Практическая романтика (СИ) - Алексеева Оксана (бесплатная библиотека электронных книг .txt) 📗
— В общем, слушай, Ульяна, я сказал Герману, что мы с тобой не вместе. Что давно не вместе. И что никогда в полном смысле вместе не были.
У меня горло перехватило:
— Почему?
— Просто в тот момент я не мог этого не сказать. Сложно объяснить. Мы говорили обо всем подряд, его это отвлекало. Я просто предупредил тебя, чтобы не удивилась, если всплывет.
— А он… как Герман на эту новость отреагировал?
Я вновь почувствовала внимательный взгляд на профиль. Меня же больше занимали темные кусты.
— Он в тот день вообще ни на что адекватно не реагировал, мягко говоря. Сказал что-то типа «Понятно. Это еще хуже», я уже не помню точно.
Еще хуже. Теперь Герман знает, что я не давала ему шанса все время, пока этот самый шанс у него был. Это, действительно, хуже. Сейчас он вписал свое имя еще одной фобией к целой куче моих фобий. Юра высматривает во мне какие-то подтверждения, что я догадывалась о чувствах Германа, но он явно не в курсе подробностей. Интересно, что тот ему рассказал? Как рассказал? «Юрка, я влюбился в твою Ульяну»? Или «Юр, ты зря здесь сидишь, потому что я тебе не лучший друг. Я сделал то, что никогда не сделал бы друг»? В любом случае, признался. Не выбирая момента, не находя подходящих слов. Потому что, вкупе с остальным, чувство вины его бы раздавило.
И Герман получил самый однозначный отказ. А мне же за истекшую неделю мой отказ уже таковым однозначным не казался. Нет, я Германа все еще не считала положительным героем, просто успела признать, что на его фоне все остальные герои — ходячие картонки. А теперь же, с новым осознанием, я немного радовалась, что больше с Германом не вижусь. Вероятно, мне стало бы очень стыдно за вранье, за то, что закрывалась от него Юрой, как слабачка. Почему-то именно за эту слабость перед ним и было противнее всего.
Но когда Мишель сорвался вниз по лестнице в главный холл, а я не сразу расслышала знакомый голос, то полетела следом, напрочь забыв, что вообще собиралась ему больше никогда не смотреть в глаза.
Герман громкоголосый, кто бы удивлялся.
— Кариночка Петровна! Ну что вы как неродная? Посмотрим, посмотрим ваши отчеты, не прокиснут. Можно, я пока все остальное проверю? Вон, Мишеля проверю, раз уж он здесь.
— Хорошо, Герман Маркович. Я подожду в кабинете.
Он похлопал по плечу друга, тихо ему ответил на какой-то вопрос, почти моментально нахмурившись. Я не смогла себя заставить сделать последние несколько шагов и осталась в стороне, пропуская мимо радостную компанию. Карина Петровна решила оставить его с друзьями и с улыбкой удалилась. А Герман по очереди обнимал всех девчонок и по ходу объяснял:
— Вы сейчас в обморок рухнете, я с проверкой. Кто первым заржет, того первым уволю!
— Увольняй! — Кристина не могла от него отлипнуть, целуя в щеку. — Нам тут все равно три дня осталось!
— Как папа себя чувствует? — вклинилась Анжела.
— Оклемается. Сегодня сказал, что еще и меня, дебила, переживет. Решил пожить еще, раз я ото всей этой магии охреневаю. Блин, кто-нибудь из вас сдавал бухучет?
— Мы все сдавали на прошлом курсе, — засмеялась Ангелина.
— И я?! — Герман очень удивился, вытаращившись на нее, и повторил протяжно: — Бли-и-ин. Я как чувствовал, что где-то подобное слышал. Прикиньте, меня сегодня пытались нарядить в галстук, но я их всех победил! В какой раз убеждаюсь в своей мощи!
Он привычно шутил, но сильно изменился. Я не могла точно уловить, чем именно: то ли улыбался совсем иначе, то ли повзрослел одними глазами. По мне мазнул почти равнодушным взглядом, снова возвращаясь к вопросам друзей. Я не обиделась. Все равно рада его видеть.
— А давайте начнем с проверки, чем там в столовой персонал кормят? А то здесь как-то подозрительно косятся, еще бояться меня потом не будут! — он подхватил за талии близняшек, волоча в знакомую сторону. Но вдруг замер напротив меня и рявкнул: — Васнецова! Чего тормозим? Шевелим, шевелим булками, не отстаем, — и почти сразу Мишелю: — Да, решили, что институт мне все-таки лучше закончить, посмотрим…
Разумеется, я поплелась за ними, чувствуя себя и лишней, и приглашенной одновременно. Герман остался Германом, а все эти отличия со временем сотрутся. И почти приличная рубашка и брюки вместо извечных джинсов ему даже идут. Ну, а что у меня глаза немного слезятся, — это нормально, привыкли все к нему, к его безумной манере речи и умением сразу вокруг себя создавать бурю, вот и я радуюсь. Да уж если ему буфетчицы сразу махать начали и звать к стойке, то мне совсем простительно.
И за столом стало привычно шумно, однако Герман все-таки обратил внимание на мою молчаливость:
— Эй, кто языкастой практикантке язык вырвал? Она же без языка уже совсем другая субстанция!
— На месте мой язык, — улыбнулась я. А потом вдруг саму себя удивила и продемонстрировала оный, чтобы сомнений не оставалось.
— А, вижу, — он изобразил строгость. — Тогда чего так пялишься, Васнецова? Я те не Марк Александрович — меня одними красивыми глазками на трудоустройство не уломаешь!
Я открыла рот, чтобы ответить, а потом отмахнулась:
— Да ну, тебя все равно не перешучу.
— Это признание! — он оповестил всех о победе над очередным противником. Но тут же переключился: — О, Юр, сегодня же твои в больницу приезжали. Их в палату не пустили.
— Да они спятили! — выдохнул Юра.
— Дословно, что я им и сказал. Они помялись и просили передать, что последний иск отзовут. Отец потом так ржал и говорил, что специально сердечный приступ изобразил, иначе этот процесс было не выиграть.
— Останься хотя бы до вечера, Герман!
— Не могу, Кристин, — он вдруг потух, будто до этого только изображал буйство. — Еще пять отелей на проверке, отксерить их с ног до головы, потом в больницу, потом к экономистам, — и тут же снова бодро: — Кстати, экономисты даже ржачнее юристов оказались, вообще отбитые!
Когда он, тепло со всеми попрощавшись, пошел из столовой, я уже определилась и бросилась за ним.
— Герман! Я могу помочь, хотя бы с мелочами.
Он обернулся и окинул меня ироничным взглядом.
— Ух ты, карьеристка, как мечешь! Молодец!
Я на шутливый тон не поддалась:
— Я серьезно, Герман. Конечно, я всего второй курс закончила, но ни одной пары не пропустила и цифр не боюсь. Хотя бы ксерокопиями займусь, все помощь.
Он равнодушно отмахнулся:
— Да не надо, Ульян. Но спасибо, что предложила. Все нормально, я же просто стебусь, а в курс дела так или иначе вхожу. Практикуй свою практику, на которую так рвалась, зачем я тебя буду дергать?
И снова отвернулся, уходя.
— Герман! У меня даже номера твоего нет. Можно, я позвоню, вдруг помощь все-таки понадобится?
Он не замедлился, шагая от меня все увереннее. Возможно, не расслышал.
Возможно.
Глава 32
Отчет о практике
Его номер я так ни у кого и не спросила. Не придумала, как бы смогла это желание внятно объяснить. Тем более отрезало, когда узнала, что буквально все друзья уже предложили Герману помощь, но он принял только от Раевского — заявил, что тому все равно в этот бизнес погружаться придется, так пусть сейчас привыкает к тошноте, потом пойдет легче. А теперь что сказать? Что я тоже типа… с помощью?
Я все-таки рациональный человек. И хоть жалела, что мы с Германом разошлись так нелепо и со взаимными обидами, которые сейчас ему вовсе не нужны, но со временем смогла убедить себя, что это судьба вмешалась. Да-да, потому что он мне отчетливо нравился. Еще немного — еще буквально один поцелуй или разговор наподобие тех, что всегда между нами происходили — и все, влюбленность до отупения Верочки. Герман, быть может, теперь в моих глазах и заслуживал влюбленности, но я нашла сотню аргументов против такого развития событий, и всего единственный аргумент за.
В последний день было грустно прощаться. Как-то уж совсем незаметно мне все эти товарищи перестали быть чужими. И, возможно, не только со мной происходило то же самое. Верочка стояла с щенячьими глазами и поглядывала на Кристину, однако не выдержал Мишель:
