Пастор (ЛП) - Симон Сиара (книги бесплатно без .TXT) 📗
Тогда почему гнев всё ещё сворачивался змеёй в моём животе? Я ненавидел себя за это чувство, но не мог выгнать его, выковырять оттуда. Оно пробралось в мои вены, щекоча изнутри кончики моих пальцев с желанием… чего? Отшлёпать её попку за проведённое с бывшим время без моего позволения? Трахать её до тех пор, пока на не признает мой член единственным во всём мире?
Боже, я был таким грёбаным филистимлянином (прим.: считается, что слово «филистимлянин» (филистер) стало именем нарицательным при следующих обстоятельствах. Некий проповедник в 1693 г. в городе Иена на погребении студента, убитого бюргером, процитировал библейские слова Далилы, обращённые к Самсону: «Самсон! Филистимляне идут на тебя» (Ветхий Завет, Книга судей Израилевых гл. 15, ст. 16). Слово вошло в язык немецкого студенчества как синоним человека ограниченного, самодовольного, чуждого духу просвещения обывателя-конформиста — антипод человека просвещённого, прогрессивного и т. д).
Чтобы отвлечься, я решил оглядеться. Никогда раньше мне не приходилось бывать в стриптиз-клубе, но следовало признать, что тут гораздо лучше, чем я того ожидал. Обстановка состояла из кресла, дивана — оба обтянуты кожей («Легче чистить», — подумал я горько) — и возвышения в центре комнаты, бывшего достаточно широким как для размещения на нём шеста, так и для танца без его участия.
Свет синего и фиолетового оттенков был приглушён, музыка же играла довольно громко, но недостаточно, чтобы раздражать. Такого рода звук проникал в вашу кровь вместе с биением и требовательным ритмом; он сливался с вашими собственными мыслями и учащал пульс, уменьшая действие адреналина до устойчивого влияния.
Я сел на кожаный диван и, глядя на свои руки, наклонился вперёд. Что я здесь делаю? Почему она привела меня сюда? Из всех мест…
Но затем дверь открылась, и я перестал интересоваться чем-либо, кроме той возможности, когда смогу погрузить свой член в неё, потому что ебать.
На ней был парик цвета синей сахарной ваты, а макияж глаз был таким ярким, что я только и мог представлять себе, как эти подведённые карандашом глаза смотрят на меня, пока она сосёт мой член. И я тут же осознал, что она имела в виду, говоря, что клубу нравится нанимать дорого выглядящих девушек. Хоть я ни хера не смыслил в женском белье, точно знал, что эта аккуратно расшитая ткань её прозрачных трусиков, вероятно, не была типичной для наряда стриптизёрши. Как и соответствующий им шёлковый бюстгальтер с открытой грудью (прим.: в оригинале shelf bra — бюстгальтер с низким вырезом или с открытой грудью обладает косточками, но его чашечки очень малы и не покрывают сосок) или кружевные стикини, скрывавшие её соски, — всё в нежном цвете шампанского. Полоска шёлка того же оттенка была завязана на её шее бантом, и мне хотелось развернуть её как подарок в тот же момент и прямо там. Поппи всегда выглядела потрясающе — в одежде и без неё — но сейчас она преобразилась в Поппи, которую я видел мельком лишь в наши самые интимные мгновения.
Она подошла ко мне на шестидюймовых (прим: 15,24 см) каблуках настолько грациозно, словно была в балетках, и протянула руку:
— Твой кошелёк.
Смущённый, я достал его из своих (внезапно очень тесных) джинсов и вручил ей. Она вытащила из лифчика свёрток хрустящих купюр в пятьдесят и сто долларов, аккуратно вложила их в мой бумажник и вернула тот мне.
— Я хочу сыграть в игру, — сказала Поппи.
— Хорошо, — ответил я, и у меня внезапно пересохло во рту. — Давай поиграем.
Она облизнула губы, и мне стало ясно, что сейчас я не единственный чертовски сильно возбуждён.
— Ты мой клиент, а я лишь танцовщица, идёт?
— Идёт, — повторил я.
—Ты же знаком с определёнными правилами приват-комнат, так?
Я покачал головой, будучи не в силах отвести взгляд от её фигуры, от дорогого белья на ней, от шёлковой полоски на шее, которую можно было бы так легко превратить в поводок…
— Итак, первым делом ты должен заплатить за своё нахождение здесь.
Затем Поппи положила руку на бедро, выглядя такой нетерпеливой и разгорячённой, и любые философские размышления, которые могли возникнуть у Хорошего Парня Тайлера, о столь унизительном притворстве — в первую очередь о пребывании в стрип-клубе — устремились к нулю. В тот момент, когда я вложил в её руку банкноты, воздух мгновенно изменился. Игра исчезла, и это стало нашей реальностью — не имело значения, что мы любили друг друга и что это были даже не мои деньги — я заплатил ей, а она взяла купюры и, устремив глаза на меня, теперь стояла на сцене, держась рукой за шест.
Она начала танцевать, и я откинулся назад, желая запомнить каждую деталь: как её ноги были обёрнуты вокруг шеста, пока она скользила по нему; как синие волосы задевали её плечи; как мышцы на её руках и плечах натягивались и напрягались друг напротив друга.
Приглушённый свет, громкая музыка, анонимность секса напоказ передо мной… Всё сочеталось с обжигающим пламенем в её глазах, словно Поппи желала меня: именно меня и меня прямо сейчас — теперь я понимал, почему Ирод предложил Саломее выбрать что угодно после того, как она станцует для него. Было нечто столь восхитительное в перетягивании власти между нами; в данной ситуации предположительно я сохранял весь контроль и достоинство, но в действительности всё было наоборот. Поппи завораживала меня, порабощала, пока я не захотел бы предложить ей не только деньги, которые она положила мне в бумажник, но и мой дом, мою жизнь и душу.
Поппи и её танец семи покрывал (прим.: также встречается вариант «танец семи вуалей». Согласно общепринятой легенде, первой исполнительницей этого танца была иудейская царевна Саломея, которая исполнила этот танец для царя Ирода. Во время танца она сбрасывала с себя семь накидок, пока не осталась обнажённой. Можно сказать, что это был древний стриптиз. Ирод был так восхищён Саломеей, что пообещал ей исполнение любого желания взамен на ещё один танец. По совету своей матери Саломея попросила принести ей голову Иоанна Крестителя на блюде. Как утверждает Евангелие от Матфея, Ирод исполнил своё обещание. Так в Библии был описан прообраз роковой женщины).
Потом она наклонилась, и я отвлёкся тем фактом, что теперь её задница была спереди и по центру и что сквозь ткань мне была видна тень её складочек — я бы дал любую клятву прямо тогда, лишь бы поласкать её там.
Я пошевелился, пытаясь найти для себя больше места в своих джинсах, но это было бесполезно. Вслед за тем передо мной возникла Поппи, положила ладони на мои колени и развела их в стороны достаточно широко, чтобы встать между ними. Она повернулась так, что её попка оказалась прямо напротив моего лица, и настолько близко, что было возможно различить отдельные цветы, вышитые на её нижнем белье, так что я провёл по ним пальцем.
Она перехватила мою руку:
— Ты должен заплатить больше, если хочешь прикоснуться, — промурлыкала Поппи, и я последовал за Иродом по пути духовной погибели, потому что для неё не существовало слишком высокой цены.
Без каких-либо возражений я отдал деньги, которые были засунуты ею в лифчик. Затем она направила мои руки по своим бёдрам и провела ими по бокам, а после вернулась к груди. Мгновение я поиграл с её стикини, одновременно любя и ненавидя незнакомое ощущение того, что её соски недоступны для меня.
Она села ко мне на колени, прижимаясь задницей к моей эрекции, и положила голову мне на плечо, когда я ласкал её сиськи. Я уткнулся носом в её шею:
— Держу пари, ты проделываешь подобное со всеми приходящими сюда парнями.
— Только с тобой, — ответила Поппи бархатным голосом, извиваясь на мне; трение о мой член заставляло меня тихо постанывать. Она развернулась, таким образом оседлав меня. — Ты же знаешь, — произнесла она тем же низким, мурлыкающим голосом, — я никогда не позволяла никому делать этого, но, если хочешь, дам тебе увидеть мою киску.
Да, пожалуйста.
— Мне бы этого хотелось, — очень горжусь тем, что мне удалось не пропищать, будто я подросток.
