Сводные. Дилогия (СИ) - Майер Жасмин (читаем книги .txt) 📗
— Не бойся, ты ведь балерина. Влезешь, — цедит он прямо на ухо. — Раз не сбежала, то теперь тебе надо спрятаться. Что будем делать дальше — придумаем потом. А сейчас просто не высовывайся, если не хочешь, чтобы с тобой что-то случилось.
Он подталкивает меня к багажнику, и мои ноги скользят по грязи. Я сильнее прижимаюсь к нему спиной, всем телом, как никогда не стала бы прижиматься к незнакомым парням.
А все потому что…
— У меня клаустрофобия! — визжу изо всех сил. — Нет!
Он шумно выдыхает через маску, и его дыхание даже через ткань щекочет мне шею. Скребусь пальцами по его животу, к которому он прижимает мои вывернутые руки.
— Пожалуйста, нет…
Он кладет руки мне на талию и снова разворачивает на месте, лицом к себе. В его руках я словно тряпичная кукла, еще ни один парень не позволял себе вести себя так со мной. Никто не касался меня без моего разрешения и не нарушал мои личные границы. А еще не вертел мной, как ему вздумается, если только он не мой партнер по танцу.
— Это правда? Или ты лжешь мне?
Опять внимательно изучает меня стальным взглядом, а когда я пытаюсь отвернуться, разворачивает мое лицо к себе. И наклоняется так низко, как будто я плохо слышу.
— Ты представить себе не можешь, что сделают с тобой эти люди, что приедут сюда сейчас. А заодно и со мной. И тогда я точно не верну тебя папочке целой и невредимой. А если все пройдет, как по маслу, то я сам отвезу тебя в город, идет? Без попуток. Доставлю туда, где взял. У тебя нет времени на размышления. Либо прямо сейчас бежишь на трассу, либо залезаешь в багажник и ведешь себя как мышка.
— Разве им не нужна машина?
— Нет. Тебя просто не должны увидеть. Выбирай! Иначе сам запихну тебя в багажник, и плевать я хотел на твои фобии! Сейчас они будут здесь! Слышишь?
Ветер доносит рев моторов из-за деревьев. У меня есть всего несколько секунд. И из двух зол я вдруг выбираю третье.
— Куртку, — выдыхаю, цепляясь обеими руками за его черную джинсовую куртку, наброшенную поверх батника.
Глава 4
— Зачем тебе моя куртка?
— Я спрячусь на заднем сидении, — тараторит балеринка, глядя на меня расширенными от страха глазами. — Пожалуйста, только не в багажник! У тебя куртка безразмерная, в ней утонуть можно. Укроешь меня сверху, никто и не увидит!
Да она сумасшедшая!
Прямо как я.
Времени на раздумья нет. Киваю, и она забирается на сидение прямо с грязными ногами, прижимая колени к подбородку. Обхватывает ноги руками и так ложится на сидение. Срываю с себя джинсовку, уверенный, что ничего не выйдет, и бросаю сверху.
Но это вполне себе выход.
Она маленькая и хрупкая, как и положено балерине. А жесткий джинс хорошо скрывает очертания тела.
Ничего подозрительного.
Ну кроме того, что в такой дубак я зачем-то решил раздеться.
Времени не остается. Гламурная бирюзовая тачка Маяка появляется в ту же секунду, как я захлопываю дверцу. Надеюсь, балерине не взбредет в голову неожиданно вылезти. Должен же быть у нее инстинкт самосохранения?
Это у меня он отключен за ненадобностью.
Красная колымага Луки тащится с другой стороны, поминутно застревая в раздолбанной гонкой колее, но мне нужен только Маяковский. От его решения зависит, прошел ли я испытательный заезд.
Я уверен, что да.
Зря я, что ли, выбрал именно тачку Дмитриева? На нее давно все облизывались, но не решались вот так сливать на пробных заездах. Держали про запас. А у меня не было другого выхода. На любой другой тачке, которые были на примете, я бы не приехал первым.
Маяк тормозит поодаль, а Лука еще барахтается в грязи. Маяк выходит, поправляя на вытянутой, как осенняя груша, голове круглую вязаную шапочку. Сегодня пятница, канун шаббата (1), и сразу после гонки Маяк вернется домой, к семье, и даже будет освещать халу и читать молитвы. А Лука отправится к бабке, как и в любую другую пятницу, есть подгоревшие пирожки с картошкой на сале.
А я? Идти мне некуда и никто меня не ждет.
Может, поэтому я решил помочь балеринке? Что там она говорила про важнейшее событие, которое она пропустила по моей вине?
Разберемся. Главное, чтобы сейчас она сидела как мышка.
Маяк подходит ближе, и я все-таки спускаю черную маску до подбородка. От него лицо прятать не нужно.
— Вот так подстава, Кай! — грохочет Маяк.
Его крохотные темные глазки с жадностью и вожделением осматривают тачку Дмитриева. Отец у балеринки знает толк хороших машинах, и половина гонщиков бредили ею, как только стало известно, что ее доставят в город.
Я не случайно выбрал именно ее. У меня был только один шанс, чтобы заполучить место для участия в первом туре. И я сделал все, чтобы его не упустить. Но времени для подготовки было мало. Если другие собирались отслеживать перемещения и окружение Дмитриева месяцами, чтобы достаточно подготовиться и как раз успеть ко второму туру, у меня на все про все ушло всего четыре дня.
И, разумеется, я не учел, что в пятницу в машине Дмитриева окажется еще и его дочка. Ведь с понедельника по четверг ее там не было!
Черт его знает, как я ее не заметил. Она действительно умеет быть неприметной, когда того захочет. Надеюсь, сейчас как раз такой момент.
Маяк обходит тачку и замирает возле пассажирской дверцы. Касается чистого участка на крыше, не заляпанного грязью, и поглаживает машину.
Я перестаю дышать. С моей стороны видно, как из-под куртки выглядывает прядь светлых волос. Видна ли она Маяку? Стоит балеринке сейчас хотя бы шевельнуться, сдвинуть куртку и все пропало.
— Вот скажи мне, на хрен им такие тачки в городе? — рассуждает Маяк. — Уверен, эта девочка давно мечтала вырваться на свободу… Как думаешь, понравилось ей жить на полную?
Киваю. И стараюсь не думать о другой девочке, запертой в этой же тачке. Вот кто сейчас точно не в восторге.
Маяк убирает руку и наконец-то переводит взгляд с машины на меня.
— Удивил, так удивил. Все облизывались на эту тачку, а ты в наглую взял и вывел ее из списков в первом же отборочном туре… А ты не так-то прост, как кажешься, да? Что ж, твоя взяла, парень. Убедил. Жди месагу с инфой про следующий заезд.
— Спасибо.
— И, кстати, куртку не забудь… Шаббат шалом (2).
— Ага, — выдавливаю из себя в ответ.
Что это значит? Он что-то заметил или это просто совет не разбрасываться уликами?
Бирюзовая волна уносит Маяка к семье, нерушимым традициям, оставляя меня без ответов, а балеринка впервые шевелится на сидении, но я быстро стучу по стеклу кулаком, потому что слишком рано вылезать, и оборачиваюсь к другу.
— Кай! — орет Лука на всю округу.
Через плечо вижу, как балеринка снова каменеет. Наверняка и уши навострила, так что мое имя теперь для нее больше не тайна.
Перехватываю Лукьянюка раньше, чем он подлетает к тачке. Зная его, он обязательно залезет внутрь, посидит на всех сидениях и даже может растянуться на заднем, подложив под голову мою куртку.
— Эй! — возмущается друг. — Даже не дашь прикоснуться к этой прелести? Это что, ревность?!
Стискиваю зубы.
— Тачку уже ищут. Надо убираться.
— Ты что, не отрубил геолокацию? — пугается Лука. — Ну садись в мою, помчали тогда.
— Не, не могу. Хочу башку проветрить. Пешком пойду.
— Чего? — Лука замирает возле своей разбитой колымаги. — Заметут же тебя, Кай! Думаешь, Дмитриев тебя тоже с победой поздравит, когда найдет?
— Все будет норм, Лука. Езжай быстрей. Тебе еще на трассу выбраться надо.
Друг колеблется. Чешет спутанные курчавые волосы.
— А ты это… Вечером придешь? На пирожки?
Вспоминаю ароматы подтопленного сала, поджаренного лука и горячие клуба дыма от вареной картошки и полусырое, еще горячее тесто.
В любой другой день я бы с радостью. Но…
— Не сегодня.
Лука уезжает после небольшой заминки. Подталкиваю его машину, которая буксует, но все-таки выбирается из грязи.
