Николайо Андретти (ЛП) - Хантингтон Паркер С. (бесплатные полные книги txt, fb2) 📗

О, Боже.

Неужели я только что потратила все эти годы и свой рассудок впустую, пытаясь копать золото? По щеке течет слеза, и я поспешно прощаюсь с Миной, прежде чем завершить разговор, потому что не хочу, чтобы она видела меня такой.

Слабой.

Сломанной.

Жалкой.

Сзади меня обхватывают сильные руки, и я обмякаю в них. Опустошенная, но благодарная за прикосновение.

— Мне жаль, — говорит Николайо.

— За что? Ты не заставлял Мину говорить эти слова.

— За то, что вел себя как осел, когда ты просто пыталась помочь. Мне просто… мне нужно было время, чтобы все обдумать, а я не привык позволять другим помогать мне. — Он колеблется. — И Минка… Твоя сестра права.

Я напрягаюсь, и это предупреждение, чтобы он остановился.

Сейчас.

Даже у хороших людей есть свои границы, и никто никогда не обвинял меня в том, что я хорошая.

Но Николайо не прислушивается к предупреждению моего тела. Вместо этого он продолжает:

— Золотоискательство — это не решение твоих проблем. На самом деле это и есть твоя проблема. Ты умная, красивая, веселая, вздорная и просто охренительная. Черт возьми, Минка, ты идеальна. Я действительно так считаю.

— Ты можешь быть счастлива. Ты могла бы быть свободной. Но вместо этого ты злишься, разочаровываешься и ненавидишь то, что делаешь со своей жизнью. Я не говорю, что Мина была обузой, но я говорю, что, возможно, тебе стоит прислушаться к ней, когда она говорит, что должна остаться, и принять положительные изменения в жизни, которые придут с этим. — Он делает глубокий вдох. — Может быть, вам двоим лучше жить отдельно друг от друга.

— Как ты можешь так говорить? — Я вскидываю руки вверх в разочаровании. — Ты говоришь о моей сестре!

— А у меня есть брат, от которого я отдалился на долгие годы.

— Но это совсем другое. Не заблуждайся, Николайо. Он навел на тебя обиду.

— Так было не всегда.

Я фыркнула, не веря. Я достаточно долго общалась с Николайо, чтобы понять, что большую часть времени он невыносим… как сейчас.

— Послушай, Минка. Дело не во мне. Дело в тебе. Не во мне. Не в Мине. В тебе. Ты должна перестать фокусироваться на других людях и начать фокусироваться на себе. Ты думаешь, что ты ужасный человек, но это не так. На самом деле все наоборот. Ты бескорыстна. Слишком бескорыстна. И ты отдала свою жизнь ради человека, который теперь говорит тебе, что ты больше не должна этого делать. Может, тебе стоит ее послушать? — Его голос понижается. — Ты заслуживаешь большего. Большего, чем все эти деньги.

Я игнорирую все остальное, что он сказал, и сосредотачиваюсь на последней части, потому что часть меня боится, что он прав во всем.

— Это мое тело. Я могу делать с ним все, что захочу.

— Ты права, и в этом вся проблема. Это действительно то, чего ты хочешь?

У меня на языке вертится мысль сказать "нет". Перестать лгать себе и всем вокруг. Но вместо этого я говорю:

— Да, это так. И что?

— Есть и другие варианты, — говорит он мне, как будто я об этом еще не думала. Однако его голос повышается, и я понимаю, как сильно этот разговор влияет на него.

В один момент это он борется с тем, что между нами, а в другой — я. Может, нам стоит просто сдаться? Может, нам стоит покончить с этим, пока кто-нибудь не пострадал. Но даже когда я думаю об этом, я знаю, что не сделаю этого.

Я не могу.

Я слишком сильно хочу его. И я слишком далеко зашла. Если все закончится, я буду опустошена. И каким бы ужасным человеком я ни была, надеюсь, он чувствует то же самое, потому что, черт возьми, я не знаю, почему мы постоянно ссоримся друг с другом, когда все, чего мы хотим, — это поглотить друг друга.

— Посмотри на себя, Минка, — говорит он, и я знаю, что любые его следующие слова приведут меня в бешенство. — Злость, горечь и обида. Эти вещи причиняют тебе только боль, Минка.

Я смотрю в потолок, надеясь, что это избавит меня от тех чувств, к которым он взывает. Но это не помогает. Поэтому я зацикливаюсь на дырке в потолке, через которую в переделанный склад проникает темнота и море звезд.

Как звезды могут светить так ярко, когда между нами столько тьмы? Мой взгляд устремлен на звезды, как будто звезды ответят на все мои вопросы. Придурки, конечно, не отвечают.

Поэтому я зацикливаюсь на темноте ночного неба. И на нашей темноте. Темнота привязана к ДНК Николайо, и я не уверена, что является темнотой ночи, а что — им. Меня удивляет, что я не могу отличить, но еще больше — что мне все равно.

Я вздыхаю, но мои слова все равно выходят злыми, яростными и громкими:

— Как ты можешь так говорить, когда ты точно такой же?! — Я делаю шаг к нему, мои пальцы сжимаются в привычный крепкий кулак. — Я вижу тебя, Николайо. Ты сломлен больше, чем хочешь признать.

И это так.

Я не добавляю, что считаю трещины в его душе прекрасными. Что я приму любое его несовершенство, прежде чем приму чьи-либо совершенства.

37

Обиды — для тех, кто настаивает

на том, что им что-то причитается;

прощение же — для тех, кто достаточно

серьезен, чтобы двигаться дальше.

Крис Джами

НИКОЛАЙО АНДРЕТТИ

— Знаешь что? Да. Я сломлен, — признаю я. Я даже не пытаюсь скрыть это, не желая делать этого после того, как Винсент, как никто другой, указал на это после того, как я, блядь, испачкал свой кулак его кровью. — Но и ты тоже, Минка. И в этом нет ничего плохого.

Она насмехается.

— Слезь со своей высокой лошади, Николайо, — говорит она, и я думаю, не подходим ли мы друг другу.

Может, и так. Может быть, мы оба это знаем. Но даже если так, наши сердца не слушаются. Мое болит по ней так, как я и не подозревал, и я знаю, что она чувствует то же самое. Я уверен в этом. Я вижу это по ее глазам, по тому, как вспыхивают ее глаза каждый раз, когда я приближаюсь, даже если это гнев, досада и разочарование.

Она не выносит меня, но и не может терпеть, когда я отдаляюсь от нее.

— Твои поступки имеют последствия, — говорит она, обращаясь к Винсенту, и меня это не беспокоит, потому что я знаю, что ей больно. Что она просто пытается вывести меня из себя. Оттолкнуть меня, как она делает со всеми остальными, кроме Мины.

Нет, Мину она пытается притянуть к себе.

Слишком близко.

— Вот в чем твоя проблема.

В ее глазах соблазнительно вспыхивает гнев, и мой член встает на дыбы. Чертовски хочется злого секса, но я не могу. Не с ней. Не сейчас, когда все так чертовски сложно. Я могу вожделеть ее, конечно; я могу жаждать ее, да; я могу помочь ей встать на правильный путь, безусловно; и я могу поцеловать ее, возможно.

Но я точно не могу ее трахнуть.

Не тогда, когда я знаю, что не смогу отпустить ее после этого.

— У меня нет проблем, — протестует она.

— Есть. Это то, чем ты живешь, беспокоясь о последствиях.

Она рычит.

— Я не собираюсь слушать твои советы. Тебе было плевать на последствия, а теперь на тебя заказали убийство, и это сделала семья Андретти, твой собственный брат. — Она насмехается. — Если этого недостаточно, чтобы подтвердить достоинства моего образа мышления, то наша с тобой дискуссия бессмысленна.

Мне не следовало говорить ей об этом. Я не должен был рассказывать ей о своем прошлом, о своей семье. Я не знаю, почему я это сделал. Иногда мне кажется, что я ее ненавижу. Как будто я ненавижу ее так чертовски сильно. Как она смеет говорить мне такие вещи? Как она посмела говорить правду? И почему я хочу быть рядом с ней, если я так ее ненавижу?

Но в глубине души я знаю, что это потому, что я ее не ненавижу.

Просто она слишком реалистична со мной, слишком стремится противостоять моим самым темным демонам. Она всегда была такой. И, черт возьми, это пробуждает во мне все эмоции — и хорошие, и плохие. Она пробуждает во мне монстра. Она поднимает зверя. И тут меня осеняет, что она хочет меня таким. Она хочет, чтобы я злился на нее, чтобы я забыл о том, из-за чего мы спорим, и сосредоточился на ярости.