Девушка у обочины (ЛП) - Уайлдер Джасинда (книги онлайн полные версии .TXT) 📗

Я моргаю, уставившись на нее затуманенным, обалделым взглядом.

— Господи, Дез, — прислоняюсь лбом к ее рту. — Такого я не ожидал.

— Я знаю.

— Но это было... даже не могу двигаться.

Дез целует меня, отчего чувствую свой вкус на ней, но мне плевать. Она сидит на мне сверху, и я ощущаю ее горячую сердцевину на размягченном члене. Грудь касаются моей, и рот настойчиво покрывает мой. Ее полные бедра в моих руках, и я понимаю, что не потребуется много времени, прежде чем буду опять готов, прежде чем смогу взять ее так, как мне хочется.

* * *

ДЕЗ

Адам встает со мной на руках и несет меня через всю комнату в спальню. Потом укладывает меня, упираясь рукой в кровать рядом с моим лицом и целует, лаская другой рукой грудь.

Потом он уходит на минутку, чтобы возвратиться с упаковкой презервативов.

Сердце сжимается, а лоно становится влажным.

Но он к этому еще не готов. Адам разрывает коробку, вытягивает один квадратик и откладывает его в сторону, затем разваливается на кровати рядом со мной. Его руки очерчивают мои ребра под грудью, опускаются ниже и находят край одной из моих татуировок. Глаза находят мои, и я вижу в них вопрос.

Перекатываюсь на него, уперев руки в живот, прямо над его зарождающейся эрекцией.

— Тоска по дому живет в каждом из нас. По безопасному месту, где нас всегда примут, не задавая вопросов, — произношу я. — Майя Энджелоу.

Адам кивает.

— Я видел это, когда ты спала. Что это значит для тебя?

Прислоняю голову к сгибу руки.

— Это просто о... доме. О принадлежности. Я никогда ни к чему не была привязана. Росла в системе, ни в одной приемной семье не задерживалась больше года, поэтому у меня никогда не было дома. Везде, где я жила, это было просто жилищем. Местом для сна. Так что я всегда больше всего хотела чувствовать себя в безопасности, и... иметь дом.

Он прослеживает татуировку на бедре. Шрам под ней.

— И татуировки скрывают шрамы?

Я закрываю глаза и зарываюсь лицом в его кожу. Его руки оборачиваются вокруг меня, охраняя. Защищая меня.

— Мне было шестнадцать. Я только что переехала в новую семью. Приемный отец был... плохой. По-настоящему плохой. Он был на инвалидности, маялся херней. Впадал в ярость. Обычно он нападал только на жену, но время от времени брался и за их дочь. Ее мать вставала между девушкой и отцом. Но однажды... он слишком сильно ударил жену, и она отключилась. Микаэла, дочь, начала кричать. Он стал просто... безумным. Я даже не знаю, какого хрена ему взбрело в голову. Думаю, что он был ветераном «Бури в пустыне» или что-то подобное, возможно, это были воспоминания? Не знаю. Там на столе был удлинитель, оранжевый. Микаэла последовала за отцом, а он сбил ее с ног. Просто повалил ее. Схватил провод и начал бить ее. Провод был длинный, около метра или полутора, и он просто сложил его пополам. И начал бить им Каэлу, а я просто не могла позволить ему это… не могла. Поэтому легла на нее, накрыла ее собой. А он просто продолжал бить. Я только что вышла из душа, и все, что было на мне, - это полотенце. Оно упало, а он просто продолжал бить меня. Не думаю, что он даже понимал, что делает. Может быть, и понимал. Не знаю. Часть меня думает, что он осознавал, что делает, потому что продолжал бить меня по одному и тому же месту, снова и снова, а потом бил по другому. Остались эти занятные шрамы.

— Мать твою, Дез. — Руки Адама сжимаются крепче, губы прикасаются к моему виску. — Что же его остановило?

— Сосед. Услышал крики, понял, что случилось что-то похуже, чем обычно. Он позвал на помощь другого соседа и трех полицейских, чтобы оторвать меня от Микаэлы. Я бы не отпустила ее.

— Дез, боже, детка.

Я поднимаюсь и смотрю на него, позволяя заглянуть в мои глаза.

— Все нормально, Адам. Это было давным-давно. И, честно говоря, если бы было нужно, я бы сделала это снова. Просто Микаэла - самая милая девушка, которую ты когда-нибудь мог встретить. Я осталась там... из-за нее, даже после этого…

— Что? — Он кидает на меня недоверчивый взгляд.

— Он провел шесть недель за решеткой, получил условный срок, электронный браслет, консультации по вопросам зависимости, обязательные посещения собраний анонимных алкоголиков и все такое. Мой соцработник хотела, чтобы я переехала, но я отказалась. Мне было шестнадцать, так что она могла бы настоять, несмотря на мои протесты. До этого мне было бы все равно. Это не имело значения; один дом был похож на другой. Но Микаэла... она нуждалась во мне. Ее мама была не слишком хороша даже в ее лучшие дни. Она нуждалась в друге, и я была единственной, кто у нее остался. — Я улыбаюсь, думая о Микаэле. — Порой я навещаю ее. Ей было всего пять, когда это произошло. Теперь ей одиннадцать.

— И ты сделала тату, чтобы скрыть шрамы?

— Вроде того, — отвечаю я. — Но больше из-за потребности превратить нечто уродливое во что-то красивое – больше, чем от неловкости из-за шрамов или чего-нибудь еще. А эта цитата, я наткнулась на нее в выпускном году старшей школы; делала доклад про Майю Энджелоу и прочитала целую кучу вещей, которые она написала. Я наткнулась на эту цитату, и она просто застряла в моей голове, которая нашла отклик у меня на очень глубоком уровне. Майя, она тоже понимала это. У нее была тяжелая жизнь, и она превратила всю эту боль в такие красивые стихи.

— Как и ты, — говорит Адам.

Я бросаю на него взгляд.

— Почему ты так решил?

Он улыбается, очерчивая большим пальцем мои губы.

— Только из-за тебя. Из-за того, какая ты. То, что ты можешь быть таким прекрасным человеком, несмотря на все, через что прошла - это тоже поэзия, Дез.

— Господи, Адам. Я сейчас расплачусь, — шмыгаю я носом.

— Это не смущает меня, — говорит Адам. – Знаешь, ты не должна быть сильной все время. Это нормально, показать слабость. Проявить эмоции.

Я пожимаю плечами.

— Это уже укоренилось.

— Так искорени это, — говорит он.

Не могу не засмеяться.

— Да уж, позволь, сейчас только щелкну быстренько переключателем…

Адам смеется и отпуская меня, зачесывая прядь волос мне за ухо. Он понимает, что это не так просто.

— Дез? У меня вопрос, и ты должна правдиво ответить на него. Ты можешь отмахнуться, потому что это глупо, но, пожалуйста, не делай этого.

Я откидываюсь назад, чтобы посмотреть на него.

— Хорошо, я попробую.

Он делает глубокий вдох и выдох.

— Почему я? — Хмурюсь и открываю рот, но он накрывает пальцем мои губы, потом скользит им по моему подбородку, губам и шее. — Ты - великолепная женщина, и работа моделью должна была показать тебе, что это не только мое мнение, как бы неудачно все не сложилось, и несмотря на то, какой ужасной может быть индустрия моды. Так почему я? Почему ты доверилась мне? Почему ты позволила мне взять твою девственность?

Я не отвечаю в течение длительного времени, обдумывая ответ.

— Во-первых, ты не брал, это я тебе отдала. Для меня это большая разница. А почему ты? Ты видишь меня. Не знаю, как это объяснить. Это как... кажется, ты видишь, какой я была, какая на самом деле, и ты обращаешься со мной, словно сто́ю того, чтобы меня желать. Ты видишь, что я скрываю. Это не значит, что то, что пережила, - нечто секретное; просто я не доверяю никому достаточно, чтобы все рассказать. Но ты... я просто доверяла тебе интуитивно или что-то в этом роде. До сих пор не могу объяснить почему. То есть, теперь—то я знаю, что ты сильный, добрый и понимающий и что ты заслуживаешь доверия, но тогда я этого не знала. Просто хотела верить тебе. И, честно говоря, это до смерти напугало меня. Было так много причин, почему я не осталась на следующее утро, как и все остальное. Я не могла понять, почему доверяла тебе, почему так сильно хотела тебя. Или почему ты хотел меня. Ничего из этого не имело смысла, и это просто напугало меня. — Лениво вывожу ладонью круги на его торсе. — Ты преследовал меня, как будто тебе это было просто необходимо... быть со мной. Я ничего подобного не испытывала прежде.