Чужая невеста - Волчок Ирина (первая книга .txt) 📗
— То есть… Я не имела в виду… В смысле — у вас, наверное, какие-то свои планы…
У Алексея были свои планы. Не считая того, что планами это пока нельзя было назвать. Скорее — мечты. Но о них он не мог рассказать никому, тем более — невесте своего друга. Марк все-таки был ему другом. По крайней мере, до тех пор, пока не женился на Лариске.
— У меня есть план, — тетка Надька выпрямилась и стояла, задумчиво глядя то на одного, то на другого. — Смородину обобрать надо. Того и гляди падать начнет.
— Какой замечательный план! — восхитился Алексей. — Просто гениальный план! Да, Ксюш?
— Да, — она опять просияла, сложила из Маркушиной телефонограммы самолетик и, не глядя, запустила его куда-то в сторону. — Теть Надь, мы из смородины будем варенье варить или желе?
— В зависимости от трудовых успехов, — важно сказала тетка Надька. — Если очень много соберете — желе. Если просто много — варенье. Если немного — с сахаром протрем. Если совсем мало — так съедим…
— Мы соберем очень-очень-очень много, — решила Океана и вдруг принялась стаскивать платье через голову, но запуталась шевелюрой в застежке, нетерпеливо затопталась на места, дергая и теребя то платье, то собственные волосы, сердито бурча что-то сквозь обернувшую лицо ткань.
Алексей с теткой Надькой опять переглянулись и одновременно тихонько засмеялись.
— Ну и что тут смешного? — обиженно крикнула Оксана из ситцевого кокона. — Я за пуговицу зацепилась. Может, мне кто-нибудь все-таки поможет?
Алексей взял ее за плечи, повернул к себе спиной и стал распутывать длинную прядь волос, обмотавшихся вокруг застежки платья. Ему это удалось бы лучше, если бы он не ощущал так остро, какие шелковые и пушистые эти волосы. И еще если бы он не уловил грустное сочувствие во взгляде тети Нади.
Наконец Ксюшка стащила платье, победно помахала им над теперь уже совсем лохматой головой и распорядилась:
— Теть Надь, ведро и две банки. Алексей, вы тоже раздевайтесь, а то черная смородина практически не отстирывается.
— Да у меня и плавок-то с собой нет, — с сожалением сказал Алексей, не отрывая взгляда от ее закрытого черного купальника. Слишком закрытого, на его вкус.
— Ну, трусы-то какие-нибудь у вас есть, — рассудительно возразила она. — Чего особенного? Посторонних тут нет, кого стесняться?
Нет, это немыслимо. Алексей не помнил случая, чтобы невинное замечание вогнало его в такое смущение. Может быть, потому, что было таким невинным? Она не может выйти за Марка. Не должна. Не имеет права. Если это случится, он просто умрет… Минуточку, кто умрет? Алексей замер с шортами в руках, уставясь в раскрытый чемодан невидящим взглядом. Марк умрет? Естественно, Марка хватит удар, когда он поймет, что Оксана — совсем не та серая мышка, которую он себе придумал. Ну и черт с ним. Он, Алексей, умрет? Наверное, умру, — обреченно признался себе Алексей. Только представить, что Марк смеет дотронуться до этого растрепанного чуда природы с медовыми глазами… Она умрет, вот что самое страшное. Она не помещается в убогих рамках Маркушиных представлений. И никогда не поместится. И умрет, как цветок в хлороформе.
Господи, что же это делается?! Они знакомы всего несколько часов. Не считая того, что она — чужая невеста. Кто он для нее? Совершенно посторонний человек, появился и исчез… «Посторонних тут нет», — вдруг вспомнил Алексей и о6радовался неизвестно чему. Ну, чему ты радуешься? — пытался образумить он себя. Это еще ничего не значит. Она относится к тебе как к… тете Наде.
Может быть. Ну и пусть. Лучше пусть относится как к тете Наде, чем как к Марку. А дальше видно будет.
Алексей решительно натянул старые, затрепанные шорты, которые обычно надевал только дома, несколько смущенно оглядел себя в большом мутном зеркале ободранного шифоньера и вышел из дому.
Океана ждала его на веранде, сидя в окружении полусонного Буксира, суматошных цыплят и жадно следящей за ними кошки, и рассказывала всей этой живности о преимуществах мирного сосуществования. Услышав его шаги, она вскочила, подхватила со ступенек пустое ведро и нетерпеливо сказала:
— Ну, сколько ждать можно? Солнца совсем мало осталось, так и не позагораем как следует!
Обернулась к нему, скользнула взглядом по его фигуре и откровенно восхищенно ахнула:
— Какой вы красивый, просто необыкновенно! Можно, я потрогаю? — не ожидая ответа, она шагнула к нему и вдруг приложила к его груди маленькую прохладную ладошку.
Алексей быстро перехватил ее руку, закрыл глаза и стиснул зубы, чувствуя, что сейчас он заплачет, или засмеется, или сгребет чужую невесту в охапку и унесет ее далеко-далеко… в свой дом на берегу Ленты. И если Марк или кто-нибудь еще придет, чтобы отобрать ее у него, он встанет на пороге с отцовским ружьем…
— Я, наверное, никогда так не загорю, — завистливо сказала Оксана. — И Марк не разрешает. Говорит, загар вреден для здоровья.
Алексей с трудом разжал пальцы, выпуская ее руку, и открыл глаза, медленно возвращаясь к действительности. Оксана стояла перед ним, помахивая пустым ведром в одной руке, а другую поднеся близко к левому плечу, и сравнивала цвет кожи. Вздохнула, разочарованно щелкнула языком и подняла на него безмятежные медовые глаза:
— Ну, ладно, что ж теперь… Пойдем, да?
И вдруг запнулась, встретившись с ним взглядом, застыла, не отрываясь от его напряженных, горячих, серьезных глаз… Нахмурилась, отвернулась и пошла по ступенькам веранды вниз, в теть Надин сад-огород, в свое царство, в свои дриадские владения
Пусть не сейчас, пусть даже не скоро… Ничего, он подождет. Господи, какой она еще ребенок… Он будет ждать столько, сколько нужно. И дождется. И пусть он сдохнет через две секунды вот на этом самом месте, если позволит кому-нибудь подойти к ней с той же целью ближе, чем на выстрел из старого отцовского ружья.
Глава 3
Оксана сунула дискету в пакет и выключила компьютер. В понедельник мальчики из отдела рекламы распечатают ее дипломную работу, а во вторник она ее отнесет. Защита в пятницу, так что возвращать «на доработку», надо полагать, не будут. Вот как она все хорошо рассчитала. А если что — придумает еще десяток страниц, что ей, жалко, что ли. И перегонит все другим шрифтом и другим форматом. Чтобы пачка листов была раза в два толще. Фигушки кто осилит дочитать до середины. Ничего, все защищаются, и она защитится. Страшновато вообще-то. Надо было послушаться Марка и сделать как все: настричь кусков из литературы-макулатуры, слепить все это под проходным названием, а в конце — список первоисточников страниц на двадцать. Но самолюбие заело. И-е-е-эх, дура ты, Ксюха. Не считая того, что ужасно умная. «Не считая того» — кто так говорит? Алексей так говорит. Леший. Друг Марка. Откуда у Марка такой друг? Тетя Надя рассказывала, как они у нее вместе жили сто лет назад. Учились на экономическом. Дрова пилили. Любили красивую девушку Ларису.
Как-то странно все это. Оксана могла представить все это по отдельности. Марк учится на экономическом. Алексей пилит дрова. И любит Ларису. Марк женится на Ларисе, тоже вполне логично. Но Марка, пилящего дрова, или Алексея, сидящего в аудитории, Оксана представить себе не могла. И уж тем более — Марка, влюбленного в Ларису, пусть даже и очень красивую. Оксана вздохнула и потерла глаза кулаками. Поздно уже. Куда эти часы все время деваются? Ага, вот они. Но стоят. Опять завести забыла. Наверное, час ночи. Или два. Ну и что? Какая тебе разница, — упрекнула она себя за суетное любопытство. Чтобы сказать потом Лерке, что вот, мол, за пару часов закончила диплом печатать, да еще и по страницам разбросать успела… Хвастунишка. Дохвастаешься. Не защитишь — и красней тогда…
Пойти в гамаке покачаться, что ли?
Оксана надела халат, стянула волосы резинкой в хвост, сунула ноги в домашние шлепанцы и отправилась заниматься любимым делом — валяться в гамаке, привязанном за стволы двух старых яблонь, и мечтать о том, как она будет выбирать дом для бабушки и дедушки. Самый лучший дом. С самым роскошным садом. С самым удобным гамаком в том саду. Она будет приезжать в гости к бабушке и дедушке, валяться в гамаке и придумывать, что бы такое им еще подарить…