Я жажду тебе отомстить (СИ) - Магницкая Доминика (книги регистрация онлайн .txt) 📗
— Я бы на твоем месте слёзно умолял меня о пощаде, а не дерзил. Могу и язык укоротить.
— Не боишься, что потом Влад тебе голову укоротит?
— Возможно, но ты это не увидишь.
Я покачала головой и раздраженно спросила:
— Какого черта ты вообще ко мне привязался?
Дэвид резко схватил меня за волосы и потащил в сторону.
— Детка, мне просто захотелось с тобой развлечься. А потом я узнал, кем является твоя мать, — усмехнулся и дернул, еще больнее стискивая кожу, — мне показалось ироничным такое положение дел. Решил поиграть с тобой и посмотреть, переплюнешь ли ты свою мамашу.
Он был слишком самоуверенным и потому отослал людей прочь. Хотел наиграться мной в одиночестве и показать, насколько я ничтожная. Вот только он не учел того, что Влад за эту неделю тоже научил меня нескольким приемам. И что сдаваться без боя я не собираюсь.
Пригнулась и ударила его правой ногой, отскакивая в сторону и защищая ладонями свою голову. Надрывная боль тут же пронзила кожу. Была настолько острой и невыносимой, что мне показалось, будто Дэвид сумел сдернуть скальп вместе с волосами.
Охнула и разозлилась еще сильнее. Смотрела на него яростным взглядом и ожидала нападения. Хищно прошипела:
— Я тебе не верю. Моя мама бы не пошла на такое.
Он сплюнул кровь и хрипло засмеялся, разводя руки в стороны. Обезумел до такого предела, после которого нет возврата назад.
— Она тебя выгнала именно потому, что ты пошла по ее стопам. Конченная моралистка, осуждающая других за то, что сама делала в прошлом. Какие сказки она тебе наплела, когда рассказывала про ваши тяжелые времена после того, как папашка вас бросил? Наверняка несла бред, говоря о своей самодостаточности, да?
Я отступила назад и покосилась на пистолет, убранный за пояс его штанов. Резко сказала:
— Даже если и так, какое твое дело? Люди всегда продавались и будут продаваться, потому что их загоняют в угол долги. Уж не такому уроду, как ты, говорить о морали.
Неверие. Злость. Агрессия. Смятение.
Я перебирала в голове воспоминания и находила моменты, когда мама лишь рано утром возвращалась домой. Говорила, что работала на складе и приходилось брать ночные смены.
Было ли это правдой? Или вся моя жизнь изначально построена на лжи?
— Твоя мать была знатной шлюхой. В отличие от тебя, она свободно спала со всеми, кто предлагал нормальные деньги. А потом взяла и подставила моего отца, владеющего этим борделем. Записала интервью, скрыв свое лицо, и рассказала о его деятельности. Слила всю информацию и засадила его в тюрьму. Я был слишком мал, чтобы понять, почему отца уводят в наручниках, но моя злость не угасла. И однажды я подумал — что может быть слаще той мести, когда идут через детей и вредят напрямую? Нашел тебя и решил — да это подарок судьбы.
Начал приближаться ко мне, держа в руке нож и ступая, как хищник на добычу:
— Тебе некуда бежать. Хочешь уйти живой — слушайся меня. И тогда, возможно, я не так сильно изуродую твою мордашку.
— Хочешь сказать, — закашлялась и продолжила отступать, пока не уткнулась спиной в дверь, — именно ты был тем мужиком, с которым я переспала?
— Бинго!
Я пошатнулась и в ужасе посмотрела на него.
Это просто не может быть правдой. Я бы запомнила настолько отвратительного мужчину…от него ведь даже пахло всегда одинаково — сигаретами и опасностью. Даже себе я не могла объяснить это, но, стоило Дэвиду оказаться рядом, как в мои легкие тут же проникал парфюм, вызывающий тревогу. Терпкий, тяжелый и неприятный. Заглушающий любые другие ароматы вокруг.
Хрипло прошептала:
— Если ты сейчас мне что-то сделаешь, тебе даже не придется дожидаться Влада. Я сама тебя убью.
Меня бил жуткий озноб. Ночь, которую я так старательно пыталась не вспоминать, всплыла перед глазами. Резкие и обрывчатые картинки, размытые, как в серой пленке, и не фокусирующиеся ни на чем. Одна темнота, бьющая по сознанию пугающей неизвестностью.
Дэвид подошел ко мне впритык и зло ухмыльнулся:
— Наверняка ты наслышана о моих предпочтениях в сексе. Меня мало что заводит. Разве что боль, кровь и крики. Но страх в твоих глазах, — больно схватил меня за шею и начал сильно сдавливать кожу, — это лучший афродизиак.
Я закашлялась и сипло прошептала, чувствуя острый недостаток кислорода:
— Ты просто сумасшедший.
— Все люди больные, вот только некоторые это скрывают, а мне незачем. Да и тебе ли удивляться? Твой университетский парень стал киллером высшего класса. Детка, по-моему, в этом мире тебя больше ничего не может так сильно шокировать, — резко отпустил меня, и я обессилено упала на колени. Потянулся к пряжке ремня, удерживая меня за волосы и не позволяя отстраниться, — я устал болтать. Это слишком утомляет.
Он отвлекся на ширинку джинсов и немного ослабил хватку. Я еще сильнее ослабла в его руках, всем своим видом показывая, что готова сдаться. И, когда он уже полез ладонью в боксеры, я резко подскочила и ударила коленом прямо в пах. Мужчина злобно зашипел и пригнулся, лишь упростив мою задачу. Тупая боль на мгновение пронзила шею, там, где он успел сделать надрез, но я отмахнулась от этого ощущения, избавляясь от всех эмоций.
Отклонилась в сторону и выхватила пистолет, спрятанный за его ремнем. Сняла оружие с предохранителя и приставила дуло к его голове, негромко сказав:
— Если закричишь или позовешь кого-то на помощь, я выстрелю.
Он надсадно рассмеялся, не двигаясь с места. Повернулся ко мне лицом и молвил:
— У тебя кишка слишком тонка для такого.
Я еще сильнее вжала металл в его кожу и зло процедила:
— Отвечай, ублюдок, где моя мама?!
— Она в порядке. Пока что. Я просто поражаюсь твоей глупости. Она тебя выкинула из своей жизни, а ты рискуешь собой ради нее.
— Заткнись! Не тебе судить меня или ее. Ты в сто раз хуже, потому что наслаждаешься болью, которую причиняешь.
— Я это и не отрицаю. Все ваши принципы — лишь мишура. Вы спотыкаетесь об нее и падаете, осознав, как работает настоящий мир. Страдаете и с трудом поднимаетесь с колен. А я всегда твердо стою на ногах, потому что правила и тупая мораль для меня ничего не значат.
— Люди тоже для тебя мишура? Ты играешь ими, словно марионетками, хотя, если лишить тебя всех денег и власти, от тебя останется лишь детский лепет. Озверевший и самонадеянный ублюдок, не способный на адекватные поступки. Все тебя лишь презирают и ненавидят, тупой кусок дерьма.
Он сделал шаг в мою сторону, я — от него. Начал наступать, бесстрашно глядя в мои глаза и безумно шепча:
— Стреляй. Чего ты ждешь?
Его взгляд стал по-настоящему кровожадным. Он настолько глубоко погрузился в свое извращенное сознание, что отчаянно шел на безумство. Был уверен, что я не смогу выстрелить.
Моя ладонь задрожала от напряжения. Рука устала держать оружие, и где-то в районе локтя что-то больно стрельнуло.
Еще крепче вцепилась в пистолет, продолжая отступать. Мы шли друг за другом, словно звери, загнанные в клетку. Лишь одно правило — выйдет только один. После того, как другой умрет.
— Давай, Ада, стреляй. Хочешь, посчитаю для тебя? До трех. Если не сделаешь это, я снова тебя поймаю. И ты очень пожалеешь о том, что дала слабину.
Делает еще шаг и шепчет:
— Один.
Сердце стало биться настолько часто, что каждый удар словно отдавался в голове громким молотом, сводя с ума.
— Два.
Дэвид начинает тянуть руку для того, чтобы перехватить оружие. Смотрит в мои глаза и делает еще шаг:
— Три.
Тишину разрезал оглушительный звук выстрела. Я с ужасом взглянула на алое пятно, растекающееся на груди Дэвида. Его белая футболка мгновенно окрасилась жуткой кровью. Глаза мужчины медленно закрылись, и тот упал на землю, успев адски громко простонать от боли.
Я выронила оружие и потрясенно обернулась, не понимая, откуда произошел выстрел. Ведь я не спустила курок…
Так и не смогла.
Знакомый голос раздался из угла комнаты. Влад спрыгнул с подоконника и недовольно заметил:
