Колесо судьбы - Стил Даниэла (читать лучшие читаемые книги txt) 📗
Как-то утром в Сочельник, когда Тана уже собиралась в больницу, позвонила ее мать. В Нью-Йорке было десять утра, она пришла в контору на несколько часов и решила, что неплохо бы позвонить Тане и справиться о ее делах. До последней минуты она надеялась, что дочь передумает и приедет на Рождество домой, но все эти месяцы Тана настойчиво повторяла, что нет никакой возможности, что у нее куча работы, и добавляла даже, что не видит смысла в приезде матери к ней. Но Джин казалось, что Тане предстоят унылые рождественские каникулы, почти такие же унылые, какие всегда бывают у нее самой. Артур проводит Рождество с семьей на Палм-Бич, там будут Энн с мужем и ребенком и Билли. Конечно, она понимала, что ему было бы очень неудобно пригласить ее.
— Ну что, милая, чем занимаешься? — Джин уже две недели не звонила ей. Слишком подавлена была и не хотела, чтобы Тана это услышала. Раньше, когда Артур бывал в Нью-Йорке после каникул, она, по крайней мере, надеялась, что он заедет хотя бы на несколько часов, но в этом году у Джин не было даже надежды, и Тана так далеко… — Усердно учишься, как и собиралась?
— Да… я… нет… — Тана еще не проснулась как следует. Она просидела у Гарри до четырех утра. Накануне у него неожиданно поднялась температура, и она боялась оставлять его одного, но в четыре медсестра чуть ли не силой выпроводила ее домой спать. Ей еще пригодится все ее здоровье. Это продлится не один день, и она должна быть готова помочь ему, когда он больше всего будет нуждаться в ней. — Нет, я не училась. Последние три дня, по крайней мере.
Тана чуть не падала от усталости, сидя у телефона на стуле с прямой спинкой.
— Гарри вернулся из Вьетнама. — Взгляд ее остекленел. В первый раз она говорит об этом вслух, а при мысли о том, что еще предстоит сказать, ее просто замутило.
— Ты виделась с ним? — В голосе Джин зазвучало раздражение. — Я-то думала, что ты учишься. Если бы я предполагала, что у тебя есть время развлекаться, я не сидела бы здесь в одиночестве в рождественские праздники… Но раз у тебя нашлось время для развлечений с ним, самое малое, что ты могла бы сделать…
— Прекрати! — гневный возглас Таны прокатился по пустому холлу. — Прекрати! Он у Леттермана. Никто и не думает развлекаться, бога ради!
На другом конце провода воцарилось молчание. Джин никогда не слышала, чтобы Тана так кричала. В ее голосе звучали какое-то истерическое отчаяние и пугающая безнадежность.
— У Леттермана? — Джин подумала было, что это гостиница, но что-то тут же подсказало ей, что она ошибается.
— В военном госпитале. Ему прострелили позвоночник… — Чтобы не заплакать, Тана стала глубоко дышать, но это не помогло. Ничего не помогало. Она все время плакала, как только уходила от него. Никак не могла поверить, что это случилось с ним. И сейчас, сидя на стуле, она рыдала, как ребенок. — Он парализован, мам… он даже может умереть… вчера у него был страшный жар…
Тана содрогалась от рыданий, не в силах остановиться, но ей нужно было выпустить все это. А Джин сидела у себя в конторе, уставившись в стенку, потрясенная, и думала о мальчике, которого видела столько раз. Он был такой уверенный, почти бесстыжий, если уместно говорить так о юноше его лет, он все время смеялся, такой забавный и яркий, такой непочтительный, и он почти всегда раздражал ее, а теперь она благодарила бога за то, что Тана не вышла за него замуж… Ну и жизнь была бы у нее сейчас.
— Ох, милая… Мне так жаль…
— И мне тоже, — голос ее звучал точно как в детстве, когда умер ее щенок, и сердце Джин разрывалось. — А я ничего не могу поделать, просто сижу и смотрю.
— Не стоит тебе сидеть там. Это слишком большое напряжение.
— Я должна быть с ним. Неужели ты не понимаешь? — сказала она жестко. — У него никого нет, кроме меня.
— А что его семья?
— Отец до сих пор не появился и, вероятно, никогда не появится, сукин сын, а Гарри лежит там, еле живой.
— Ну что же, ты здесь ничем не поможешь. И я не уверена, что тебе нужно все это видеть, Тэн.
— Да? — уже воинственно. — А что мне нужно, мам? Званые обеды в Ист-Сайде? Вечеринки в Гринвиче с семейством Дарнингов? Это самые идиотские слова, что я когда-либо слышала! Мой лучший друг вернулся из Вьетнама с простреленной задницей, а ты мне говоришь такое! И как, по-твоему, я должна поступить с ним? Вычеркнуть его из своего списка только потому, что он не может больше танцевать?
— Не будь так цинична, Тэн, — твердо возразила Джин Робертc.
— А почему бы и нет, черт возьми! И вообще, в каком мире мы живем? Что со всеми случилось? Почему никто не видит, что мы получили во Вьетнаме, не говоря уж о Шарон и Ричарде Блейк, о Джоне Кеннеди и обо всем прочем, что неладно в мире.
— Это не в твоей власти и не в моей.
— Почему же никого не волнует, что мы думаем?.. Что думаю я… что думает Гарри… Почему никто не спросил его, прежде чем отправлять на войну?
Она разрыдалась, не в силах продолжать.
— Возьми себя в руки, — Джин выждала минутку и продолжала:
— Я думаю, тебе стоит вернуться домой на праздники, Тэн, особенно если ты собираешься провести их в больнице, у постели этого юноши.
— Сейчас я не могу приехать, — резко ответила Тана, и глаза Джин внезапно наполнились слезами.
— Но почему? — теперь она говорила, как ребенок.
— Я не хочу сейчас оставлять Гарри одного.
— Неужели он так много значит для тебя?.. (Больше, чем я…) — Да. А разве ты не проводишь Рождество, хотя бы несколько дней, с Артуром? — Тана высморкалась и вытерла глаза, но Джин там, у себя, помотала головой.
— Не в этом году, Тэн. Он с ребятами собирается в Палм-Бич.
— И не пригласил тебя? — Тана была потрясена. Вот уж действительно законченный эгоистичный сукин сын, наверное, только отцу Гарри уступит.
— Это было бы неудобно.
— Почему? Его жена уже восемь лет как умерла, и ваша связь давно ни для кого не секрет. Почему он не мог пригласить тебя?
— Это неважно. И потом, у меня все равно здесь есть работа.
— Ну, конечно, — она просто выходила из себя, когда думала о стремлении матери услужить ему и посвятить этому всю свою жизнь, — работа для него. Почему бы тебе в один прекрасный день не предложить ему убираться на все четыре стороны, а? Тебе только сорок пять, ты можешь подыскать себе кого-нибудь, ведь никто не будет обращаться с тобой хуже, чем Артур.
