Время расставания - Ревэй Тереза (книги полностью бесплатно .TXT) 📗
Петер тоже поднялся. Пьяный от счастья, он схватил обеими руками девушку за талию и принялся кружить ее. Камилла, положив руки на плечи молодого человека, откинула голову и расхохоталась.
Они обнялись в последний раз, приблизив лицо к лицу, их жесты казались то неловкими, то грациозными, они были гибкими и невесомыми, смеющимися и восхищенными. Они были хозяевами мира, будущее принадлежало лишь им двоим, и жизнь была чудесна.
— Ты видишь, это совсем нетрудно, — сказал Максанс, демонстрируя Генриху, как насаживать на крючок дождевого червя. — Хочешь попробовать?
Мальчик протянул удочку новому другу, но Генрих покачал головой.
— Я предпочитаю… смотреть на вас, — неуверенно пролепетал он по-французски.
— «Смотреть на тебя», — поправил его Максанс. — На «вы» друг к другу обращаются только старики.
Максанс уселся на траве рядом с Генрихом, зажал удочку между коленями и вытащил из кармана кусочек шоколада, завернутый в фольгу. Не говоря ни слова, он разломил его на две половинки и протянул одну своему новому товарищу.
Мальчики молча грызли шоколад и следили за поплавком. Над водой танцевали зеленые и голубые стрекозы. Меж деревьев виднелись пасущиеся на лугу лошади. Животные лениво отгоняли хвостами, взмахи которых напоминали метроном, надоевшую мошкару.
Максанс еще не привык к обществу юного немца и потому держался немного скованно. Генрих, пожалуй, был намного разумнее всех его школьных друзей, он казался послушным, даже покорным, как будто все время опасался совершить ошибку. По завершении импровизированного пикника Генрих тщательно собрал все промасленные бумажки и бутылки из-под лимонада и сложил их в рюкзак.
Мама объяснила Максансу, что маленький мальчик очень переживает из-за того, что ему пришлось спешно покинуть Германию, что он скучает по родителям и никак не может понять, почему они не приезжают. Максанс тоже не понимал, как можно обходиться без мамы, как можно уехать от нее против своей воли.
Маленький Фонтеруа толкнул Генриха локтем.
— Не беспокойся, — пробормотал он с набитым шоколадом ртом, — я уверен, что все наладится и ты сможешь вернуться домой. Ты просто должен думать, что приехал к нам на каникулы. Ведь каникулы — это не так страшно?
Генрих повернул к французу маленькое бледное личико. Теперь он вытащил из кармана лакомство.
— Нет, каникулы — это не так страшно, — подтвердил он и робко улыбнулся. — Es ist schön hier… [38]
— «Schön» — это значит «красивый», не правда ли? — уточнил Максанс, нахмурив брови. — Моя гувернантка часто разговаривает со мной на немецком языке, но меня это бесит, потому что я ничего не понимаю. Придумал! — воскликнул он. — Ты научишь меня нескольким фразам на немецком, мой отец будет страшно доволен. Согласен?
Генрих с самым серьезным видом кивнул.
Камилла чувствовала, как румянец заливает ее лицо. Она теперь не могла препираться с родителями, но она приняла решение и не собиралась отступать. Самой большой проблемой была мать. С раннего детства Камилле приходилось бороться за право делать то, что не нравилось Валентине. Немного повзрослев, она в совершенстве освоила искусство добиваться желаемого. Она умела отказаться от второстепенных задач, чтобы достичь основной цели.
Валентина бросила раздраженный взгляд на мужа, сидящего во главе стола.
— Как тебе могло в голову прийти, что твоя дочь станет ученицей скорняка! — воскликнула она. — Ты хочешь превратить ее в простую работницу?
— Да нет, мама! — вспыхнула Камилла. — Я всего лишь хочу поступить в Профессиональное меховое училище. За четыре года я получу знания, необходимые любому меховщику. Я не могу довольствоваться тем, что вижу, глядя через плечо Даниеля Ворма. Я должна идти своим путем и получить профессию!
— Абсурд! Ты получила отличное воспитание. Если ты захочешь, сможешь сдать экзамены на степень бакалавра, а затем найдешь достойного мужа, создашь семью и займешься воспитанием детей.
— Отличная перспектива на будущее! — проворчала Камилла. — Знаешь ли, в наши дни многие женщины работают. Например, моя крестная занимается оформлением витрин для Дома Фонтеруа.
— Одиль — исключение. Ее муж терпит ее чудачества. Но я знаю многих мужчин, которые не одобрили бы такое поведение. — Неожиданно Камилле показалось, что в голосе матери прозвучала затаенная зависть. — Как ты не можешь понять? — возмутилась Валентина и поставила точку в разговоре: — Ты еще совсем ребенок.
Дрожащей рукой Камилла сложила салфетку и положила ее рядом с тарелкой. Она потеряла аппетит. Девушка сдерживалась, чтобы не закричать: «Я такая же женщина, как и ты! Я занималась любовью, причем делала это с одним из тех немцев, которых ты так ненавидишь!»
Она закусила губу. Как бы ей хотелось увидеть реакцию матери! Иногда Камилла испытывала жгучее желание причинить ей боль. Став женщиной, она полагала, что теперь они имеют равные права, но понимала, что Валентина никогда не признает этого. Однако она не могла себе позволить выкрикнуть правду. Юная француженка испытывала стыд от одной только мысли, что это ранит отца. Она не хотела превратить мгновения любви с Петером в орудие низкой мести, в мелочный способ досадить матери.
— Андре, ты не хочешь высказать свое мнение? — не унималась Валентина. — Объяснить дочери, что ее идея нелепа.
Андре внимательно слушал обеих. Они никогда не сумеют договориться, несмотря на то что похожи друг на друга… Упрямые, непримиримые, неуловимые. Мужчине, который влюбится в Камиллу, придется ох как несладко! Но, в отличие от Валентины, у их дочери была настоящая страсть, и Андре полагал, что не стоит препятствовать девочке, потому что никто не знает, как может сложиться жизнь. Вдруг судьба припасла для Камиллы подлых мужчин и несчастную любовь? Тогда она всегда сможет найти утешение в работе с мехом. Да и международное положение оставляет желать лучшего. С горечью Андре думал о новой войне. «Последняя война», как ее наивно окрестили люди, сотрясла устои общества. Кто знает, возможно, в будущем, к всеобщему несчастью, человеческое безумие вновь подтолкнет страны к катастрофе? Возможно, наступит день, когда Камилла будет счастлива тем, что обладает бесценным умением. А во врожденном таланте дочери Андре не сомневался.
Заботливый отец опасался лишь одного: как отнесется будущий муж Камиллы к ее увлечению меховым мастерством. Обычно мужчины не приветствуют женскую независимость. И еще, как к этому отнесется Максанс, когда вырастет и будет готов приступить к работе? Ведь именно он является наследником Фонтеруа, и именно ему предстоит занять место отца, возглавив прославленный Дом.
Взгляд Андре встретился с умоляющим взглядом Камиллы. Дочь была для него близким человеком, дочь — но не жена. В ней он черпал нежность и любовь, которые напрасно искал у Валентины. Они с женой заключили что-то вроде молчаливого соглашения — Валентина терпела Андре в своей жизни, и он был обязан довольствоваться этим. Уже во время их свадьбы мужчина не строил никаких иллюзий, а с течением лет он и вовсе смирился с тем, что любит за двоих.
— Андре! Скажи хоть что-нибудь, в конце концов! — потеряла терпение Валентина.
— Нет ничего постыдного в том, что Камилла будет посещать занятия в училище. Там весьма серьезная программа. И конечно же, она никогда не будет ни работницей, ни даже мастером-скорняком, но если она хочет работать на Дом Фонтеруа, просто необходимо, чтобы она изучила все нюансы профессии. Это верно, что она станет исключением. Никто из девушек, осваивающих ремесло закройщиц, не заканчивает профессиональное училище и не посещает лекции, но я лично знаю директора. Он сделает исключение для Камиллы.
— Но что подумают наши друзья? — возмутилась Валентина.
— Думаю, они будут утверждать, что это весьма экстравагантно, в духе Фонтеруа, но они не найдут в подобном поступке ничего плохого. Я предлагаю тебе компромисс, Камилла. Мы возьмем тебя на работу — ученицей, а один раз в неделю ты будешь посещать лекции в училище на улице Турнель. Когда мы сочтем, что ты вполне готова, закончишь обучение у одного из моих коллег.
