Неожиданный роман (Мой нежный ангел) - Стил Даниэла (читать хорошую книгу .TXT) 📗
Когда они наконец выпустили друг друга из объятий, лицо у Лиз стало грустным. Дик встревоженно спросил:
— Что с тобой, Лиз? Я не хотел тебя обидеть; но если ты…
— Все в порядке. То есть мне так кажется, — ответила она неуверенно. Целуя его, она на мгновение вспомнила о Джеке и почувствовала себя неверной женой, хотя и понимала, что это ужасно глупо. Она не искала общества мужчин, не домогалась их внимания. То, что произошло, произошло помимо ее воли и желания. Теперь она, конечно, должна была раз и навсегда разобраться со своими чувствами к Дику и к покойному мужу, чтобы не мучиться сознанием собственной вины.
— Просто я ничего подобного не ожидала, — объяснила она, отдышавшись.
— Ты не поверишь, но я тоже ничего подобного от себя не ожидал, — смущенно признался Дик Вебстер. — Это просто случилось, и все. Ты — удивительная женщина, Лиз!
— О нет! — Она улыбнулась, думая о том, как, должно быть, смешно они выглядят со стороны. Впрочем, в этом стоянии на темном крыльце были свои преимущества. Во-первых, они не видели лиц друг друга, а во-вторых, здесь их не могли слышать дети. Лиз и без того было неловко, а если бы дети узнали о том, что только что случилось, она бы и вовсе сгорела со стыда.
А Дик — словно для того, чтобы еще больше усилить то, что они сейчас испытывали, — поцеловал ее снова, и Лиз ответила ему с еще большим пылом.
— Боже, что мы делаем?! — задыхаясь, пробормотала она, когда Дик наконец выпустил ее.
— По-моему, мы целуемся, — ответил он просто. Но оба чувствовали, что за этим поцелуем в темноте стоит нечто большее, чем праздное любопытство или физическое влечение двух тел. Это было непреодолимо. Не только касание губ, но и единение душ. И в Лиз, и в Дике было множество черт и черточек, которые объединяли их, хотя в целом они были очень разными.
Дик предпочитал отношения непродолжительные и легкие, а в ее жизни главными ценностями были устойчивость и постоянство, солидность. Дети, карьера, крепкий брак — вот чем она дорожила. Те же Джин и Кэрол работали у нее много лет, потому что Лиз избегала перемен. В ее жизни не было ничего временного — Дик отлично это знал и все же готов был рискнуть. Он, правда, пока не мог бы ответить, будет ли Лиз для него чем-то временным, проходящим. Обычно его влекли женщины совсем иного склада — те, с которыми легко было сойтись и так же легко расстаться. Они не оставляли в его душе никакого следа.
— Знаешь, — сказал он негромко, — давай не будем форсировать события. И еще — не стоит много об этом думать, ладно? Пусть все идет своим чередом, а мы посмотрим, что из этого выйдет.
Лиз кивнула в ответ. Она не знала, что тут можно сказать, что ответить, а главное — она не знала, должно ли произойти что-то еще.
Когда Дик уехал, а Лиз вошла в дом, ее охватило острое чувство вины. Ей казалось — она изменила Джеку, предала его. Напрасно она твердила себе, что его нет, что он ушел и больше никогда не вернется. Если все так, тогда почему, целуя Дика, она испытывала столь сильную неловкость? Почему ей казалось, что она совершает что-то запретное? И почему, наконец, этот поцелуй казался ей одновременно и горьким и сладостным?
Воспоминания о том, что произошло между ними, смущали и тревожили ее. Лиз долго не могла заснуть, ворочаясь с боку на бок и вздыхая. Она думала о Дике, о Джеке, о том, что она наделала, и о том, чем все это может закончиться. Что ожидает их всех в будущем?
Утром Лиз встала, чувствуя себя совершенно разбитой. Она сумела ненадолго забыться сном лишь перед самым рассветом. Теперь ей отчаянно хотелось спать.
Но бессонная ночь не прошла даром; Лиз почти решила, что ей не нужны лишние сложности и что самым разумным в ее отношениях с Диком было бы вернуться к обычной дружбе. Она, правда, не знала, было ли ее решение правильным. Но это было лучше, чем никакого решения. Лиз почувствовала себя много спокойнее.
Ее спокойствие, однако, было вдребезги разбито, когда в десять утра ей снова позвонил Дик.
— Я много думал о тебе, — сказал он, — и мне показалось, что я должен тебе позвонить.
— Зачем? — спросила она. — То есть я хотела спросить — почему ты так решил?
— Мне нужно узнать, что ты думаешь о… о том, что между нами было.
— Я жалею об этом, — честно сказала Лиз.
— Жалеешь? — переспросил Дик, но в его голосе почти не было удивления — только какое-то необъяснимое спокойствие и…. счастье. Лиз, во всяком случае, показалось, что так мог говорить только счастливый человек. — Я-то жалею только о том, что не поцеловал тебя в третий раз. Мне было очень приятно это делать..
— Именно этого я и боюсь, Дик, — объяснила она. — Мне тоже было приятно, но я еще не готова.
— Я тебя очень хорошо понимаю, — неожиданно согласился он. — Но ведь мы не станем торопиться. В конце концов, это не скачки. Никто не вынуждает нас как можно скорее прийти к чему-то. Я тоже за то, чтобы все развивалось естественным путем. Только я хотел, чтобы мы были… просто были, понимаешь? Были друг для друга..
— Я понимаю. — Лиз улыбнулась. Она была очень благодарна Дику за то, что он не торопит ее. Ей даже стало немного стыдно, что она так напугалась.
— Слушай, — продолжал тем временем Дик, — у меня появилась неплохая идея. Хочешь, я зайду к вам в субботу вечером и приготовлю роскошный ужин для тебя и детей? У меня как раз будет свободный вечер, а повар я отличный. Обычно хвалить самого себя не принято, но это я утверждаю с полной ответственностью. Да и тебе, наверное, будет спокойнее, если ты будешь знать, что мужчина, которого ты приглашаешь в гости, кое-что может. Ну так как?
Лиз знала, что должна сказать «нет», но ей было ясно, что она не может обидеть его отказом. Ну а если совсем честно, то она очень хотела его видеть.
— Приходи, — просто сказала она, решив, что не будет ничего страшного, если к ней придет друг в субботу вечером и приготовит ужин.
— Я еще хотел привезти с собой кое-какие продукты.
Скажи, что любят твои дети? Может быть, им нужно что-нибудь особенное? Мы могли бы это организовать.
— Ничего особенного им не нужно, они едят все — рыбу, ветчину, цыплят, бифштексы, пиццу, спагетти — что угодно. В отношении еды они достаточно неприхотливы.
— Насколько я помню, они не любят только овсянку, не так ли? — сказал Дик, и Лиз рассмеялась.
— Совершенно верно, — ответила она.
— Ладно, у меня есть одна идея — думаю, им понравится.
— Приходи, — повторила Лиз. — Джеми будет ужасно рад тебя видеть. — «А девочки — нет», — подумала она, но вслух ничего не сказала. Ей казалось, что визит Дика даст всем прекрасную возможность наладить нормальные отношения. Главное, дети увидят, что Дик ничем им не угрожает. Но действительно ли это так?
Не были ли Меган и ее сестры правы, когда разглядели опасность в том, что самой Лиз казалось естественным, не стоящим особого внимания?
От этих мыслей у нее стало муторно на душе. Лиз хотелось быть Дику другом, но вместе с тем она не могла не признать, что целовать его ей было приятно. «Так что же, — спрашивала она себя, — как будут дальше развиваться их отношения в этом направлении? Или, может, дело не пойдет дальше поцелуев на крыльце и без каких-либо усилий с ее стороны?» Главное, чего Лиз никак не могла взять в толк, это отчего она колеблется.
Ведь раз она решила, что все должно оставаться как прежде, значит, надо придерживаться избранной линии поведения если не ради детей, то хотя бы ради себя самой.
В субботу Дик приехал ровно в шесть и привез с собой три огромных пакета с продуктами.
— Будем готовить жареного цыпленка по-алабамски — с кукурузой и сладким картофелем, — объявил он, вываливая содержимое пакетов на стол в кухне. Он купил также несколько пачек самого дорогого шоколадного мороженого. — В качестве взятки твоим детям, — объяснил он, подмигивая.
Лиз быстренько убрала его в холодильник. Она хотела помочь ему готовить, но Дик ей не разрешил.
— Сядь и расслабься, — сказал он, усаживая Лиз в кресло и вручая ей бокал легкого белого вина. Сам он повязал поверх джинсов фартук Кэрол и принялся за работу.
