Терпкий запах тиса (СИ) - Жилло Анна (библиотека электронных книг TXT) 📗
Не то чтобы мы не пытались как-то выбраться из этой ситуации. Пытались. Дважды начинали очень непростой разговор, один раз Вадим, второй — я. С трудом переступив через свои выдуманные обиды и подозрения. И оба раза все заходило в такой тупик, что оставалось только повернуться друг к другу спинами и замолчать. Начинать что-то выяснять снова, похоже, мы уже боялись — того, что в конце концов прозвучит слово «развод».
Однажды я не выдержала и поделилась с Маринкой — о чем потом не раз пожалела. Она тогда как раз разводилась со вторым мужем, и настроение у нее было еще мрачнее, чем у меня.
В школе Маринка была довольно полной, неуклюжей, застенчивой, с кучей жутких комплексов. Но потом гадкий утенок превратился если и не в прекрасного лебедя, то, по крайней мере, в очень даже интересную птицу. И произошло это как-то одномоментно. Нет, красавицей она не стала, но вместо невзрачной и скучной девочки откуда-то появилась яркая, дерзкая и очень привлекательная девушка.
С первым мужем, важным московским чиновником, потом ставшим министром, Маринка познакомилась в Сочи, едва ей исполнилось восемнадцать. Ему было лет на двадцать пять больше. Они поженились, в двадцать она родила сына, а через месяц узнала, что у мужа есть постоянная любовница, которая месяцем раньше родила от него дочь. Развод был громким и скандальным, в результате Маринка вернулась домой с трехмесячным Борькой на руках и без гроша в кармане. Впрочем, алименты бывший платил исправно, но за пятнадцать лет с сыном виделся от силы раз пять.
Вторым ее мужем стал известный сериальный актер, талантливый и невероятно обаятельный, но сильно пьющий, да еще и страстный игрок. Гонорары за съемки улетали со свистом. Маринка дважды уговаривала его лечь в наркологическую клинику, но после очередного срыва подала на развод.
Выслушав меня, она только плечами пожала:
«Говновопрос. Заведи любовника».
«Марин!» — неприятно поразилась я, даже не самому совету, а тому, с каким выражением это было сказано. Как будто было пропущено хорошо читаемое слово «наконец». Как будто прожить с мужем десять лет, не изменяя ему, — это какая-то дикость.
«А что? — она удивленно вскинула фигурно выщипанные брови. — Ты посмотри на себя. Бледная, унылая, как рыба-сопля. Сколько вы уже не трахались? Учти, после тридцати регулярный секс — залог женского здоровья и сохранения молодости. Ты точно уверена, что у твоего Вадика никого нет? Я же не предлагаю тебе разводиться. Дети, квартира, это все понятно. Но поставить на себе крест в тридцать лет? Как на женщине? Время летит быстро. Еще пять, десять лет — кому ты будешь нужна? Не хочешь любовника — ладно. В конце концов это не единственный способ получить вполне пристойный оргазм. Можно просто слегка влюбиться для тонуса. Чтобы было для кого покупать новые платьюшки и делать прическу».
«Платьюшки я покупаю в первую очередь для себя, — возразила я».
«Оно и видно, — Маринка выразительно посмотрела на мой клетчатый сарафан с голубой водолазкой. — Скучная офисная моль. Может, в этом все дело?»
Некоторые слова — как яд. Пытаешься пропустить их мимо ушей, но даже капли хватает, чтобы отравиться. Я пришла домой, посмотрела на себя в зеркало. И правда — что-то пыльное, унылое. На работе было полно молодых мужчин, но никто даже в шутку не пытался со мной флиртовать, как с другими женщинами, которые по внешним данным мне и в подметки не годились.
Я разделась, открыла шкаф, вытащила облегающее фигуру бирюзовое платье, надетое всего один раз, туфли на каблуке. Распустила подобранные на затылке волосы. Лучше не стало. Все равно рыба-сопля, только в красивом платье.
И тогда я решилась. Нет, не на любовника, конечно. И даже не влюбиться для тонуса. Решилась на еще одну попытку как-то все исправить. Совершенно глупую. Каждый раз, когда я потом вспоминала об этом, мне становилось так неловко, что хотелось скулить от досады. Классический фейспалм.
На следующий день я ушла с работы пораньше, надела то самое платье и отправилась в салон красоты, где оставила чертову уйму денег за ассиметричную стрижку на длинные волосы, окраску, макияж, маникюр и еще кое-какие не слишком приятные процедуры. Вызвала такси и — вся из себя такая красивая — поехала в кафе на Невском, где мы с Вадимом были, когда только начали встречаться. Уже потом я узнала, что он ночью ходил разгружать фуру с мороженой рыбой на каком-то складе, чтобы меня туда пригласить.
Еще по дороге я отправила смску: где именно его жду. Первый час смотрела на дверь. Потом — на телефон: он мог не увидеть сообщение сразу, но, может, в таком случае позвонил бы или написал? Уж не знаю, почему я решила, что после месяца холодной войны он по первому свистку сорвется и побежит на рандеву, высунув язык. Позже выяснилось, что в тот день он забыл телефон дома и смску увидел, когда вернулся, в половине первого ночи. Я в это время делала вид, что сплю, глотая злые слезы. Эти три часа ожидания стали для меня последней каплей. Особенно взбесило то, что весь вечер ко мне клеились какие-то типы, видимо, принимая за женщину легкого поведения.
На следующий день ко мне в кабинет постучался новый сотрудник, я даже имени его еще не знала. У нас он был на испытательном сроке и готовил свой первый проект, который принес мне на рассмотрение. Вообще это была не моя работа, но его непосредственная начальница ушла в отпуск, и я временно взяла на себя ее обязанности. Мальчик год как закончил институт, пиаром раньше не занимался, ничего не умел, но амбиции у него были ого-го. И самоуверенности тоже не занимать.
Я раздраконила его проект по косточкам и думала, что он будет обходить меня за версту. Но Гриша — так его звали — вдруг начал за мной ухаживать. Я его не поощряла, но и не обламывала, словно принимала этот интерес как нечто само собой разумеющееся. Когда заказчик проект все-таки принял, Гриша пригласил меня в ресторан. Поколебавшись, я согласилась. И даже купила новое платье — вспомнив при этом слова Маринки.
Мы сидели, что-то ели, что-то пили, о чем-то разговаривали. Гриша смотрел на меня горящими глазами и как будто случайно касался моей руки, все смелее и смелее. И, похоже, рассчитывал на продолжение банкета в более интимной обстановке. А мне было скучно и противно. Этот распаленный щенок не вызывал у меня никаких чувств, кроме раздражения. Может, конечно, он и хотел меня как женщину, но не было никаких сомнений, что в первую очередь я для него начальница, которую нужно нагнуть из карьерных соображений.
Я оплатила половину счета и вызвала такси. Гриша был явно обескуражен. К счастью, испытательный срок в агентстве он не прошел и никаких проблем мне больше не создавал.
Выйдя из такси, я остановилась у парадной, посмотрела на окна — в спальне горел свет. Наверно, впервые в жизни я не почувствовала, а прочувствовала, что значит «щемит сердце». И подумала, что так дальше продолжаться не может. Или мы сейчас во всем разберемся и вместе решим, что делать дальше, или…
Набираясь смелости, я подошла к декоративному кусту, цветущему крупными темно-розовыми кистями, сорвала одну — полностью распустившуюся, пахнущую то ли ванильным мороженым, то ли сливочным ликером. Она была почти под цвет моего платья, чуть светлее. Я нервно крутила ее в руках, поднимаясь в лифте. Постояла у квартиры, несколько раз глубоко вдохнула, открыла дверь. И вздрогнула.
Прихожая у нас была крохотная и тесная, но она переходила в просторный холл с мягким диванчиком, аквариумом, ползучими растениями на стенах. Это было мое любимое место в квартире. Я часто устраивалась на диване почитать, повязать или просто понаблюдать за рыбками в аквариуме.
Сейчас на диване сидел Вадим — ждал меня. Я остановилась у двери.
Он встал, подошел ко мне, взял цветок. Провел им у меня под подбородком, посмотрел, остался ли след от пыльцы.
«Похоже, ты ни в кого не влюблена», — сказал он, положив розовую кисть на тумбочку.
«Это же не одуванчик», — возразила я.
«Что мы делаем, Лера?»
