Леди, будьте паинькой - Филлипс Сьюзен Элизабет (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
— Не слишком большое богатство!
— Ошибаешься. Бескорыстная, верная любовь творит чудеса.
— Еще бы!
— Вспомни свое детство, Кенни. Ты совершил настоящий подвиг, сумев выжить и стать порядочным человеком. Трудно представить более сложные условия развития ребенка.
— А как насчет Тори?
— Тори по крайней мере принадлежала безграничная любовь отца. Ты же был лишен всего.
— Что ты мелешь? Мать была готова целовать землю, по которой я ходил. В этом и был весь ужас.
— Это не та любовь. Ею двигали совершенно иные эмоции и соображения.
Она права. От Кенни постоянно ожидали, что он будет трястись над матерью, как над самой большой драгоценностью в мире.
Кенни, зайчик, не смей играть с этой белой швалью! Мерзкие мальчишки! Останься со мной! Я куплю тебе новый радиоуправляемый аэроплан, который мы видели по телевизору. Все станут тебе завидовать и бегать за тобой! Будешь самым популярным парнем в школе!
Никого так не презирали, как его.
— Да, пожалуй, ты еще умнее, чем мне казалось, — фыркнул он.
— К сожалению, я что-то вроде профессора по подобным делам. Приходилось видеть и не такое.
Он расслышал легкий надлом в ее голосе.
— По-моему, ты говоришь сейчас не только как профессионал.
Эмма пожала плечами:
— Не только. Мои родители любили меня, но больше увлекались работой. Я была очень одинока.
Отняв руку, она направилась к берегу. Он последовал за ней, радуясь, что Эмма переключилась на себя. Она улыбнулась, когда Кенни догнал ее.
— Нет ничего скучнее, чем слушать, как добившиеся успеха взрослые ноют о своем несчастном детстве, верно?
— Вернее некуда. Тут ты права на все сто.
Кенни поднял плоский камешек и ловко запустил в воду, целясь в известняковую скалу, высившуюся на другом берегу. Камешек подпрыгнул на поверхности четыре раза, прежде чем утонуть.
— Кажется, я начинаю понимать, почему вы на стенку лезете, едва речь заходит о «Святой Гертруде». Я сам похож на психа во всем, что касается Пети.
Он швырнул в реку еще одну гальку и повернулся к Эмме. Отчего ему не по себе? Не понятно. Вроде никаких причин…
— Думаю, как только вы сообщите герцогу о своих похождениях, дело в шляпе и вы сорветесь с крючка.
— Не знаю, — не сразу ответила Эмма. — Похоже, он верит лишь в то, во что хочет верить, как по-твоему?
Ее лоб сморщился, а в глазах промелькнуло знакомое выражение, совсем как у актрисы, играющей разгневанную королеву, когда та величественно приказывает снести кому-то голову.
— Не хочу рассказывать ему, что было между нами. Это наше личное дело, и не ему совать свой наглый нос в наши отношения.
Кенни ухмыльнулся, эгоистически радуясь реакции Эммы.
— Кажется, ты загнала себя в угол.
Эмма пробормотала что-то невнятное; Кенни смог лишь разобрать слово «проклятый».
— Спорим, что я попаду!
Он показал на валун, поднимавшийся из воды чуть поодаль, и поднял очередной камешек, однако не добросил до цели.
— Еще две попытки.
— Вода совсем прозрачная. Какое чудесное место!
— Я всегда его любил. Прибегал сюда в детстве, сразу после того, как задам кому-нибудь трепку или доведу до слез.
Он приготовился к броску.
— Бьюсь об заклад, ты тогда надеялся, что, если станешь продолжать в том же духе, кто-то попытается тебя остановить.
— Наверное.
Он снова промахнулся.
— Еще одна.
Камень отскочил от валуна.
— Превосходно, — улыбнулась Эмма. — Именно этим и занялся Далли, верно? Положил этому конец.
— Кто тебе рассказал?
— Сложила два и два, только и всего. Отсутствием сообразительности я не страдаю.
— Боюсь, психоанализом на сегодня я сыт по горло. Кроме того, это ты с приветом, а вовсе не я, спроси хоть у отца Джозефа.
Эмма поморщилась как от боли.
— Какое счастье, что я скоро уезжаю! Я никогда не посмею посмотреть в глаза этому бедняге.
Ему отчего-то не хотелось думать о ее отъезде, хотя, честно говоря, он не мог дождаться, пока сбудет ее с рук.
— Я объясню, что случилось. По крайней мере большую часть. — Он принялся растирать ей шею. — Если мы намереваемся попасть сегодня в Остин, пора в путь. Если хочешь переодеться, можем заехать сначала домой.
— Неплохо бы.
Они добрались до дома, но спальня манила так неодолимо, что о поездке в Остин пришлось забыть.
Тори держала страусов в глубине отцовского поместья: так было легче, по крайней мере свидетельство ее глупости не мозолило глаза. Если не из сердца вон, то хотя бы с глаз долой! Еще до развода, живя в Далласе, она устроила птиц на ранчо к югу от города, но их содержание обходилось слишком дорого, поэтому она уговорила отца принять «погорельцев». Их было всего восемнадцать, забавных уродцев, как две капли воды похожих друг на друга длиннющими шеями, темными мохнатыми перьями и голенастыми ногами.
Иногда Тори старалась убедить себя, что они, в сущности, очень милые, но затея обычно не выгорала.
Она отвела глаза от гнезда с тремя изумрудно-зелеными яйцами.
— Вон тот, что у ограды, — Элмер, — сообщила она. — Один из здешних родоначальников. Дама Полли — в самой середине группы.
— Ты дала им имена?
Тори уже пожалела, что поддалась импульсу, побудившему ее пригласить Декстера посмотреть эму.
— А что тут плохого?
Он поднял голову. В глазах с зелеными искорками, скрытых очками в тонкой металлической оправе, отразилась такая бездна любопытства, что ей стало не по себе.
— Я никогда не занимался разведением скота и птицы, — пояснил он, — но, насколько мне известно, куда труднее убивать животных, которым дал имена.
Вечерний ветерок бросил прядь волос ей на щеку.
— Даже будь они безымянными, все равно невозможно их… о, не важно. — Тори нетерпеливо заправила локон за ухо. — Признаю, что сама идея с эму была дурацкой, но мой брак с Томми разваливался, и я пыталась как-то отвлечься.
— И каким-то образом добыть средства к существованию. Совершенно логично.
— Полный идиотизм.
Декстер сунул руки в карман очередных защитных слаксов из своего, очевидно, неистощимого запаса.
— Просто ты рисковая. Такое бывает. Но по крайней мере ты осознаешь ответственность за птичек. Многие на твоем месте выпустили бы эму на волю, только бы не тратиться на еду.
— Я очень безответственная, но никогда бы не отважилась ни на что подобное.
— Я не считаю тебя безответственной, — вырвалось у Декстера так искренне, что Тори польщенно улыбнулась.
Приятно услышать похвалу из уст такого серьезного человека! Но все ее благодушие немедленно испарилось при его словах:
— Ты подумала о том, чем собираешься заняться, если мы поженимся?
— Мы не поженимся!
— Возможно. Но если это все-таки произойдет, тебе необходимо найти лучший способ проводить время, чем шататься по магазинам да волноваться за страусов.
— У тебя полно денег. Я могла бы опустошить все магазины, не нанеся серьезного урона твоим финансам.
Опять он втягивает ее в дискуссию по поводу вещей, совершенно немыслимых!
— Не в этом дело. Когда я буду приходить домой вечерами, тебе наверняка захочется расспросить, как прошел день. И разумеется, ты обязательно почерпнешь что-то интересное из ответа. Потом я, в свою очередь, справлюсь о твоих делах. И что же ты поведаешь? О распродаже спортивной одежды у Наймана? В конце концов, это невыносимо унизительно для тебя!
— Нет, у тебя все-таки не все дома.
— Совершенно не обязательно трудиться с утра до ночи. Но тебе пора привнести в мир еще что-то, кроме прелестного личика. Вряд ли ты будешь счастлива, не имея жизненной цели выше, чем покупки и дом.
— Откуда тебе знать, что мне нужно для счастья? Декстер небрежно отмахнулся.
— Подумай, что ты можешь сделать со своей жизнью? Только не талдычь мне о детях: мы оба знаем, какая это больная тема. Время покажет, сможем ли мы стать родителями.
