Джокер (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena" (мир бесплатных книг .TXT) 📗
Привычные штрихи косметики, даже не глядя, мазок бордовой помадой по губам.
"— Тебе идет именно бордовый. Ты похожа на готические картинку. Никогда не представляла тебя в розовом или голубом. Бабочки, рюшки.
— Зачем? Ты наденешь за нас двоих. Вот эта салатовая просто верх экзотики.
— А еще есть оранжевая и красная.
— Оранжевая? Упаси Бог.
— Или малиновая.
— Ужас. Я никуда с тобой не пойду.
— Пойдешь, иначе я в свой День Рождения из-за тебя тоже останусь дома, и тебе будет стыдно.
— Не будет. Я закажу нам суши, и мы посмотрим твоего любимого Джокера.
— Слааав.
— М?
— А он мне вчера написал.
— Кто?
— Джокер.
— Угу. А Бэтмен не писал?
— Да ну тебя. Я серьезно. В той группе, о которой я рассказывала тебе… Я оставила там заявку и… он написал мне тогда, а потом…
— Боже. Ты серьезно решилась продолжить этот бред? Джокер. Исполнение желаний. Группы вконтакте. Переписки. Задания.
— Я больше ничего тебе не расскажу.
— Да, ладно. Ну, и что написал?
— Я покажу тебе. Он написал мне на сотовый.
— Ты дала ему свой сотовый?
— Правила игры.
— Ну да. Как я забыла правила игры?
— Он такое мне пишет… Слав. Я… я, кажется, влюбилась.
— Ну да. В виртуального Джокера, который обещал исполнить твои желания.
— Он их исполняет.
— Конечно. Исполняет. Я в этом даже не сомневаюсь".
Не заметила, как сильно ярко навела губы, пока вспоминала разговор с Ниной.
Вытерла полностью. Не хочу. Ничего не хочу. Я бы легла в своей кровати под одеяло, включила наши видео с Ниной в инстаграме, и чтоб никто не трогал меня.
Запищал сотовый.
"Слава, отец уже спустился. Не опаздывай"
Пока шла по ступеням вниз, взгляд цеплялся за семейные фотографии в красивых золотистых рамках. Мама ужасно любила развешивать по дому не картины, а именно наши портреты. Говорила, что нет ничего прекраснее, чем всегда видеть нас всех вместе. Идеальная семья. Как с обложки заграничных журналов. Все счастливы. Все улыбаются. Все четверо. Я, брат и мать с отцом. Счастье под стеклом в золотом ободке. Как пойманная в клетку птица, которой можно любоваться и восхищаться не зная, что на самом деле она чувствует, запертая в решетку из прутьев. Мельком заметила пару пустых мест. Кто не знает, никогда бы не догадался, что там чего-то не хватает. Взгляд застыл на чуть более ярком квадрате обоев между моим портретом и Димкиным. На секунду показалось, что обои темнеют и скручиваются, тлеют. Нахмурилась, сильнее сжимая перила.
— Слава. Ты опаздываешь.
Голос мамы вывел из оцепенения.
— Уже иду, мама.
Даже голос не дрогнул. Выходные я всегда проводила у родителей. Так было заведено у нас. Традиции нашей семьи были неизменными всегда. Чтобы ни произошло вокруг, Белозеровы соблюдали ритуалы из года в год.
Иногда мне казалось, что я живу в каком-то бесконечном дне сурка. Где каждая минута похожа на предыдущую, а день не отличается от вчерашнего, как под копирку. Четкое расписание по часам, и не дай Бог нарушить систему. Гнев Лазаря Вениаминовича тут же обрушивался на головы виновных. Вышколенная прислуга в белых фартуках, кухарки, не смеющие зайти в дом с главного входа, работники, дрожащие от одного звука его имени, и мы все, трусливо соглашающиеся с каждым его словом и действием.
На каком-то этапе меня это начало сводить с ума, и я съехала от родителей. Как и Димка. Он вообще уехал учиться в Европу, как только окончил частную школу-лицей.
— Слава, — мать укоризненно посмотрела на меня, потом на часы и на отца, — Завтрак начался еще пять минут назад.
— Простите, я не могла кое-что найти. Кое-что очень важное.
Отец размеренно намазывал хлеб маслом. Очень аккуратно, так чтобы слой был одинаковым со всех сторон.
— Если бы ты все складывала по своим местам, то искать бы не пришлось, — обыденным поучающим тоном сказал он и отпил крепкий чай из прозрачного стакана. А я почувствовала себя провинившимся ребенком, словно мне не двадцать четыре, а восемь. — Садись за стол, Мирослава. Через десять минут будет подана машина.
— Я на своей, папа. — отодвинула стул и села напротив него, автоматически придвигая к себе тарелку и глядя, как поблескивают запонки на манжетах его серого пиджака. Как мама подвигает к нему хрустальную пиалу с джемом и при этом улыбается аккуратно накрашенными губами. Восемь утра, а она причесана и одета так, словно к нам скоро придут гости. Это удивило бы кого угодно, но только не меня. Ровно в десять водитель отвезет ее в благотворительный фонд. Как и всегда по понедельникам. Я смотрела на них, и мне казалось, что это не живые люди, а картина, которая остается неизменной в течение веков, только у персонажей со временем добавляются седина и морщинки.
— Ты принимала снотворное? — мать подвинула мне тарелку с булочками. — Если да, то лучше за руль не садится и…
— Я не принимала снотворное, мама.
Кусок в горло не лез, но я все же откусила воздушную булку плетенку и медленно разжевала, прислушиваясь ко вкусу — пепел на зубах не хрустел, и я с облегчением отпила из чашки кофе.
— Я взял на работу нового программиста, — сказал, как бы между прочим, положил в рот один из нарезанных кубиков батона и посмотрел на меня, а я так и застыла с булкой в руке. Владелец компании, он предпочитал лично контролировать кадровую политику на предприятии, утверждая, что в хорошо отлаженном механизме даже мельчайшие детали важны.
— Хорошо, папа.
Медленно выдохнула и положила булку на тарелку.
— Мне нужно в офис пораньше — много работы скопилось за выходные.
— Ты могла часть работы сделать еще вчера.
— Лазарь, — с укором, но не повышая тон. Мама всегда разговаривала с отцом именно так. Очень спокойно и до отвратительного вежливо. — Позавчера были похороны.
— Но это же не ее похоронили. Ответственность превыше всего.
Я встала из-за стола и отодвинула от себя тарелку.
— Спасибо. Было очень вкусно. Мне пора.
Поцеловала мать в щеку, а она ободряюще погладила меня по щеке.
— Надо время, родная. Время все лечит.
"А тебя оно вылечило?"
Но вслух я этого не сказала, только натянуто улыбнулась.
— Осторожнее там на дороге. Не гоняй.
Проходя мимо столика с газетами и журналами остановилась, заметив заголовок старой газеты.
"В пригороде столицы найден труп женщины лет двадцати со следами насильственной смерти и увечий… Рот жертвы…"
Я не стала дальше читать. Быстро выдохнула и толкнула стеклянную дверь. С улицы удушливо пахнуло цветущей акацией. Никакого запаха гари и пепла.
Я зашла в кабинет, чувствуя, как перехватило в горле от желания опрокинуть в себя чашку с горячим кофе, которую держала в руках. Если я не сделаю хотя бы глоток прямо сейчас, моя голова просто расколется на части. С наслаждением отпила ароматный напиток, еле сдержав стон облегчения, поставила чашку на стол и полезла в сумку за антидепрессантом. Мне это все же необходимо. Иначе я просто распадусь на части, и тогда ночные кошмары… Они вернутся ко мне.
Зазвонил рабочий телефон:
— Мирослава Лазаревна, есть какие — то сдвиги по заключению контракта с "Нефтью Сибири"?
У нашего генерального директора имелась удивительная привычка не здороваться при разговорах с сотрудниками. Правда, обычно со мной он себе такого неуважения не позволял, да, и звал чаще Славочкой, но северяне настолько затянули подписание контракта, что нервы у "генерала" сдавали.
— Валерий Георгиевич, они прислали протокол разногласий к нашему варианту договора. Вот сижу и изучаю — требуют указать в нем просто космические неустойки за неудовлетворительный итог по делу.
— Сволочи, — Директор что-то еще произнес, видимо, прикрыв ладонью трубку, слов я не разобрала. — Изучай, Славочка. Мне в папку все сноски, как обычно.
