Хрустальное сердце (У любви нет голоса, или Охота на Лизу) - Корсакова Татьяна Викторовна (электронные книги без регистрации TXT) 📗
– Ты как? – спросил Макс чуть мягче, чем следовало бы.
Девчонка виновато улыбнулась, неопределенно пожала плечами.
Странная она, однако.
– Не хочешь отвечать? Хорошо. А как тебя хоть зовут? – Макс предпринял еще одну попытку навести мосты.
Может, он что-то не то спросил? Девчонка вдруг побледнела, зашарила взглядом по комнате. Отвечать она, кажется, не собиралась.
Макса охватило недоброе предчувствие. А что, если он ошибся с диагнозом? Что, если она никакая не наркоманка, а просто слабоумная? Может, у нее вчера приступ какой-то был, реакция на изменение погоды, обострение? Иначе чем объяснить ее более чем странное поведение? Стоит тут, ресницами хлопает, на вопросы не отвечает. Что с ней теперь делать? Куда ее девать? Может, психбригаду вызвать? Макс с ожесточением потер подбородок. Ну вызовет он психбригаду, а как она сюда доберется по такому-то снегу? И кто только эту несчастную на улицу выпустил? В такую погоду хороший хозяин собаку не выгонит, а тут человек, пусть даже и не в своем уме…
А может…
Макс встал из-за стола, проскочил мимо вжавшейся в стену девчонки, подобрал в прихожей куцую шубейку, обыскал карманы. Может, у нее при себе какие-нибудь документы есть? Может, адрес или телефон? Он бы с родственниками ее связался, сдал бы дуреху с рук на руки. Она же с виду аккуратненькая, чувствуется, что за ней хорошо ухаживают. Может, сбежала, а ее сейчас ищут по всей Москве?
В карманах шубейки обнаружился только фантик от конфеты. Вот и все документы…
Пока Макс обшаривал ее вещи, девчонка ходила за ним хвостом, смотрела настороженно и молчала, а потом вдруг осторожно тронула за рукав, поманила за собой обратно в кабинет. Макс и глазом моргнуть не успел, как дурочка подошла к компу, закрыла программу, с которой он работал, зашла в Word. Он, словно загипнотизированный, следил за ее манипуляциями и даже не делал попыток вмешаться.
Тонкие пальцы запорхали по клавиатуре. На мониторе высветился текст:
«Здравствуйте. Меня зовут Лиза. Я не могу говорить».
Вот оно, значит, что! Девчонка, оказывается, глухонемая. А он – дурочка-дурочка…
– Ты не-ма-я? – спросил Макс, на всякий случай четко выговаривая каждый звук, чтобы девчонке было удобнее читать по губам. Обычно ведь глухонемые умеют читать по губам.
Она поморщилась, точно от боли, утвердительно кивнула, снова потянулась к клавиатуре:
«Что со мной случилось?»
– Что с тобой случилось?! – изумился Макс. – Это ты у меня спрашиваешь, что с тобой случилось?!
Девчонка, и без того белая как полотно, побледнела еще больше. Максу показалось, что она вот-вот расплачется. Только этого не хватало!
– Так! Стоп! – Он предупреждающе поднял руки. – Никто не волнуется! Никто не плачет! Ясно?
Она закусила губу, кивнула.
– Давай разбираться. Идет?
Снова кивок.
– Значит, так: я подобрал тебя вчера на дороге, недалеко от своего дома. Ты была, мягко говоря, не в себе. Пила что-то? Или дурь приняла?
Девчонка отрицательно мотнула головой. В ее глазах плескалась паника.
– Ничего не пила? – недоверчиво переспросил Макс. – Ну не знаю, трезвой ты не выглядела. Это раз, – он загнул указательный палец. – И еще ты была насквозь промерзшей – это два. Я тебя пожалел, привез к себе, разморозил как умел.
При слове «разморозил» девчонка стала покрываться багровыми пятнами, судорожно вцепилась в полы халата – застеснялась, наверное.
– Только не надо падать в обморок. Можешь быть уверена, ничего нового я вчера не увидел, – сказал Макс тоном прожженного ловеласа.
Если он рассчитывал успокоить девчонку, то расчет не удался. Кажется, ей стало совсем нехорошо.
– Эй, ты чего? – испугался Макс. – Хватит мне тут истерики устраивать! Я, между прочим, человек нервный. Я тоже расстроиться могу. И вообще, на твою девичью честь я не покушался, да я на тебя даже и не смотрел. Больно ты мне нужна от… – Он хотел было сказать «отмороженная», но вовремя прикусил язык.
Девчонка затрясла головой, рухнула в кресло перед ноутбуком, сжала виски руками, тихо заскулила.
«Не обошлось-таки без истерики», – подумал Макс, пристраиваясь на краешке стола и пытаясь заглянуть ей в лицо. Он даже хотел погладить ее по спине, но передумал. Как бы там ни было, в какую бы переделку она ни попала, это не его дело. У него хватает своих проблем. Незачем добровольно сокращать дистанцию. Он и так поступил сверхсознательно, спас незнакомую деваху от верной смерти, притащил к себе в дом. Дальше пусть уж сама как-нибудь, чай, не маленькая…
Девчонка всхлипывала, размазывала по лицу слезы, а Макс сидел на столе, смотрел сверху вниз на ее вздрагивающую макушку и не знал, как правильно поступить. Сохранять дистанцию становилось все труднее.
– Все, хватит рыдать! – сказал он, а потом вспомнил, что она глухонемая, и потряс ее за плечо.
У нее были красивые глаза – светло-карие, с зелеными крапинками.
– Не плачь! – громко, словно это что-то меняло, сказал он.
Девчонка закусила губу, вытерла слезы.
– Хочешь есть?
Она отрицательно покачала головой.
– Не хочешь. Ладно, тогда я сварю тебе кофе, и мы спокойно поговорим.
Спокойно поговорим! Ну и выдал! Как же он с ней поговорит, если она глухонемая?
– Ты любишь кофе?
Утвердительный кивок.
– А шоколадные конфеты?
Еще один кивок.
Макс уже спрыгнул со стола, когда она тронула его за рукав, быстро напечатала:
«Спасибо. Можно мне в ванную?»
– Да ради бога! Там на вешалке – чистое полотенце. Как ты вообще себя чувствуешь?
«Спасибо, уже лучше».
Уже лучше. Значит, до этого было не слишком хорошо.
Макс проводил девчонку задумчивым взглядом и направился в кухню. Поставив на огонь кофе, вернулся за ноутбуком. Надо же как-то с ней общаться…
…Господи, господи, господи! Да что же это такое?!
Лиза присела на край ванны, закрыла лицо руками. Она не должна находиться здесь, в квартире у незнакомого мужчины! Она должна быть в клинике, проходить обследование! Она же за тем и приехала в Москву.
…Она выкарабкивалась долго. Говорят, целую неделю была в коме. Лиза не помнила.
Она помнила только аварию, самые первые мгновения.
Они ехали с тетушкой с дачи. Урожай выдался на славу, багажник старой «девятки» был под завязку загружен яблоками. Под успокаивающее бормотание приемника Лиза дремала на пассажирском сиденье. До города еще час езды, можно расслабиться и отдохнуть. Дома отдохнуть не удастся. Неугомонная тетушка сразу примется сортировать урожай, откладывать самые красивые яблоки на зиму. Из тех, что поплоше, заставит Лизу печь яблочный пирог. Да не маленькую шарлотку, а настоящий пирог, на весь противень. Зачем, спрашивается? Вдвоем им столько ни за что не съесть, а Артем, Лизин любимый мужчина, без пяти минут муж, в командировке, приедет только через две недели. Кто же будет есть этот громадный пирог?
Лиза вздохнула, украдкой посмотрела на тетушку. Эх, ее бы воля, она бы вообще ничего не пекла. Зачем вообще готовить, если сейчас в магазине можно купить все, что душе угодно? Только тетушке это объяснять бесполезно. Она однажды решила, что в приличном доме должно пахнуть выпечкой, пусть не каждый день, но по выходным – обязательно. Она решила, а вот печь приходилось Лизе, потому что тетушка была художницей. У нее на первом месте – общение с музами и поиск вдохновения. Ну не на кухне же черпать это вдохновение? Вот поэтому забота о хлебе насущном и о домашнем уюте лежала исключительно на Лизиных плечах. Тетушка лишь руководила процессом и раздавала ценные указания, либо бесполезные, либо бестолковые. Лиза с ней не спорила, но все далала по-своему. Она и на дачу собиралась ехать одна, но музы вдруг увлекли тетушку на пленэр. Теперь на заднем сиденье «девятки» лежал плод тетушкиного душевного порыва, названный скромно, но элегантно: «Яблочная пора». Изначально картину планировалось повесить в гостиной, но Лиза выклянчила ее в собственное владение. В ее маленьком кабинете «Яблочная пора» будет смотреться куда лучше, чем в гостиной, и без того завешанной картинами от потолка до пола. И малышам, основным Лизиным клиентам, картина понравится. Детям нравится все необычное, мало похожее на действительность. «Яблочная пора» была необычной. Пряничный ярко-оранжевый домик стыдливо выглядывал из-за развесистых яблоневых ветвей. Гигантские яблоки весело светили румяными боками и выглядели, несмотря на исключительную нереалистичность, очень симпатично. Определенно детям понравится.
