Порочный учитель - Коул Бьянка (мир бесплатных книг .txt, .fb2) 📗

Он посмеивается, качая головой.

— Ты мне нравишься, Кармайкл.

И с этими словами проходит мимо меня, направляясь к выходу из коридора.

Плечи Натальи расслабляются, и она с облегчением выдыхает.

— Что этот мудак сказал тебе? - Я спрашиваю.

Наталья качает головой.

— Ничего. Это не имеет значения. - Она складывает руки на груди и тяжело опускается на стул. — Я так сильно его ненавижу.

Я сажусь рядом с ней.

— Ты должна противостоять ему. - Я встречаюсь с ней взглядом. — Почему ты позволяешь ему помыкать тобой?

— Это сложно, - говорит Наталья, глядя в пол. — Я не хочу говорить об этом.

Похоже, Камилла и Адрианна правы. Каждый раз, когда поднимается тема Элиаса, она замыкается. Я киваю в ответ, и мы вместе погружаемся в тишину, ожидая прибытия водителя Натальи. Зал пустеет, когда студенты уезжают, в основном с водителями, хотя я видела несколько родителей, приехавших за своими детьми. Кто-то в этой школе шантажирует Оака из-за наших отношений, и тот факт, что я остаюсь в Академии на зимние каникулы, только усугубит проблему.

Оак уверяет меня, что может это исправить, но я не уверена. Кажется немного глупым, что я остаюсь здесь. Возможно, мне следовало принять приглашение Натальи провести Рождество в Бостоне. Однако сейчас уже слишком поздно.

У Натальи звонит телефон, и она встает.

— Он здесь. Проводишь меня? - Спрашивает она.

Я улыбаюсь и киваю.

— Конечно. Следовало ожидать, что тебе понадобится помощь с сумками. - Из трех девушек у нее больше всего багажа для двухнедельного перерыва. — Я никогда не видела, чтобы кто-то брал с собой столько вещей на две недели.

Она пожимает плечами.

— Я не знаю, какие мероприятия буду посещать, пока буду дома, поэтому мне пришлось собрать вещи на все случаи жизни.

Я смеюсь, надевая рюкзак на плечо и берясь за ручку одного из ее тяжелых чемоданов, оставляя ее хвататься за два других.

— Показывай дорогу.

Я провожаю Наталью до ее водителя, пока последние несколько студентов садятся в машины. Водитель быстро забирает у нас сумки и кладет их в багажник.

Наталья поворачивается ко мне.

— Серьезно. Если тебе станет скучно, позвони мне и приезжай в Бостон.

Я киваю.

— Обещаю, - говорю я, несмотря на то, что знаю, что этого никогда не произойдет.

— Хорошо, теперь еще раз обнимашки.

Она обхватывает меня руками и выжимает из меня всю жизнь, после чего поворачивается и забирается на заднее сиденье черного лимузина. Я стою и отмахиваюсь от нее, чувствуя, как по позвоночнику пробегает волна возбуждения при мысли о том, чтобы позже отправиться в коттедж Оака.

Мы оба согласились, что безопаснее подождать до ночи, чтобы убедиться, что все ученики разъехались. Я поворачиваюсь, собираясь вернуться в здание, но на моем пути стоит Дмитрий. Его нос все еще выглядит ужасно после того, как Оак практически сломал его.

— Дмитрий, что ты...

— Я слышал, ты остаешься здесь на каникулы. Это правда? - Спрашивает он, приподнимая бровь.

Я киваю в ответ.

— Да, мои родители не хотят, чтобы я возвращалась домой.

Он придвигается ко мне вплотную, ухмыляясь.

— Почему бы тебе не поехать ко мне?

Я содрогаюсь от этой мысли, вспоминая, как он прикасался ко мне против моего согласия на вечеринке в руинах.

— Только через мой труп.

Его глаза вспыхивают, но он ухмыляется мне.

— Ты можешь отрицать это сколько угодно, но я видел, как ты смотришь на меня. - Его голос понижается, и он подходит еще ближе. — Я знаю, что в глубине души ты – маленькая грязная шлюха.

Я выпрямляюсь и влепляю ему пощечину, которая оглушает его.

Позади нас останавливается машина, и выходит водитель.

— Это твои сумки, Дмитрий?

Дмитрий выглядит раздраженным из-за того, что его прервали, кулаки сжаты, как будто он собирался ударить меня.

Я отхожу от него.

— Отличных тебе каникул, придурок, - говорю, шагая обратно в школу.

Он что-то бормочет в ответ, но мне все равно, что. Наступили зимние каникулы, и я собираюсь провести две блаженные недели с Оаком. И даже Дмитрий Яков не сможет меня расстроить.

Глава 29

Оак

Ева сидит в моей гостиной, подогнув под себя ноги, и читает книгу. Сегодня канун Рождества, и я с удивлением отмечаю, что её родители ни разу не поинтересовались, где она находится. Она не получила от них ни одного сообщения или телефонного звонка.

Мои инстинкты были верны с самого начала. Ева - такая же жертва жестокости своих родителей, как и я, поэтому можно лишь надеяться, что она поймет, когда я расскажу ей правду, но это может подождать до Рождества.

Я тяжело сглатываю, понимая, что еще никогда не чувствовал себя так непринужденно с другим человеком. С Евой каждое взаимодействие происходит так естественно, без каких-либо усилий.

Заметив меня, она кладет закладку в книгу, которую читала, откладывает ее на журнальный столик и смотрит на меня.

— Есть новости?

Я нервно сглатываю, зная, что тайна шантажиста разъедает ее изнутри. К сожалению, тот, кто отправил сообщение, не идиот. Они использовали одноразовый телефон, и контакт Эйнсли все еще пытается разыскать владельца. Он уверяет меня, что все возможно, но на это уйдет пара недель.

— Пока нет. Сейчас Рождество, и я не жду от него вестей до Нового года.

Ева вздыхает.

— Может от человека, который тебя шантажирует?

Я качаю головой.

— Нет, я сделал первоначальный взнос. Уверен, они будут хранить молчание до начала следующего семестра.

Ева слегка расслабляется, но склоняет голову.

— Это все моя вина. Если бы я послушала тебя и отказала Дмитрию, возможно...

— Это не твоя вина. - Я сажусь рядом с ней на диван, обнимая ее за плечи. — Виноват тот мудак, который нас фотографировал.

Она кладет голову мне на грудь, и прижимается ко мне, обхватив руками мою шею.

— Я так рада, что я здесь с тобой на зимних каникулах.

Я улыбаюсь, думая о том же.

— Чем ты хочешь заняться сегодня вечером? - спрашиваю её.

Она садится ровнее и заглядывает мне в глаза.

— Я не знаю. Что ты обычно делаешь в канун Рождества?

— Честно говоря, ничего, - говорю я, пожимая плечами. — Никогда не любил Рождество.

Она хмурится.

— Что случилось с твоей семьей?

Я тяжело сглатываю, понимая, что не могу ответить на этот вопрос. С моей семьей ничего не случилось, и когда я сказал ей, что они погибли, это была ложь. Насколько мне известно, все они счастливо живут по ту сторону Атлантики, в Неаполе, калеча, убивая и создавая империю на крови и душевной боли.

Я усердно работал, чтобы избавиться от итальянского акцента и как можно лучше вписаться в американское общество.

— Не хочу сейчас зацикливаться на этом. - Я улыбаюсь и сжимаю ее бедро. — Как насчет того, чтобы я приготовил пиццу, и мы могли бы посмотреть кино?

Ева наклоняет голову набок.

— Ты собираешься готовить пиццу с нуля?

Я улыбаюсь.

— Я достал из морозилки немного теста, которое испек ранее. Так что да.

— Еще один рецепт твоей мамы? - Спрашивает она.

Я киваю и молча встаю, направляясь на кухню. Это был рецепт моей бабушки по отцовской линии, поскольку он был родом из Неаполя, родины лучшей пиццы в мире.

Несмотря на то, что практически все мои связи с родиной стерлись, еда - это то, что мне по-прежнему нравится. За пятнадцать лет я не произнес ни слова по-итальянски, но иногда у меня в голове все еще крутятся фразы.

— Твоя мама учила тебя итальянскому? - Спрашивает Ева, удивив меня. Я не заметил, как она последовала за мной на кухню.

Я поворачиваюсь и прислоняюсь к стойке.

— Да, я свободно владею языком.

Брови Евы приподнимаются.

— Серьезно? Скажи что-нибудь.

Я тяжело сглатываю, понимая, что позволяю этой девушке узнать те части меня, которые я долгое время скрывал.