Защитник (ЛП) - Хорст Мишель (чтение книг .TXT) 📗
— Лезвие.
Моя левая нога болезненно изгибается, когда устаёт. В ужасный момент цепь вырывает дыхание прямо из моих легких. Мои пальцы впиваются в сталь, когда я пытаюсь оторвать её от горла. Хриплый крик вырывается от моих уст, но я, наконец, снова могу опереться на свою ногу, получив драгоценный дюйм, который мне нужен, чтобы вдохнуть жизненно важный воздух. Моя левая нога горит от резкой боли, но я заставляю себя стоять на ней. Я не хочу снова задыхаться.
Я так испугана и растеряна. Мне кажется, что моя прекрасная жизнь разлетелась на кусочки, и я никогда не смогу склеить их обратно.
Я забыла об огромном мужчине, который ударил меня, пока он не появился откуда-то из-за моей спины. Он идёт к папе, а затем блеск ножа в правой руке привлекает моё внимание.
— Пожалуйста, не надо! — Джош начинает умолять. — Убей меня, так или иначе я умру, просто пожалуйста… не причиняй им вреда.
— Нет, — это слово как резкое дыхание на моих губах, потому что осознание сильно ударяет по мне. Мужчина собирается убить папу.
Однажды я услышала, что надежда — это сердцебиение души. Тот, кто написал это, очень ошибается.
Надежда даёт вам ложное чувство безопасности.
Надежда позволяет вам жить в отрицании.
Надежда подводит вас к падению.
Надежда только продлевает страдания.
Глава 3
Райли
Вы когда-нибудь видели взрыв бомбы? Сразу же после взрыва наступает оглушающая тишина, затем следует хаос — обломки, разрушения и столько боли и печали, что это трудно вынести.
Прямо сейчас этот сценарий как будто воспроизводится в обратном порядке.
Я чувствую ужасающий хаос, когда этот человек встаёт перед папой. Отец всё ещё без сознания, он не может ничего сделать, чтобы защитить себя.
Кажется, что жизнь возвращается в моё тело вспышками. Первым делом я начинаю дёргать свои оковы, и мой рот наполняется ужасным тихим криком.
Мужчина хватает папу за волосы, откидывает его голову назад, а затем я смотрю, как он надавливает клинком на шею папы.
Яростная боль расцветает у меня в груди, и это угрожает обрушить стены вокруг меня. Я смотрю, как кровь стекает по папиной шее, а затем мужчина сильнее засаживает клинок.
Я начинаю кричать, когда истерика накатывает на меня волнами. Часть меня поймана в состояние страшного сна, отказываясь верить, что это происходит прямо сейчас.
Мужчина просто уходит после того, как перерезал папе шею. Мой взгляд приклеен к крови моего отца, вытекающей из раны. Яростная истерика бушует внутри меня, пока мои ощущения не взрываются калейдоскопом картинок, наполненными лицами близких и кровью.
Я не могу больше мыслить.
Я не могу понять то, что вижу.
Всё, что я могу сделать, это плакать, кричать и дергать за беспощадные цепи вокруг моей шеи.
Это — чем бы ни была эта жуткая и искривлённая ситуация — не может происходить на самом деле.
«Это не реально… это не реально… это не реально».
***
Мои крики угасают, пока не превращаются в беспорядок хаотичных рыданий и икоты.
Только тогда я слышу отчаянный вопль мамы. Я никогда не слышала, чтобы она раньше так плакала.
Я слышу разгневанный, горестный рёв Джоша, который ругается и выкрикивает угрозы.
Логан тянет трубку, пытаясь освободиться, в то время как его лицо искажается от горя. Наши взгляды встречаются, и он возобновляет свои усилия, чтобы освободиться.
— Выбирай дальше, — шипит Волков.
Его голос заставляет меня затаить дыхание. Моё сердце больше не бьётся сильно и тяжело, кажется, оно трепещет. Эти удары немного болезненные.
Мои глаза возвращаются к папе. Нам нужно отвезти его в больницу. Ему срочно нужна помощь.
— Пошел ты! — кричит Джош. Он борется с узами, удерживающими его привязанным к стулу, пока не падает на бок. Его голова сильно ударяется о бетонный пол, но он, похоже, не замечает это в своей борьбе за освобождение.
Двое мужчин, которые молча стояли в стороне, подходят к Джошу и поднимают стул, вернув его в вертикальное положение.
Другой мужчина, Дмитрий, просто стоит там, держа чашу перед лицом Джоша. Мой брат плюет в миску, и другой мужчина ударяет в его лицо кулаком. Удар заставляет Джоша откинуться в сторону.
Я пытаюсь закричать на них, чтобы остановить это безумие, но цепочка удерживает мои слова. Они звучат как искаженная путаница, слишком тихо, чтобы их услышали.
— Вы отказываетесь выбирать? — спокойно спрашивает Волков, он слишком спокойный.
— Чёрт бы тебя побрал! — Джош сплёвывает слова. Его слюна смешана с кровью.
Волков медленно кивает, снова пробуждая во мне это жуткое чувство, что он монстр, которого нельзя провоцировать.
Снова появляется огромный мужчина с татуировками. У него в руке белая бутылка. На этот раз я знаю, что это значит. Мои глаза мечутся между ним и папой, думая, что он снова причинит папе боль, но он подходит к тому месту, где привязана к стулу мама. Её лицо покрыто тушью и кровью. Она выглядит опустошенной, и это заставляет меня думать, что я слишком спокойна. Если мама выглядит такой изможденной и сломанной, то я должно быть никто иной, как нытик. Там где папа — основа, мама — это клей, который держит нашу семью вместе. Она та, кто целовала наши поцарапанные колени и готовила нам куриный суп, когда мы болели. Она утешала нас своим любящим объятием, когда наши сердца были разбиты. Именно она нас подбадривала.
Мне кажется, что меня засасывает в бездонную дыру боли. Страх и истерика кружатся в моей груди, составляя смертельную комбинацию.
Безымянный мучитель разбрызгивает жидкость над мамой. Я нахожусь в замешательстве, пока он не вытаскивает из кармана зажигалку.
— Нет-нет-нет-нет! — искаженные крики вырываются из моего горла, но это бесполезно. Он бросает зажигалку на маму, и я, охваченная ужасом, смотрю, как её платье вспыхивает бушующим пламенем.
Я пытаюсь дотянуться и толкнуть маму ногами… чтобы сбить пламя. Но в конечном итоге меня душит цепь. Моё тело резко качается, в то время как я пытаюсь вдохнуть воздух. Я чувствую вспышку тепла слева от меня.
Крики… мучительные крики, разрывающие маму, заставляют желчь мгновенно подступить к моему горлу. Я вижу, как маму охватывает пламя, она пытается двигаться, чтобы уйти от огня, но стул падает. Мужчина снова подходит и разбрызгивает ещё больше жидкости в уже горящее пламя, заставляя его поглотить маму полностью.
В моей голове неразбериха, я пытаюсь задуматься о том, как всё это исправить — спасти маму и папу — просто стереть последние несколько часов и вернуться к тому времени, когда мы были счастливой, беззаботной семьей.
Наконец-то найдя свою опору, я могу остановить цепочку и глотнуть немного воздуха.
Мой взгляд устремляется на горящее тело моей матери до тех пор, пока она больше не двигается. Я отказываюсь понимать то, что только что произошло.
«Это не реально».
Если я не принимаю это как свою реальность, то, безусловно, её всё ещё можно отменить?
— Прости! — я слышу, как Джош плачет. Я не могу оторвать взгляд от моей горящей матери. — Мне чертовски жаль! Пожалуйста… не нужно больше.
— Ваше извинение ничего не значит, — выплёвывает Волков. — Ты оставил мне только пепел, чтобы похоронить своих родных. Выбирай!
Я чувствую, как моя душа отмирает от всего этого насилия и боли. Ужасающее спокойствие проникает в мой опустошенный ум, принося с собой белый шум — как смертельная тишина, которая висит в воздухе после взрыва бомбы.
Мой взгляд продолжает метаться от горящего тела мамы до страшно-бледного лица папы, затем к Волкову, а затем обратно к Джошу. Я шатаюсь от страха и муки.
— Она разбудила меня, подпрыгивая у подножия кровати, как раньше, когда была малышкой, — шепчет Волков.
