Порочный круг - Роджерс Розмари (мир книг .txt) 📗
— Брент, перестань!
Она сжалась в комочек под градом ранящих, как пули, слов, и вскочила бы с кровати, если бы он не прижал ее плечи к подушке. Ив оцепенела как кролик перед готовой к броску коброй.
— Скажи-ка лучше, Ив, в то утро, после вечеринки, когда ты наконец вырвалась и примчалась к Циммеру за утешением, как он повел себя, узнав обо всем? Обнял тебя, извинился за то, что послал ко мне делать за него грязную работу? Велел обратиться в полицию? Или обвинил в том, что ты по доброй воле участвовала в небольшой оргии? Можешь не отвечать — я по глазам вижу! Почему бы не посмотреть правде в лицо? Ты просто тащишься от того, как этот подонок имеет тебя, как играет твоими чувствами и все время держит в подвешенном состоянии! Поверь мне, крошка, эксперту по всякого рода извращениям, включая групповуху и эту несчастную сучонку Франси, с ее садомазохистскими приколами, и тому подобным новеньким и занятным штучкам. Именно этим путем желаешь пойти? Или собираешься ждать и надеяться, что дорогуша Дэвид вернется? Неужели согласилась бы поехать с ним и той курочкой, что висела на нем, если бы не подвернулся я? Небось твердила бы себе, что он просто старается вызвать в тебе ревность и обязательно позвонит потом.
Он говорил резко, грубо, почти злобно, и Ив все крепче стискивала руки, пытаясь уклониться от каждой фразы, каждой истины, которую он обрушивал на нее.
— Брент, пожалуйста!
— Что «пожалуйста», Ив? «Пожалуйста», оставить тебя в покое, или «пожалуйста», не говорить того, чего ты не желаешь слышать, или «пожалуйста», трахнуть тебя снова, чтобы ты могла закрыть глаза и притвориться, что лежишь под ним?
Ив заслонилась ладонью от рассчитанной жестокости ответа и, наугад протянув руку, коснулась его бедра.
— Пожалуйста, пойми, что я боюсь! И не знаю, чему теперь верить. Все меняется так быстро, совсем как в калейдоскопе! В Нью-Йорке все время казалось, что я сплю, потому что наконец-то выпало счастье стать той, кем я всю жизнь мечтала быть, и это тоже пугало. Кроме того, я все время пыталась выбросить Дэвида из памяти, но не хотела, чтобы это стало причиной… О Боже, я сама не знаю, что несу!
Она заплакала, и Брент, вздохнув, привлек ее к себе, зарылся лицом в душистые волосы, и Ив, к собственному изумлению, почувствовала, что ей становится легче от тепла его тела и надежных рук.
Брент позволил ей выплакаться, и, кажется, остальное произошло само собой. Он снова подмял ее под себя, только на этот раз был бесконечно нежен и терпелив. Под ласками его губ и рук Ив постепенно расслабилась. Напряжение ушло. Язык Брента посылал под кожу тысячи крошечных стрел экстаза, алчные пальцы шарили по телу, но он не входил в нее, ожидая, пока Ив забудет обо всем на свете, отдавшись собственным ощущениям и нарастающему блаженству. Забудет о том, с кем лежит сейчас, забудет Дэвида, забудется в вихре желания. Захочет принять его в себя, извиваться под его руками, стонать и кричать, когда его зубы вопьются в изюминку соска.
Ив нетерпеливо выгнулась, открываясь навстречу обжигающему желанию, пока он наконец не ворвался в ее глубины, а она сцепила ноги у него за спиной, принимая в себя, приветствуя каждый выпад, каждый толчок, каждое движение напряженной плоти.
Голова Ив бессильно откинулась, но Брент продолжал терзать ее губы беспощадным поцелуем, и все окружающее исчезло, внезапно растворилось, а водоворот желания затягивал все глубже и глубже. Осталась лишь жадная потребность в освобождении от капкана страсти, которое только он мог ей дать — сейчас, немедленно!
Пальцы Ив хватали воздух, стискивали его плечи, из горла вырывались тихие жалобные звуки, и наконец огненная плазма, пульсирующая в теле, собралась в самом центре лона, и мир задрожал, переливаясь яркими всполохами. Ив заметалась в пароксизме безумного восторга, почти теряя сознание, прежде чем медленно выплыть из темного бездонного омута на поверхность. Она не знала и не заботилась о том, что происходило с Брентом. В этот миг Ив испытывала неописуемый покой, бесконечное умиротворение, словно жестокий огонь только что пережитого взрыва страсти опалил и очистил душу и тело.
Оба молчали, да и что они могли сказать друг другу? Случившееся каким-то непонятным образом скрепило безмолвный договор, и Ив чувствовала, что безраздельно связана с Брентом. Попала в плен, захвачена, похищена… и все же больше не боится.
Брент немного отодвинулся, но их ноги по-прежнему оставались сплетенными, а его теплое дыхание согревало ей висок. Он будто не хотел расставаться. Но тут Брент привстал и откатился на край кровати. Робкая, смутная надежда мгновенно растаяла. Неужели он всегда станет отдаляться после их близости? И что, если со временем это начнет ее задевать?
Глава 29
Должно быть, Ив все-таки заснула, потому что когда она открыла глаза, за стеклянной стеной горела россыпь огней, тянувшихся до самого залива. Первые несколько секунд она не могла понять, где находится, но тут события этого безумного дня разом нахлынули на нее вместе с музыкой Моцарта, негромко звучавшей в темноте.
Ив, охнув, подскочила и села в кровати. Сколько прошло времени? Неизвестно. Она была совсем одна в комнате, слабо освещенной догоравшим в камине пламенем. Ощущение нереальности происходящего, которое она так старалась побороть, вспыхнуло с новой силой, а душу объяла паника. Ив разрывалась между желанием спрыгнуть с постели и бежать куда глаза глядят и почти детской потребностью закрыться с головой одеялом и снова заснуть.
Но тут дверь ванной открылась, и на простыни упал луч света. На пороге появился Брент.
— Привет. Хорошо спала?
Ив с неожиданной злостью подумала, что он, должно быть, видит в темноте, как кошка. Брент включил ночник, и Ив заметила, что два ее чемодана до сих пор стоят у шкафа. Он слишком самоуверен, принимает все как должное, он…
Брент, похоже, снова понял, что у нее на уме.
— Ты, наверное, хочешь позвонить? Валяй. У этого телефона нет параллельного аппарата. Что бы тебе хотелось на ужин? Джемисон еще внизу, а он превосходный повар.
Он подошел ближе и уселся на край кровати, обнаженный, еще не обсохший после душа, с влажными, вьющимися на концах волосами. Теплые губы легонько коснулись ее виска.
— Ив, ты останешься?
И все-таки она осталась. Почему бы нет? Она ужасно измучена и сбита с толку, чтобы протестовать или спорить.
Ив в который раз безуспешно попыталась дозвониться до Марти. Никто не отвечал. Либо она еще не вернулась, либо не хочет сидеть одна в квартире и дергаться в ожидании звонка Стеллы. Ив хотела было позвонить матери, но передумала. Может, набрать номер Дэвида и сразу повесить трубку, если он ответит, но какой смысл? Дэвид — часть неприятного тяжелого прошлого, а она еще не уверена, какое будущее ее ждет. Завтра она все хорошенько обдумает.
Ив разобрала один из чемоданов и развесила вещи в шкафу Брента, отметив мельком, что он почти пуст. Странно, для такого богатого человека одежды у него совсем мало!
Она наслаждалась теплой водой с лопавшимися пузырьками пены, утопая в глубокой, выложенной голубым кафелем ванне Брента, первой, в которой можно было по-настоящему улечься и вытянуть ноги. Брент вежливо предложил потереть ей спинку, но Ив так же учтиво отказалась. К ее удивлению, он не стал настаивать, а молча вышел, закрыв за собой дверь.
Позже они поужинали на застекленной террасе, откуда открывался столь же великолепный вид, как из спальни. Над прозрачной крышей висели сверкающие звезды и серебряный серп молодого месяца. Даже сюда доносилась нежная, чуть слышная музыка. Стол был накрыт, как для банкета, — льняная скатерть, серебро, тяжелые канделябры и хрустальные бокалы. Джемисон — тощий седой мужчина с лицом, изборожденным преждевременными морщинами, действительно оказался как вышколенным официантом, так и великолепным поваром. Он и бровью не повел, когда Брент сухо представил Ив как свою невесту, только почтительно наклонил голову и принес официальные поздравления. Даже слушая, как расхваливает Ив его блинчики с начинкой из моллюсков, Джемисон лишь растянул губы в холодной улыбке.
