Случайное замужество - 2 (ЛП) - Розе Сьерра (е книги .TXT) 📗
– Я не заставляю тебя бросать работу. Позже, мы переделаем твой график и продумаем план дальнейших действий. Надеюсь, ты понимаешь, что нам предстоит работать…сообща. Помимо деловых встреч существуют и встречи неофициальные. Мой отец всегда говорил, что самые выгодные сделки заключаются вне стен офиса. В нерабочее время я могу встречаться с инвесторами в гольф-клубе, ресторане, ледовой арене…да где угодно.
– Как поздно заканчиваются эти неофициальные бизнес-встречи? То есть, сколько ночей мне предстоит проводить в одиночестве?
– Я могу задержаться до полуночи или до самого утра. Конечно, на большинстве встреч ты также должна присутствовать, поэтому нам придётся изменить твой график, – объяснил он.
– График? График занятия сексом ты тоже хочешь составить?
– Учитывая наши поздние деловые ужины и ранние завтраки с инвесторами, график секса оказался бы весьма полезен.
– Резонно, – улыбнулась она.
– Мне нравится твоя улыбка, – сказал он. – Губы – лучшая часть твоего тела, за исключением ещё одной...
Брэндон вынул свой телефон из внутреннего кармана пиджака и внёс в электронный список плюсов и минусов ещё один пункт (примеч. В первой книге серии «Связь миллиардера» Мардж предложила Брэндону составлять электронных список плюсов и минусов друг друга).
– Спасибо, за сегодняшний день, Марджори. Я ценю твои старания. Поведение Лены было ужасным, а еда отвратительной, да и к тому же присутствие деловых партнёров отца, оказалось так некстати.
– Говоря о деловых партнёрах твоего отца. Мне показалось, что они работают на Лену. Как двойные агенты.
– Не говори глупостей. Они давние друзья отца. Этим вечером только Лена играла роль двойного агента. Она так рьяно тебя допрашивала.
– Да, и я солгала на допросе. Я действительно родилась в Нью-Джерси, но мой родной город полное дерьмо по сравнению с Нью-Йорком. И у моей семьи никогда не было денег на экскурсии, или школьные поездки, или на билеты в театр.
– Ты никогда не покидала пределы родного города?
– Иногда мы ездили к дедушке в тюрьму. А когда наша машина сломалась, мать использовала газонокосилку в качестве средства передвижения. Хотя, ездила она, в основном, в ближайший супермаркет за очередной порцией выпивки.
– Не может быть! – удивлённо произнёс Брэндон.
– Может. Так живёт большинство людей. Но бывает и хуже. Некоторых детей избивают, или насилуют, или заставляют просить милостыню на дорогах, так что мать-алкоголичка не худший исход. Не все родились в замке с прислугой и няньками.
– Я знаю, что воспитывался в привилегированной семье. Но я и подумать не мог о том, что взрослая, здравомыслящая женщина, имеющая двоих детей, обезумит и поедет на газонокосилке в винный супермаркет.
– Как ещё она могла купить водки, если машина сломана, а водительское удостоверение просрочено? А без выпивки она становилась бешенной, – с горечью в голосе произнесла Мардж.
– Это ужасно.
– Ты такой наивный. Думал, что я воспитывалась среди слуг и гувернанток?
– Нет. Просто мне казалось, что у тебя нормальная семья: небольшой дом с Wi-Fi, наряженная ёлка на Рождество и обед из трёх блюд на День Благодарения.
– В праздничные дни у нас было весело. Лучше, чем обычно. Но были времена, когда отец пропивал новый телевизор или приставку моего брата, подаренную на Рождество, – сказала она.
– Это звучит хуже самой страшной сказки на ночь, – заметил Брэндон.
– Не утрируй. Теперь твоя очередь. Расскажи, каково праздновать Рождество с богатым отцом и Злой Королевой?
– Не знаю. Я оставался в школе допоздна, в то время как все мои друзья, разрезали утку под яблоками и распаковывали свои рождественские подарки.
– Это сурово. Я думала, что ты объедался пирогами с тыквой, изюмом, клубникой и получал от Лены ужасный подарок, наподобие шерстяных носков.
– Отец с мачехой проводили все праздники на Сент-Барте [1]. Я слышал, там очень красиво, – сказал он с улыбкой.
– Не думаю. Лена со своей ужасной аурой способна испортить даже самое волшебное место. Была бы моя воля, я бы никогда в жизни не вернулась в тот злополучный особняк и уж тем более не поехала бы на Сент-Барт.
– На самом деле остров замечательный. И даже дурной ауре Лены этого не испортить. А резиденция Кейтсов мне действительно не нравится. С приходом Лены, всё изменилось в особняке, он стал каким-то холодным и безжизненным. Или, быть может, всё изменилось со смертью моей матери..?
– Какой она была? Можешь не отвечать, если тебе неприятна эта тема.
– Я рад, что ты спросила. Тебе интересно узнать настоящего меня, и это хорошо, это делает наш союз настоящим.
– Думаешь, наш брак выглядит правдоподобно? Это ведь деловое соглашение, по окончанию которого ты вернёшь семейный бизнес, Брэндон.
– Люди верят в то, во что хотят верить, Марджори. Считаешь, мы не похожи на сумасшедшую парочку молодожёнов?
– Очень похожи.
—Вот видишь. У людей не возникает сомнений, потому что мы хорошо играем свои роли. Ты знаешь меня настоящего, а я знаю тебя настоящую. И я не хочу, чтобы наша связь рушилась.
– Она не разрушится. Ты обещал рассказать о своей маме.
– Моя мама была прекрасной женщиной. Она заболела, и врачи не смогли спасти её. Мне было всего десять, и весь мой мир рухнул в мгновение ока. Я не знал, как дальше жить, – Брэндон потёр руками глаза.
– А твой отец? Он поддержал тебя? Помог справиться с утратой?
– Не в полной мере. Он всегда был трудоголиком, поэтому и сумел построить целую империю. Меня воспитывала мать, а когда она заболела, отец нанял нянек, учителей и даже личных докторов. Но этого было недостаточно. Любовь и заботу я получал только от матери, даже когда она заболела, я каждый день навещал её: мы вместе завтракали, разговаривали о всяких глупостях. Только так я ощущал эту нерушимую связь между нами, – он говорил это с болью в голосе.
Глаза Мардж окутала пелена, и она с трудом могла глотать воздух. Она ощущала, как в животе скручивается тугой узел, а по щекам бегут непрошеные слёзы. Ей никогда не понять той боли, которую испытал Брэндон. Никогда. Она положила руку на его плечо, и почувствовала дрожь в ногах:
– Прости, мне так жаль. Потерять мать в столь раннем возрасте довольно тяжёлое испытание.
– Я долго не мог поверить в её смерть. Я всё лежал, закутавшись в одеяло, и ждал, когда дверь откроется, и она войдёт в своём сливовом фартуке с подносом шоколадного печения в руках, – сказал он дрожащим голосом. – Знаешь, я никому об этом не рассказывал, кроме психолога…и тебя. Отец отправил меня на курс реабилитации после смерти мамы, уповая на то, что двойные дозы транквилизаторов и антидепрессантов спасут меня от этой боли. Мне требовались ни эти долбаные лекарства, а его поддержка, но он этого не понимал или понять не хотел. После выписки меня отправили в школу-интернат, так что отца я практически не видел. Мои летние каникулы проходили в лагерях или с нянями. А потом отец женился на Лене. К тому времени я был достаточно взрослым, чтобы понимать смысл этого брака. Я тогда не принимал Лену на месте матери, и не приму сейчас.
– Уверена, тебе было тяжело. Наверное, ты хотел убить её.
– Я в тайне мечтал, чтобы ей на голову свалился улей с осами или пчёлами. Но теперь я понимаю чувства Лену: она вышла за отца в надежде на богатство, но вместе с деньгами ей достался пасынок, от которого слишком много проблем.
– Ты остался совсем один после смерти матери? Никто тебя не поддерживал?
– У меня был психолог.
– Это другое, – сказала она с грустью.
– Мне было шестнадцать, и я не хотел кого-либо посвящать в свои проблемы. Я обозлился на отца. Тогда мне казалось, что Лена не более чем средство получения новых наследников.
– Ты всё ещё скучаешь по маме?
– Конечно. Особенно зимой: она всегда вытаскивала меня из тёплой кровати по утрам и тащила на кухню, где мы готовила домашний зефир с шоколадом под весёлую музыку. Я всё время добавлял слишком много желатина, поэтому зефир прилипал к рукам, и мама…– он остановился, и Мардж обхватила его плечи в знак поддержки.
