая, по ее мнению, хотя бы однажды земную оболочку, будет уверять вас, что в прошлой жизни она была королевой Елизаветой или Клеопатрой. Ни одна из них не скажет, что была служанкой или рабыней. Вот то же самое и с генеалогией. Если человек завел разговор на эту тему — будьте уверены, он ни за что не скажет, что происходит от крестьян, возделывавших торфяные болота.
Но сегодня что-то никто не хотел обсудить со мной прародителей. Зато у меня возникло чувство, что кое-кто активно обсуждает меня. Я встретилась глазами с парочкой кузин Эрика, которые шептались, откровенно меня разглядывая, и явно недоумевали, что такая славная девушка делает со стопроцентным геем. Я помахала им рукой. Представьте, это их нисколько не смутило и не побудило подойти и познакомиться со мной.
Я сидела и крутила за ножку бокал с шампанским. Похоже, даже официанты стали обходить меня стороной. Неужели так бросается в глаза, что я всего лишь притворщица, чужак в стае? В стае?.. Ха! Не смешите меня. Уж скорее тогда в своре, которая боится, что Эрик хочет ввести в их круг постороннего человека, который сочтет себя вправе претендовать на наследство.
Я обошла стол и встала так, чтобы огромная ваза с цветами заслонила меня от взглядов злобных кузин.
— Вас оставили в одиночестве?
Это был врач миссис Нордофф. Он неслышно вырос у меня за спиной. Я и не заметила, как он подошел: чуть-чуть выглядывая из-за ярко-желтых роз, я все смотрела на кузин, хихикающих надо мной.
— Ой, вы меня напугали! — воскликнула я. И, немного придя в себя, добавила: — Эрик пошел поговорить с мамой.
— Именно поэтому я решил, что мне стоит пойти пообщаться с вами.
— Благородный поступок. Спасибо.
— Не благодарите. Я очень этому рад.
Врач улыбнулся, и это была единственная искренняя улыбка, которую я увидела за весь день. Я уже успела убедиться в том, что семья Нордоффов обладает очень специфической мимикой. От того выражения лица, которое они называют улыбкой, не то что кровь стынет в жилах — ртуть, и та замерзла бы.
— Меня зовут Скотт, — представился врач. — Скотт Уолкер.
— Лиззи Джордан.
Я протянула ему руку, и он энергично пожал ее.
— Чует мое сердце, что Эрику и миссис Нордофф есть о чем поговорить, — предположил мой новый знакомый, подсаживаясь ко мне. — Вообще на чужом семейном торжестве чувствуешь себя неуютно, особенно когда спутник на какое-то время оставляет тебя. Кругом незнакомые люди, все внимание которых поглощено пересказом друг другу новостей и сплетен о родственниках.
