Риск эгоистического свойства - Алюшина Татьяна Александровна (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации txt) 📗

Ксения Петровна закрыла глаза, собираясь с силами, сглотнула сухим горлом. Катерина торопливо дала ей попить. Бабушка сделала несколько глотков, отвела чашку рукой.

– Сядь.

Катерина села на стул.

– Когда отец привез тебя ко мне, я не хотела тебя брать. Мне никто не был нужен, тем более маленький ребенок, но я понимала свою ответственность и согласилась. Я решила исправить свои ошибки, допущенные в воспитании дочери, и воспитывать тебя тверже и требовательнее. Чем безропотнее ты подчинялась, тем большее давление я на тебя оказывала, – она посмотрела Катьке прямо в глаза, – и делала это осознанно. Я вымещала на тебе обиду на мужа, на дочь, на жизнь и наблюдала, как ты исполняла мою волю и ломалась, переставая быть личностью. Я не понимала, что ты дар Божий, что не живу в одиночестве, и есть кому передать свои знания, и это шанс научиться любить. Я знаю, что ты меня ненавидишь, как и твоя мать. Но ты во сто крат сильнее и умнее Анастасии! Ты не вступила в открытую борьбу, но ты сумела добиться и сделать все вопреки мне, как сама решила. Я все знаю про тебя и Тимофея, и уже давно. Я могла бы прекратить вашу дружбу в один день, засадив его в тюрьму. Но я поняла, что ты уже другая, и никогда не простишь мне этого, и не смиришься, и сломаешь свою жизнь и мою. Я горжусь тобой, как ни тяжело мне в этом признаваться. Если сможешь, прости меня. Оказывается, это страшно – умирать, когда сделал столько неправильного, исковеркал чью-то жизнь и когда тебя ненавидят.

– Я тебя не ненавижу, – глядя в темное зимнее окно, сказала устало Катька.

Искренне. Не чувствовала она ненависти к ней, обиду, обвинение, злость – наверное, но не ненависть!

Катьке казалось, что говорить больше не о чем, но Ксения Петровна продолжила исповедь надтреснутым болью голосом:

– Все эти годы Анатолий присылал деньги на твое содержание. Последние несколько лет он стал предпринимателем, и суммы увеличивались. Он живет не в Москве, его адрес и телефоны найдешь в комоде. Он не бросал тебя, это я поставила условие, что он никогда не предпримет попыток общаться с тобой. Он согласился. Я практически не тратила этих денег, открыла счет в банке на твое имя. Сейчас там скопилась очень большая сумма. Она твоя. Дарственную на квартиру я оформила на тебя. Теперь это твоя квартира.

– Это чтобы я тебя простила? – холодно спросила Катька.

– Это чтобы ты не пропала в этой жизни от нищеты. Раз в месяц все эти годы я звонила твоей матери и сообщала, как твои дела. Ее адрес и телефон найдешь там же, где и отцовские.

– Она живет в Москве? – отстраняясь от боли, схватившей за горло, спросила Катерина.

– Да. Она и твоя сестра Лида.

– Они хотели со мной встретиться?

– Нет.

Катька молчала, оплакивая себя сердцем, ей хотелось орать во все горло, задать вопросы: почему?! Почему она жила нищенкой, в сиротском платье, без игрушек, без радостей, без детства, когда у них были средства на нормальную жизнь?! Это что, один из садистских приемов воспитания аскезой? Почему она не давала ей общаться с отцом?! Еще один издевательский пункт? Почему она исковеркала ее детство?!

Она смотрела, смотрела, смотрела в слепое ночное февральское окно и ни о чем не спрашивала.

Накануне похорон Ксении Петровны, вечером, Катерина долго сидела перед телефоном и смотрела на два аккуратно вырезанных из ученической тетради пожелтевших листка в клеточку с адресами и телефонами ее отца и матери. Она очень много передумала, глядя на эти листки, так много, что у нее заболел мозг.

И набрала твердой рукой номер.

– Алло? – услышала она первый раз за много лет смутно знакомый голос.

И не сразу смогла говорить.

– Алло! – более требовательно призвали к разговору в трубку телефона.

Катя отвела трубку от уха, откашлялась в сторону, прочищая горло, и, сохраняя нейтральный тон, спросила:

– Анастасия Федоровна?

– Да, это я.

– Я Катерина Воронцова. Ваша мама, Ксения Петровна Александрова, умерла. Похороны состоятся завтра. – И тем же бесстрастным голосом сообщила место и время похорон.

В трубке повисла оглушающая тишина, даже дыхания не было слышно, а потом хриплый голос:

– Катя-я.

А Катерина медленно-медленно положила трубку на аппарат.

Она походила по квартире, чувствуя себя посаженным в ненавистную клетку зверьком, ей дышать удавалось с трудом, думать! Как же ей сейчас необходим Тимофей!

Но он неизвестно где, в очередной сверхзасекреченной командировке на неопределенный срок – пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что, как в сказке! И не дозвониться, не соединиться никак!

«Хватит соплей, Катерина! Развела тут!» – прикрикнула она на себя мысленно.

И задышала нормально, уравновесила нервишки и быстро, чтобы не передумать, вернулась к телефону и набрала следующий номер.

Рабочий номер телефона не отвечал, Катя позвонила на домашний. Ответил женский голос.

– Будьте добры Анатолия Васильевича, – с отстраненной любезностью, на которую настроилась, попросила Катерина.

– Кто его спрашивает? – не самым благостным тоном поинтересовалась женщина.

– Катерина Воронцова.

Женщина помолчала непродолжительно:

– Одну минуту. Подождите, пожалуйста.

Минуты не прошло, почти сразу Катя услышала приятный низкий голос отца:

– Катюша, это ты?

У Катьки ком встал в горле, как она ни старалась уговаривать себя не реагировать ни на что, не думать об обидах. Она сглотнула раз, другой, тряхнула сильно головой, собралась и нейтральным голосом сообщила:

– Ксения Петровна умерла. Завтра похороны, – и голосом робота-автомата назвала место и час погребения.

– Как ты, Катенька? – заспешил отец, чувствуя, что она сейчас положит трубку. – Я все про тебя знаю, я звонил Ксении Петровне всегда, каждый месяц, чаще. Она мне все про тебя и твои успехи рассказывала. Ты стала врачом, хирургом!

– Благодарю вас, у меня все в порядке, – холодно отозвалась она.

– Я знаю, что виноват, но не надо так, Катя! Я не мог тогда поступить иначе! Я приеду, мы увидимся и поговорим, я все тебе объясню!

«А что, что ты можешь мне объяснить?! – орало Катькино рыдающее сердце. – Что бросил меня?! Вы оба бросили меня с матерью, отдали в тюрьму на издевательство бабке!»

Но она Катерина Воронцова! Выученная справляться с чувствами и эмоциями самим Тимофеем! Она справилась и на этот раз, и голосом не окрашенным эмоциями отвергла предложение:

– Это лишнее, Анатолий Васильевич, в этом нет необходимости.

– Что она с тобой сделала?! – закричал отец.

– То, что могла, – тем же тоном ответила она. И положила трубку.

Мать на похороны пришла. Одна, без Лиды. Стояла какое-то время в стороне, а решившись, подошла к дочери, мучаясь необходимостью что-то говорить.

– Здравствуй, Катя.

Катерина освободила ее от страданий:

– Простите, мне надо заниматься организацией, – и отошла к гробовщикам договариваться об оплате.

Мать ушла сразу после того, как похороны закончились последним положенным на свежий холмик земли венком. Она не предприняла новых попыток подойти и поговорить с дочерью. Больше мать Катерина не видела.

После сорокового дня и скупых поминок, на которые пришли верные соседки и несколько знакомых-друзей Ксении Петровны, Катерина избавилась от всех бабушкиных вещей. Что продала через Интернет, что раздала соседкам, многое выкинула. Оставила только все документы-бумаги, письма, фотографии, но ничего не стала просматривать, читать, сложила в две большие коробки, заклеила скотчем и оставила на хранение у Евгении Ивановны на время ремонта.

– Как же так, девочка, – строго спросила соседка, подражая манере разговора покойной Ксении Петровны. – Все бабушкины вещи выкинула, не успела она умереть? Стыдно должно быть!

Катьке хотелось высказать все, что она думает, хотя бы этой участнице ее «воспитания», но она понимала, что ей здесь жить и ссориться с бойцовским клубом местных пенсионерок – себе вредить.