За зеркалами (СИ) - Орлова Вероника (бесплатная библиотека электронных книг TXT) 📗
- Он знакомился с ними уже после усыновления?
- В том-то и дело, что нет. Насколько мне известно, мужчина имел доступ в приют. Впрочем, это давно не является привилегией.
- Он мог притвориться возможным опекуном.
- Верно, - Дарк кивнул, - что насторожило: он просил детей держать в тайне свои встречи с ними. Не первую, а последующие. Только трое мальчиков решились рассказать об этом секрете своим друзьям.
- Тогда мы не можем утверждать, что и с остальными он был знаком. Возможно, они его не знали.
- Брось, Ева, - Дарк фыркнул, снова отпив из бокала, - какой-то мужчина знакомится с сиротами в приюте, ищет с ними тайных встреч, задаривая подаркам, которые не будут бросаться в глаза воспитателям и другим детям, причём нам удаётся проследить его связь, как минимум, с тремя из них. На основании чего ты предполагаешь, что он так же не был знаком с остальными жертвами?
- У тебя нет об этом достоверных сведений, Натан. Что-нибудь о его внешности? Возможно, имя? Или прозвище? А может, у него был какой-то примечательный акцент, я не знаю...шрам или другой отличительный знак?
Он покачал головой, глядя в окно и осушая стакан последним глотком.
- И это всё, что тебе удалось узнать, Дарк?
Медленный поворот головы в мою сторону позволяет понять, что ему не понравилась постановка вопроса, может быть, тон, которым он был задан. Плевать. У меня было чёткое ощущение того, что Дарк явно не договаривает. И мне нужно было выяснить, что именно он скрывает от меня.
- Ты не веришь мне...нельзя сотрудничать с тем, кому не доверяешь, Ева.
- Можно, если тебе есть что предложить.
- А у тебя есть? - глаза сверкнули заинтересованностью, и уже через пару секунд плотоядная улыбка расплылась на его чувственных губах, - Помимо очевидного?
Сукин сын...его голос, ставший в мгновение хриплым, и этот обжигающий взгляд, прикосновение которого под кожей отдалось тысячами иголок, впившихся в плоть, заставивших на долю секунды задержать дыхание от острой боли, ударившей подобно молнии. И те же доли секунды молчать, опустив руки на колени, чтобы скрыть появившуюся из ниоткуда дрожь. Всего лишь слова...всего лишь манипуляция голосом, его тембром, и мне приходится стискивать сильнее собственные пальцы, мысленно считая про себя до десяти...до ста...до момента, когда сердцебиение перестанет быть рваным, непозволительно хаотичным. Хотя чёрта с два это реакция на слова...неееет. Это реакция на собственные воспоминания. О нём. О том, в какие минуты вот так меняется его голос, как он умеет им ублажать, как беспощадно способен им дразнить, исторгать непослушные, предательские стоны, орудуя только им и пальцами. Умелыми, длинными, безжалостными в своих ласках.
- Смотря, что ты считаешь очевидным.
- Тебя.
Быстро. Отрывисто. Как нечто само собой разумеющееся и не вызывающее сомнений. И новая вспышка возбуждения реакцией на это слово. Тёплое томление в низу живота в ответ на него, от которого хочется скрестить ноги. Впилась ногтями в свою же ладонь, отводя взгляд, только чтобы не встречаться с его, металлическим...но этот металл на дне его глаз жидкий, способный расплавить моментально, стоит только позволить раскалённым шипящим каплям коснуться кожи.
- Ты зря пытаешься перевести тему, Дарк. И ты зря расточаешь свои силы. Мне неинтересно играть в твои игры.
- Да-да, я помню, как громко ты скучаешь во время этих игр. Особенно в процессе одной из них. Надрывно и таааак вкусно скучаешь, прямо мне в рот.
Подонок! Зажмурилась, чувствуя, как начинаю злиться. И на его слова. И на наглую улыбку, появившуюся в его голосе. И на то, что мы оба знаем - он прав, и он будет смаковать эту свою правду с особым удовольствием и триумфом. Повернула к нему голову, с облегчением отметив про себя, что если не смотреть на его лицо, а, например, на большую белую пуговицу на воротнике его рубашки, то можно справиться...можно скрыть от него непрошеные эмоции. Наверное. И снова мимолётной мыслью - насколько со вкусом подобрана его одежда, насколько чистой и ухоженной она выглядит. Этот Натан Дарк всё же отличается от того, которого я увидела впервые за решёткой. Но откуда у него средства на всё это?
- Ну так что, Ева? Что именно у тебя есть, что может заинтересовать меня?
Улыбнулась, увидев, как моментально изменился его взгляд. Хищное, чувственное выражение в нём пропало, остался только интерес охотника, подобравшегося вплотную к своей добыче, но пока не имевшего возможности схватить её.
- Слишком неравноценный обмен, Натан. Я очень мало узнала от тебя. И мы оба знаем, что это не всё, что ты раскопал.
- Но как мне узнать, что коварная мисс следователь попросту не пытается обмануть меня, чтобы выудить нужную информацию?
- Никак, - на этот раз я пожала плечами, - Просто поверить...или позволить мне уехать, но тогда мы оба окажемся с половиной инструмента, которым не сможем воспользоваться полноценно.
- Что мешает мне оставить тебя здесь? В катакомбах?
- То, что ты пока этого не хочешь. Ты можешь быть каким угодно самоуверенным и наглым ублюдком, Дарк, но сейчас ты не поставишь свои интересы выше жизни детей.
- Ты меряешь меня по своей мерке, Ева. Смотри, не соверши ошибку.
- Значит, хоть в чём-то мы похожи. Что ещё ты узнал, Натан? Где ты пропадал?
- Ангел. Он называл их ангелами.
- Жертв.
-Да. Он не любил произносить их имена. Каждого - Ангелом. И еще...он рисовал на них слёзы.
Пульс срывается с ровного ритма, ладонь взметнулась к горлу, чтобы обхватить, чтобы не позволить бешено забившемуся сердцу выскочить. Удержать, смыкая собственные пальцы вокруг шеи, чтобы не пропустить ни одного его слова.
- Они рассказывали ему о своей жизни. Он задавал вопросы об их поступках, об отношениях с друзьями, с воспитателями. Один мальчик...Бобби...
- Доусон.
- Да, он рассказал своей единокровной сестре, что мужчине нравилось, когда он плакал, вспоминая родителей и их жестокое обращение. И он...он не делал ничего предосудительного. Вытирал слёзы, угощал фруктами или конфетами, дарил маленькие сувениры. Боб говорил, что мужчина обещал ему дом. А после Боба усыновили, а сестру нет, и она потеряла связь с ним. Пару раз он сбегал в катакомбы, чтобы передать для неё письма. Так они общались с братом. Пока однажды он не написал, что его знакомый однажды разозлился, когда Бобби не смог плакать. Он рассказал ей, что тот насильно схватил его за лицо и нарисовал слёзы чернилами. Потом, словно заворожённый, проводил по ним большим пальцем, размазывая их по лицу, а после отпустил. Ребёнок тогда отхватил ещё от приёмного отца и за побег, и за грязное лицо. Но ему, конечно, ничего не рассказал. После этого случая Бобби перестал ей писать. Насовсем.
- Похоже на исповедь?
Натан медленно выдохнул и перевёл взгляд на окно. Ночь плавно и величественно вступала в свои права, опускаясь лёгким пологом на крыши домов и верхушки деревьев.
- Священник? Доктор? Учитель? Я пытаюсь все эти дни понять, кто бы мог это быть. Кому должны приносить удовольствие слёзы ребёнка.
- Раскаяние. Ему нравится видеть раскаяние на их лице.
- Или боль. Будто он спасает их от какой-то злой участи.
- Больной ублюдок.
И Дарк вдруг неожиданно усмехнулся.
- Но мы ведь не знаем на самом деле, а вдруг он действительно помогал им?
Замолчала, не сразу обратив внимание на то, что снова в руках кручу маленькую чашечку с безнадёжно остывшим кофе.