Игра с огнем - Гайворонская Елена Михайловна (читаемые книги читать .TXT) 📗
Один из могильщиков, надвинув на глаза линялый картуз, тихо произнес:
– Вот и вернулась Шура… А ведь мы с ней учились в одном классе… Отчего она умерла?
– Авария, – сухо сказал Роман и достал еще доллары. Попросил, чтобы следили за могилой. Но тот, что был однокашником Александры, денег не взял. Мол, когда-то она ему очень нравилась…
– Может, и правильно она сделала, что уехала, – договорил он печально. – Вот только ее мать, Евдокия, все ее ждала. Дождалась…
Роман помолчал, подумав отрешенно, что этот полупьяненький мужичок кажется почти стариком, а на самом деле ему всего сорок. Как Шуре. Но теперь это не важно, потому что Шуры больше нет.
Второй могильщик намекнул, что надо бы выпить за упокой, чтобы Александра непременно попала в рай, точно это зависело от них, кладбищенских философов. Роман дал еще денег, и работники ушли. А он остался один. Откуда-то прилетела и села на памятник большая серая ворона. Покрутив головой, внимательно поглядела на немолодого подавленного человека в дорогом костюме с ладонями, испачканными красноватой землей. Роману стало неприятно, что птица вот так глазеет на него, словно ждет чего-то или пытается понять, что творится у него в душе. Он сказал: «Кыш» – и махнул. Но ворона не улетала. И тогда он решил, что, видимо, она здесь живет и имеет право сидеть, где вздумается. Поэтому он оставил птицу в покое, отвернулся и посмотрел вдаль. Туда, где извилистой синей лентой тянулась могучая река, и маленькой точкой двигался по ней белый теплоход…
Глава 7
Наступила осень. Но в Россию она принесла не только вожделенную прохладу. Уходящий год последнего тысячелетия разразился вдруг новой войной. Те, кто суеверен, в ужасе вспоминали о роковых трех шестерках – числе зверя, получавшемся при перевороте последних трех цифр тысяча девятьсот девяносто девятого…
Когда белозубая красотка «Си-Эн-Эн» со старательно деланной скорбью на безмятежном личике сообщила однажды утром о взрыве московского дома, Романа обуял ужас. Такой, как несколько месяцев назад, когда он думал, что теряет дочь. Острый укол в левую лопатку снова сделал его одиноким и незащищенным, вновь напомнив, насколько хрупок человек. Сорвав трубку, он набрал дочери, и, услыхав ее тихое «Алло», без сил рухнул в кресло. Он вновь стал уговаривать Анну переехать в Штаты, но опять получил вежливый отказ. Почему?!
Он не понимал дочь. Никак не мог постичь ее странного, невероятного упрямства, не укладывавшегося в нормальном сознании. Что могло ее после всего происшедшего удерживать в этой нищей, скорбной, несчастной разоренной стране, раздираемой противоречиями снаружи и изнутри? Что?!
И покуда он, повесив трубку, взирая с шестьдесят шестого этажа Эмпайр Стейт на копошащийся внизу благополучный деловой Манхэттен, мучительно попытался разгадать логику ее поступков, позвонил Артем Марцевич, один лишь голос которого прибавил к паршивому настроению Романа острый приступ изжоги.
– Ты обдумал наш прошлый разговор, Роман?
– Какого хрена ты меня достаешь? – рявкнул растерявший вежливость магнат. -Убирайся ко всем чертям, у нас нет и не может быть общих дел!
– Ты не прав, Роман, – донесся дьявольский смешок с другого конца земли. – У нас есть один очень хороший общий знакомый. По моим данным, он сейчас во Франции… Ах, эти творческие натуры, перекати-поле… Сегодня тут, завтра – там… Три часа лета до матушки-России… Сергей Скворцов. Помнишь такого?
Роман молчал, стиснув зубы, играя вздувшимися желваками на напрягшейся шее. Пальцы с побелевшими фалангами мертвой хваткой стиснули трубку, точно голову ядовитой змей.
– Ты стареешь, Роми, – проглатывая «р», притворно вздохнул Марцевич. – Не так здорово заметаешь следы. Или просто поторопился. А хорошее дело спешки не требует… Потрясающий будет сюрприз для маленькой принцессы Анны. Рождественский подарок. Настоящее чудо… Вы отмечаете Рождество Христово, Роми?
– Катись ты… – прохрипел Роман.
– У тебя чудесная девочка. Очень трогательная… Работает санитаркой в простой московской больнице… Такая редкость в наши дни! Я все хотел спросить: это что, новая западная мода среди детей олигархов?
– Заткни пасть! – заревел Роман. – Не смей упоминать имя моей дочери своим поганым ртом!
– Я охотно замолчу, – торжествующе протараторил Марцевич. – Ты помнишь мои условия? Австралия. Там дивная природа… Да-да…
– Хорошо, Артем, – прошептал Роман, чувствуя, как холодный липкий пот заливает виски, струится по спине. – Ты все получишь. И оставишь меня в покое. Навсегда.
– Даю слово.
– Твое слово стоит меньше куска дерьма, – сказал Роман, ясно увидев сквозь толщу оконного стекла довольную физиономию нувориша с победными огоньками в бегающих глазенках.
– Я найду тебя, Роми, когда потребуется. Было очень приятно побеседовать с тобой…
Вкрадчиво-картавивший голос плавно перешел в короткие гудки.
– Сволочь, – проговорил Роман, чувствуя, как в жилах закипает ненависть. – Ладно, ты получишь все, что хотел. И все, что должен. Обещаю.
Кровь бурлила в нем. Темная азиатская кровь. Если бы Артем Марцевич увидел в тот момент, как жутковатая улыбка исказило мрачное лицо Романа, как зловеще полыхнули прищуренные черные глаза, он, наверно, тотчас отказался бы от своей затеи.
Чеченские полевые командиры и их интернациональные партнёры, охотники до чёрного нефтяного золота и прочих, извлекаемых из военной неразберихи благ, чесали затылки и бороды, недоумевая, как могло получиться, что почти безоружная российская армия, на треть состоявшая из необстрелянных мальчишек, словно открыв второе дыхание, рванулась вперед. Откуда у этих русских, вдруг появились, и в огромном количестве, американского производства боекомплекты, снаряды, амуниция. А когда в грозовое небо воспарила пара новейших истребителей, «полевое» терпение лопнуло окончательно.
– В чем дело, мать твою?! – Орал разгневанный лидер боевиков в раскаленную от бешенства телефонную трубку. – Мы так не договаривались! Какая сволочь дополнительно финансирует федералов?!
– Я тут не причем, – оправдывался перепуганный Марцевич. – Из Центра лишней копейки не поступало, клянусь! Я и сам терплю убытки: три вышки разнесло…
– Что за херня?! – Гремел чеченец. – Ты хочешь сказать, что некто посторонний, сумасшедший миллиардер, в детстве не доигравший в солдатиков, решил проспонсировать русских?! Ты меня за кого держишь?! За недоумка?! Я этого никому не позволю! Что это, новый передел?!
– Выборы скоро. В Думу. – Сбивчиво тараторил Марцевич. – Как туда пройду, сам всем займусь. Лично. А там и президентские не за горами…
– Да кто тебя туда пустит, шакал паршивый? – Гортанный голос исполнился невыразимого презрения.
– А кто не пустит-то? – раскипятился Марцевич. – Да я всю Россию могу купить с потрохами…
– Ну, давай, попробуй, – хмыкнула трубка. – Только учти: если твоя игра будет проиграна, придется рассчитаться за многое…
Разговор состоялся в ноябре. А на декабрьских выборах Марцевича «прокатили» с оглушительным треском. Вместе с деньгами, связями, телеканалами и нефтяными вышками… источник финансирования федеральных войск в Чечне обнаружить не удалось. Но нанятые Марцевичем крупные спецы с уверенностью заявили: он не в России. Где-то за границей. Мир огромен. Возможно, это очередные охотники за горячей чеченской нефтью и немалыми бюджетными средствами, с завидной периодичностью отпускаемыми Центром в мятежный регион. Уж больно лакомый кусок. Или, что значительно хуже, какая-либо религиозная антиисламистская организация. А с фанатиками лучше не связываться: себе дороже обойдется. Жизнь-то одна…
С этим Марцевич не мог не согласиться. Погибать, даже за высокие государственные посты и миллиарды в твердой валюте, ему почему-то не хотелось. Отчего-то пришло на ум выражение: «Между Сциллой и Харибдой…» Хоть и не мог досконально припомнить, кто они такие, но стало очень страшно. Если тот неизвестный, но такой богатый и могущественный некто не боится встать на пути у разъяренных воинственных вакхабитов и их не менее богатых и рассерженных сторонников, то его, одинокого, как перст, Артема Марцевича, и вовсе может взять да и стереть с лица земли. Раздавить, как орех…
