Слишком поздно (ЛП) - Гувер Колин (чтение книг txt, fb2) 📗
Удар в висок убил его почти мгновенно.
В течение месяца я была помешана на этих шести сантиметрах. Дольше, чем моя мать смогла притворяться, что скорбит по нему.
Я была одержима этим, потому что знала, что ударься он на шесть сантиметров левее или правее, его выживание назвали бы “чудом”.
Но то, что случилось с Дрю прямая противоположность чуду. Это была трагическая случайность.
Несчастный случай, который заставил меня полностью потерять веру в чудеса. Когда мне было тринадцать, любая надпись “чудо” выводила меня из себя.
Это одна из главных причин, почему я никогда особо не участвовала в розыгрышах в социальный сетях. Из-за количества “чудес”, мелькающих в моей новостной ленте в Фейсбуке, мои глаза прости выкатывались из орбит. Так много людей “излечились” от рака, благодаря молитвам своих друзей на Фейсбуке. “Это доброкачественная опухоль! Аллилуйя! Бог так добр ко мне!”
Так много раз мне хотелось протянуть руку через экран ноутбука и, схватив тех людей за плечи, закричать: “Эй! Представляете? Вы не особенные!”
Многие люди умирают от рака. Где было их чудо? Может потому что их друзья на Фейсбуке недостаточно молились? Почему химиотерапия им не помогла? Может быть потому что они сделали не достаточно репостов в социальных сетях? Почему они не получили свое чудо? Бог думает об их жизнях меньше, чем о тех, чьи жизни пожалел?
Нет.
Иногда рак лечится… иногда нет. Иногда люди ударяются головой и умирают, большую часть времени они бьются головой и выживают. И каждый раз, когда вы слышите, что человек выжил вопреки всякому ожиданию… так и есть. Свершилось невозможное.
Потому что люди никогда не думают о том как добиться невозможного, ведь сколько печальных смертей должно произойти, чтобы конкретно это выживание считалось “вне нормы”.
Может, смерть Дрю и уничтожила мою веру в чудеса, но, на мой взгляд, ты либо выживаешь, либо нет. Путь от первого вдоха до последнего выдоха не имеет ничего общего с чудесами, количеством молитв, совпадениями или божественным вмешательством.
Не всегда путь человека от первого вдоха до последнего выдоха является частью главного плана. Иногда единственное, что разделяет твой последний вдох и смерть - всего лишь шесть сантиметров.
Вот почему, когда врач вошел в комнату ожидания, чтобы объявить мне о состоянии Люка, я была вынуждена сесть, когда он сказал:
- Если бы пуля попала всего на шесть сантиметров левее или правее, Люк бы умер мгновенно. Теперь все, что мы можем делать - это молиться о чуде.
Я не смогла сказать врачу, что не верю в чудеса.
Люк либо выживет… либо нет.
***
- Тебе нужно выпить кофе, - говорит Райан. - Размять ноги.
Восемь часов назад Люка перевели из хирургии. Он потерял много крови и теперь требуется переливание. С тех пор я отказывалась оставлять его.
Качаю головой.
- Я не уйду, пока он не проснется.
Райан вздыхает, но понимает, что не сможет заставить меня поменять решение. Он подходит к двери:
- Принесу тебе кофе.
Я наблюдаю, как он выходит из комнаты. Все это время он был в этой больнице вместе со мной, хотя я знаю, что у него наверняка есть куча связанных с работой дел, которые он должен сделать прямо сейчас.
Написать отчет о том, что произошло прошлой ночью. Принять заявления. Дело об убийстве, арест, покушение на убийство.
Я не видела, как прошлой ночью Аса забирали из спальни, потому что слишком сильно волновалась о том, что случилось с Люком. Но я могла его слышать. Все то время, что я зажимала руками грудь Люка, ожидая прибытия скорой помощи, Аса находился за моей спиной и кричал:
- Пускай он умирает, Слоан! Он тебя не любит! Я люблю тебя! Я люблю!
Я ни разу не обернулась, чтобы признать его или слова, им сказанные. Я продолжала пытаться помочь Люку, пока они вытаскивали Аса из спальни. Последнее что он сказал, было:
- Это мой чертов торт! Дайте мне забрать мой гребаный торт!
Я не знаю, что будет с Аса дальше. Уверена, что будет какой-нибудь суд, но, честно говоря, я не хочу давать показания. Боюсь, что если дам показания, то решение будет мягче, чем он заслуживает. Потому что мне придется быть честной. Мне придется рассказать им обо всех изменениях, что я заметила в его поведении; в частности, кардинальные изменения за последние недели. Всем, кто его знает, очевидно, что есть большая вероятность развития симптомов шизофрении - таковы наследственные болезни его отца. Но если это так, то он, скорее всего, будет приговорен к содержанию в охраняемой психушке, чем к тюрьме.
И даже если я хочу, чтобы он получил помощь, я так же хочу, чтобы он за все заплатил. Я хочу, чтобы он заплатил за каждую гадость, которую когда-либо сделал и я хочу, чтобы он платил вечно. В тюрьме. Где он сгниет с мужиками, которые, скорее всего, вдвое злее, чем он когда-либо мечтал стать.
Некоторые могут назвать это злобой. Я просто называю это кармой.
Я хватаюсь за ручку кресла и шепчу, чтобы никто не услышал.
- Я устала думать о тебе, Аса Джексон.
И я действительно устала. Я и так потратила на него слишком много времени своей жизни, а теперь я просто хочу сосредоточиться на будущем. На Стивене. На Люке.
К нему подключены трубки, провода и капельницы, но мне удается найти место на кровати, где могу поместиться, если просто свернуться калачиком. Я залезаю к нему на кровать, обнимаю его, кладу голову ему на плечо и закрываю глаза.
Спустя несколько минут, голос Райана вытаскивает меня из сна.
- Кофе.
Я открываю глаза, а он сидит на стуле у кровати, держа в руках кофе для меня. Это, наверное, пятая чашка с тех пор, как Люка перевели из хирургии, но я уверена, что смогу выпить на миллион больше, если придется ждать так долго.
Райан откидывается на спинку стула и делает глоток своего кофе, затем сжимает его обеими руками и наклоняется вперед.
- Он когда-нибудь рассказывал тебе, как мы познакомились? - спрашивает Райан.
Я качаю головой.
Я вижу на губах Райана ностальгическую улыбку.
- Какое-то время назад нас вместе назначили на одну работу. Он разоблачил себя на вторую ночь задания, - рассказывает Райан, покачивая головой. - Я был так зол на него, но знал, почему он это сделал. Не могу вдаваться во все подробности, но если бы тогда он сам себя не выдал, ребенок бы лишился жизни. Люк бы не смог пережить, если бы такое случилось. В тот момент я понял, что у него не подходящее сердце для такой работы. Но как бы я ни был зол на него, я уважал его до чертиков за то, что он сделал. Его так сильно заботила жизнь подростка, что он даже не подумал, как это скажется на его собственной карьере. И это не недостаток, Слоан. Это черта характера. Уверен, что оно называется состраданием, - говорит он подмигивая.
История Райана заставляет меня улыбнуться впервые за все это время.
- Это его самая сексуальная черта, - шепчу я. - Его сострадание.
Он пожимает плечами.
- Ну не знаю… у него еще отличная задница.
Я смеюсь. На самом деле я этого не знаю - Люк сидел на ней, когда у меня был единственный шанс ее увидеть.
Я ставлю свой кофе на тумбочку, а затем наклоняюсь и целую Люка. Я позаботилась о том, чтобы целовать его каждый раз, когда могу, просто на случай, если у меня больше не будет такого шанса.
Когда я отстраняюсь от него и начинаю опускать голову на подушку, я слышу тихий шум. Райан выпрыгивает из своего кресла в ту же секунду, когда я поднимаю голову.
- Он только что издал какой-то звук? - спрашивает Райан, его голос полон надежды.
- Думаю, да, - шепчу я.
Райан машет рукой в сторону Люка.
- Поцелуй его еще! Мне кажется, он очнулся!
Я целую. Снова слегка касаюсь его губ и нет никаких сомнений, что Люк издает в этот момент какой-то звук. Он точно просыпается.
Мгновение мы оба пялимся на него, пока его веки дрожат, открываются и закрываются несколько раз.
- Люк? Ты меня слышишь? - спрашивает Райан.
Наконец, Люк полностью открывает глаза, но не смотрит на Райана. Вместо этого, его глаза через силу оглядывают комнату, пока не останавливаются на мне, свернувшейся калачиком на боку. Мгновение он смотрит на меня сверху вниз, а затем шепчет слабым голосом:
