Сирена (ЛП) - Райз Тиффани (читать полностью бесплатно хорошие книги .txt) 📗
- Я ухожу.
- Боннер также говорил, что в издательстве вас называют "Лондонским Туманом", - сказала Сатерлин, когда Истон повернулся к ней спиной, - это из-за вашего длинного пальто, акцента, или способности оставлять людей в холодном поту после совместного времяпрепровождения?
- Оставлю это на ваше усмотрение.
- Скажите, что мне сделать, и я это сделаю, - крикнула она Заку вслед, заставив его оценить свою настойчивость.
И он не мог поверить в то, что был готов ее вознаградить.
- Писатели пишут, - сказал Истон, снова поворачиваясь к ней лицом, - напишите для меня что-нибудь стоящее. Меня не волнует ни объем, ни тема. Просто впечатлите меня. У вас двадцать четыре часа. Покажите мне, что вы можете создать под давлением, и я подумаю.
- Вы будете удивлены, узнав, что я могу сделать под давлением - произнесла Нора, но у Зака, на этот счет, были свои сомнения.
Слуга, шутки, флирт - она точно не была серьезным писателем.
- Какие-нибудь пожелания? - спросила Сатерлин, на этот раз чуть более искренне.
- Не пишите о том, что знаете - пишите о том, что хотите узнать. И, - добавил он, тыча в ее сторону пальцем, - больше никаких дешевых выходок.
Ее спина выпрямилась, как-будто Заку, наконец-то, удалось найти оскорбление, поразившее цель.
- Уверяю вас, мистер Истон, - произнесла Нора жестким, одновременно укоряющим тоном, - мои выходки какие угодно, только не дешевые.
- Тогда докажите. У вас двадцать четыре часа.
Откинувшись в своем кресле, Сатерлин улыбнулась.
- Хрен с вашими двадцатью четырьмя часами. Вы получите результат сегодня.
Глава 3
Оцепенение. Будучи редактором, Зак зачастую вынуждал своих писателей смотреть глубже, отбрасывая очевидное, и отыскивая идеальное слово для каждого предложения. Идеальным словом, чтобы описать это мероприятие, посвященное выходу очередной книги, на котором его заставили присутствовать, было... оцепенение. Истон слонялся по вечеринке, оставляя многочисленным коллегам не больше банального приветствия. Он появился здесь из-за Жан-Поля, в очередной раз, взявшего его за жабры, и из-за Роуз Эвели - виновницы торжества, являвшейся писательницей Главного Издательского Дома вот уже на протяжении тридцати лет. Как бы то ни было, вечеринка была абсурдной; свет приглушили для создания атмосферы ночного клуба, но даже этому обстоятельству было не по силам превратить банкетный зал заезженного отеля в нечто, отличное от скучной коробки.
Он направился в сторону расположенной в углу помещения винтовой лестницы, чтобы незаметно глянуть на свои часы. Если Истону удастся пережить на мероприятии два часа, возможно, этого окажется достаточно, чтобы удовлетворить его начальника, того еще светского льва. Оглядев толпу, Зак увидел свою двадцативосьмилетнюю ассистентку Мэри, пытающуюся уговорить собственного мужа потанцевать. В течение первой рабочей недели в Нью-Йорке, он был приятно удивлен, узнав, что его вспыльчивая помощница, была так же, как и он, еврейкой. Истон дразнил ее, что никогда не встречал ни одной иудейки по имени Мэри, и начал называть ее своей "псевдошиксой". Она же, при всей своей очаровательной грубости, всегда обращалась к нему исключительно "Босс".
Боннер стоял рядом с Роуз Эвели. Они оба находились в браке со своими вторыми половинками десятки лет, но ничто не могло остановить Жан-Поля от благородного флирта с любой женщиной, имеющей терпение выслушивать его литературные речи. Казалось, что все наслаждались этой убогой вечеринкой. Но почему не он? Истон еще раз глянул на часы.
- Я могу спасти вас, если хотите, - раздался над ним женский голос.
Обернувшись, Зак посмотрел наверх. На самом верху лестницы, улыбаясь ему, стояла Нора Сатерлин.
- Спасти меня?
Он посмотрел на нее, прищурив глаза.
- От этой вечеринки.
Нора поманила его указательным пальцем. Здравый рассудок Истона предупреждал его о том, что идея взобраться по лестнице может быть, и впрямь, очень плохой. И все же, отвергнув этот довод, Зак поднялся по ступенькам, и оказался на верхней площадке.
Он изогнул бровь, послав одеянию Сатерлин неодобрительный взгляд. Утром, у себя дома, писательница предстала в бесформенной пижаме, скрывающей каждую ее часть, за исключением, выдающейся личности. Теперь же, Истон, как на ладони, видел то, что раньше только представлял в своем воображении.
Конечно же, Сатерлин была в красном. Кроваво-красном и совсем небольшом. Ее платье начиналось у кромки грудей, заканчиваясь у верхней границы гладких бедер. У нее были чудесные изгибы, которые не мог скрыть даже эффектный красный жакет в пол. Что еще хуже, Нора была обута в черные, кожаные сапоги, завязывающиеся шнуровкой до самых колен. Пиратская обувь и лукавая улыбка прекрасной темноволосой женщины... впервые, за долгое время, Зак ощутил что-то иное, кроме оцепенения.
- Откуда вы знаете, что я хочу быть спасенным с этой вечеринки, мисс Сатерлин?
- Истон облокотился о перила, скрестив руки.
- Я слежу за вами со своей маленькой наблюдательной вышки с той секунды, как вы сюда вошли. Вы, должно быть, произнесли пять слов четырем гостям, успели посмотреть на свои часы три раза, и что-то прошептали Жан-Полю, что, судя по выражению его лица, оказалось смертельной угрозой. Вы находитесь здесь против своей воли. И я могу вас спасти.
Зак послал ей самоуничижительную улыбку.
- К сожалению, вы правы. Я здесь против своей воли. Однако, должен полюбопытствовать, что, вообще, здесь делаете вы? Разве я не оставил вам домашнего задания? - спросил он, вспомнив о своем опрометчивом утреннем решении дать Норе последний шанс его впечатлить.
- Оставили. И я, как хорошая девочка, его выполнила. Видите?
Истон попытался отвернуться, но так и не смог отвести глаз, когда пробравшись в лиф своего платья, Сатерлин вынула оттуда сложенный лист бумаги и протянула ему. Бумага все еще была теплой от ее кожи.
- Это и все? - спросил Зак, увидев только три абзаца.
- Не судите книгу по писательнице. Просто прочтите.
Истон посмотрел на Нору еще один раз, о чем тут же пожалел. При каждом взгляде на Сатерлин, Зак находил в ней нечто, неизменно его привлекающее. Жакет Норы сполз по ее руке, представляя его взору бледное, хрупкое плечо. Хрупкое? Его маленькая, миниатюрная писательница, наряду со своими впечатляющими изгибами, обладала приличной мускулатурой. Она была сильнее, чем казалась. Придя в себя, Истон отвернулся от нее, и, поднеся письмо к источнику света, начал читать.
"Сначала, она заметила его бедра. Глаза могут быть зеркалом души, но мужские бедра - это центр власти. Она сомневалась, что он выбрал эти идеально сидящие джинсы и черную футболку, изобличающую его упругий пресс, с целью преувеличить достоинства нижней части своего тела, но он их надел, и теперь она потерялась в фантазиях, где своими губами ласкала ту утонченную впадину, пролегающую между гладкой кожей и изящно выступающей бедренной костью. В конце концов, ей пришлось встретиться с его глазами. Нехотя она скользнула взглядом к его лицу, величественному и рельефному, как и все остальное в нем. Бледная кожа и темные, короткие волосы, контрастировали с глазами, цвета льда. Она решила, что его глаза были ледяными, скрывающими тайные глубины. Он был мужчиной с холодной красотой, созданный для обожания знающей в ней толк женщины. Высокий и стройный, с ощутимыми мышцами атлета, он являл собой верх мужественности. Его личность затмила остальной мир, и теперь, когда он ушел, она разрывалась между его одинаково сильнодействующим присутствием и отсутствием".
Зак перечитал еще раз, все это время пытаясь игнорировать до раздражения приятные образы Норы Сатерлин, ласкающей своими губами его обнаженное бедро.
- Я заметил, что в своих книгах вы обычно избегаете длинных изобразительных переходов, - сказал Истон.
