Карьеристки - Бэгшоу Луиза (лучшие книги txt) 📗
Ровена с удовольствием отметила легкое волнение и радость, возникающие при виде эмблемы «Атомик масс» на Эм-ти-ви.
— Британская супергруппа «Атомик масс», судя по всему, сегодня утром столкнулась с некоторыми неприятностями: очередной номер «Уайтлайта», поступивший ночью в киоски, обнародовал, что у двух членов группы — криминальное прошлое, а также они имели дело с наркотиками.
— Что? — вскрикнула Ровена и рывком села в кровати.
— «Эм-ти-ви-ньюс» могут конфиденциально сообщить, что власти Нью-Йорка уже заявили о запрете на намеченный концерт в Мэдисон-Сквер-Гарденз. Все это, конечно, обойдется «Мьюзика рекордс» в сотни тысяч долларов, пущенных на ветер, включая стоимость билетов на самолет, деньги, потраченные на рекламу… Однако это, пожалуй, наименьшая из проблем, потому что представители департамента юстиции заявили: если обвинения будут доказаны, они депортируют группу из страны, а это означает запрет на их гастрольный тур. Напоминаем, билеты на него уже проданы.
— Что? — снова вскрикнула Ровена.
Внизу настойчиво зазвонил телефон.
20
— Как ты могла! Что ты наделала? Наверное, я выжил из ума, если доверил тебе эту фирму! Неужели ты не предполагала, что пресса обязательно начнет копать вокруг группы такого уровня?
— Джош, я…
— Нет! — Заорал он. — Никаких оправданий! Мне звонят каждые пять минут. Наш проклятый факс жужжит постоянно, потому что директора во всем мире в полной панике!
Ровена провела рукой по лбу, проклиная технику. Оберман хотя и был за три тысячи миль от нее, орал так, будто сидел в соседней комнате.
— Гордон, это не игрушки.
— Я понимаю, Джош. Я…
— Ты меня ставишь в дурацкое положение. Ганс Бауэр хочет, чтобы я тебя отозвал!
Она побледнела.
— Я же не смогу вечно прикрывать твою задницу! Слушай, если произойдет еще что-то подобное, все, с тобой кончено. Полное фиаско.
— Поняла, — бесцветным голосом сказала Ровена.
Оберман швырнул трубку.
Это был бесконечно длинный день. Звонки, звонки… В большинстве случаев она отвечала одно и то же:
— Все обвинения рассматриваются. Пока у нас нет комментариев на этот счет.
Ровена чувствовала себя совершенно разбитой.
Майкл позвонил в дверь в девять часов, она открыла ему вся в слезах.
— Извини, — подавленно проговорила она. — Я забыла, что ты должен прийти. Я пойду умоюсь.
— Тихо, тихо, — велел Кребс, нежно целуя ее. — Все в порядке. Иди и выплачься. Знаешь, даже мило — великая Ровена Гордон, железная леди в минуту слабости.
Она ушла в ванную, ополоснула лицо холодной водой, высморкалась и села на что-то. К своему удивлению, она подумала: даже в таком несчастье ее больше всего беспокоит то, что Кребс увидит ее некрасивой…
— Ровена, выходи, — позвал Майкл.
Она вернулась в полном смущении и из-за собственного вида, и из-за неудачи, и из-за того, что забыла о его приходе. А хорошо знакомое чувство желания уже давало о себе знать — для этого ей достаточно было оказаться с ним в одной комнате.
Майкл подошел к Ровене, почувствовав, как изменилось ее настроение. И на этот раз его поцелуй был менее успокаивающим, а более чувственным.
— Ну и что мне с тобой делать? Я собирался вывести тебя на ужин в скромное местечко — отпраздновать, но думаю, это не самая лучшая идея.
Она кивнула.
— Снимай блузку, — велел Майкл. — Я поиграю твоими грудками и подумаю.
Он принялся ласкать ее и спокойно, размеренно обсуждать, как ему лучше заняться с ней любовью. Похоже, он просто размышлял вслух.
Через две минуты она не выдержала.
— Что, больше не можешь? — улыбаясь, спросил Майкл. — Ты сегодня не в себе, Ровена, я ведь даже не прикоснулся ни к чему такому…
Она уже расстегивала джинсы Майкла, в который раз изумляясь — как ему удается полностью владеть собой, когда она уже просто плывет.
Кребс повернул Ровену лицом к стене, стащил юбку и трусы и вошел в нее, двигаясь агрессивно и ритмично. В экстазе она закрыла глаза. Он делал с ней что-то невероятное, одну руку держал у нее между ног, а другой скользил по позвоночнику — вверх, вниз… Ровена вознеслась на небеса, выдохнув его имя.
Майкл поднапрягся и тоже закончил.
Несколько секунд он держал ее, будто ставя точку, а потом нежно поцеловал.
— Самое лучшее лекарство от стресса, — улыбнулся он.
Она ответила ему робкой улыбкой.
— Но мои проблемы не решились.
— Пойдем со мной в душ. И запомни: у тебя нет проблем. Я кое-что объясню, Ровена: ты мой друг, и твоя группа тоже, и когда какой-нибудь писака достает тебя или «Атомик масс», они имеют дело со мной. Они целятся и в меня тоже.
Она смотрела на него.
— Ничего еще не доказано. И ничего не будет доказано. В Америке есть и другие площадки, другие стадионы. Вбей себе в голову, — добавил он с некоторым сарказмом, — я был режиссером и у других компаний, кроме «Мьюзика рекордс», и многие мне очень обязаны.
Майкл помолчал.
— Ты знаешь, кто стоит за всем этим?
— Думаю, да.
— Хорошо. Потому что теперь мы поговорим с прессой на понятном ей языке. Поверь мне.
— Майкл, — только и могла произнести Ровена.
Она была взволнованна. О Боже, он вытащит ее из всего этого. Конечно, вытащит. Благодарность, облегчение, головокружительная перспектива мести охватили ее. И обожание. А потом медленная глубокая волна почти непреодолимого желания.
Кребс видел, как она покраснела.
— Можешь отнестись к этому, как к продолжению твоего образования, — продолжал он. Боже мой, до какого состояния он способен доводить эту девушку! Она самая страстная из всех, с кем ему доводилось иметь дело. И Майкл Кребс почувствовал возвращающееся желание. — Ну а теперь — иди ко мне и заплати за это.
На следующий день Ровена была прежней Ровеной. Конечно, надо многое сделать, чтобы разобраться с кризисом такого масштаба. Ровена ринулась в бой. Она кричала по телефону, вопила на репортеров, рассылала факсы: «Ждите, пожалуйста, дальнейшей информации». Всем компаньонам, по всему миру. Кребс тем временем позвонил Фредди де Манну, Дугу Голдштейну, Уоррену Эйнеру, Мадонне, «Ганз энд роузез» и «Фейт ноу мор» [10], с просьбой отказаться от эксклюзивных интервью, обещанных «Уайтлайтом». И так сложилось в мире шоу-бизнеса, что артисты не любили людей и издания, порочащих коллег по цеху.
Майкл, довольный собой, потирал руки.
— Теперь им будет над чем подумать, — смеялся он. — Подожди, я еще найду Пола Макгиннеса. И они могут забыть о своем рождественском номере, посвященном группе «У-2».
Секретарша Ровены просунула голову в дверь:
— Простите, что мешаю, но на проводе Барбара Линкольн.
— Давай ее, — сказала Ровена.
— Почему ты до сих пор не звонила? — строго спросил Кребс.
— У нас был разъединен телефон, я говорила с ребятами, — сказала Барбара. — Так что извините.
— Извините! — в ярости взорвалась Ровена. — Ты можешь представить себе, что значит быть сейчас в Нью-Йорке? Боже, Барбара…
— Слушай, большая часть из всего написанного — неправда…
— А почему бы тебе не объяснить мне, что правда, а что нет? — спокойно поинтересовался Кребс.
— А я хочу поговорить с ребятами! — все еще в гневе потребовала Ровена.
— Ровена, слушай, это же я, — сказала Барбара. — Твой лучший друг. А теперь сделай глубокий вдох и выслушай.
— Я не понимаю, — говорил Ричард Гибсон, редактор «Уайтлайта», на совещании. — Я действительно не понимаю, что происходит. Номер со статьей об «Атомик масс» учетверил тираж, мне пришлось на следующие три номера заказать дополнительный тираж. То есть я хочу сказать, журнал улетает со склада. И все про это знают.
— Так в чем проблема? — спросил Натан.
— Не могу продать место для рекламы. Я понимаю «Мьюзика рекордс» отозвавшую свою рекламу, но Джеффин тоже забирает, и «Меркурий», «Эпик» забирает целую страницу Они, видите ли, решили отдать свою рекламу в журнал «Спин».
