Мой личный ад (СИ) - Пожидаева Ольга (читать хорошую книгу полностью .txt) 📗
Не было больше ни Гриши, ни Оли, ни Бена, ни Хелл, не было мужчины и женщины. Лишь Воин, отдающий свою судьбу прекрасной Валькирии. Она взмахнула крыльями, унося их за границу миров, а он впервые не закрыл глаза, наслаждаясь полетом, желая летать с ней вечно. Потому что страха больше не было, только доверие и любовь, которые уносили их выше и выше, чтобы плавно и мягко вернуть на землю, где осталось еще так много нерешенного и трудного, даже опасного.
Оля уютно пристроилась у Гриши подмышкой, а он перебирал ее волосы, периодически касаясь губами макушки. Им было тепло и комфортно в чужом доме за закрытым замком. Но за дверью ждала безжалостная реальность, с которой вскоре им обоим предстояло иметь дело. Гриша первым разорвал тишину, ошарашив подругу вопросом:
— Переезжай ко мне?
Ольга вздрогнула, но почти сразу снова расслабилась в его объятиях. Гриша ждал ответа, но, когда прошло больше минуты, он понял, что его проигнорировали.
— Ооооль, — протянул он, повернувшись, чтобы проверить, не заснула ли она часом.
— Что? — встрепенулась Князева.
— Я задал вопрос вообще-то.
— Какой?
— Это даже не вопрос, черт подери! Ты переезжаешь ко мне! — выдал он.
Теперь настал черед Оли выбраться из его рук, чтобы посмотреть в глаза.
— Я думала, у меня глюки, — призналась она. — Переехать к тебе? Серьезно?
— Серьезней некуда.
— В каком смысле?
— В прямом, блин, — начал закипать Птицын, не врубаясь, издевается она или серьезно уточняет.
— В одной палатке будем на Севере ночевать?
Гриша не знал, смеяться ему или снова реветь. Но он взял себя в руки, выдохнул, прикрыл глаза и популярно пояснил:
— Никаких палаток, хотя это тоже хорошая идея. Я хочу, чтобы ты жила со мной, переехала в Москву.
— Эммм… с тобой?
— Ну да.
— В одной квартире? В твоей квартире?
— Да-да.
— Хм…
Она снова замолчала. Надолго. Гриша дал ей достаточно времени, но ответа так и не получил.
— Оль! — рявкнул он.
— А… да. В смысле, я даже не знаю, Гриш, — развела она руками в растерянности. — Это как-то неожиданно. И внезапно.
— Слушай, Князева, — начал Гриша грозно, но потом рассмеялся, осознав весь абсурд ее нерешительности, — я уже ни черта не понимаю. Ты же хотела определенности, ну так я ее тебе предлагаю. В чем проблема?
— Не знаю, — тоже захихикала Оля, — как-то непривычно слышать от тебя такое.
— Привыкай. Я теперь твой бойфренд, а скоро стану и Командиром. Официально. Придется подчиняться, — дразнил ее Гришка.
— Кто ты, и что сделал с Гришей Птицыным, самозванец?
— Я просто хочу быть с тобой, — снова стал серьезным Гриша, — каждый день, каждую свободную минуту. Ты нужна мне, родная.
Оля не сдержала эмоций, кинулась душить его в объятиях, расцеловывая.
— Полагаю, это значит — да? — смеялся Гриша, игриво отворачиваясь от ее губ.
Она отстранилась, закусила губу, снова увиливая от ответа. Ей безумно нравилась его решительность, и предложение было очень заманчивым, но чересчур поспешным.
— Это слишком скоро, Гриш. Как насчет того, что я переезжаю в Москву, снимаю квартиру и хожу к тебе в гости с регулярными ночевками?
Оле казалось, что это хороший вариант. Она не была готова мелькать перед глазами у Гришки каждый божий день, раздражая его мелочами. Птицын улыбнулся в ответ, и ей показалось, что он примет этот компромисс, но услышала лишь мягкое:
— Нет. Не вариант, — и снова он упрямо повторил, — ты переезжаешь ко мне.
— Ну, Гриш… — начала было уговаривать его Оля.
Но Птицын поднял палец вверх, прося тишины и внимания. Он поморщился и уставился на потолок, словно там был написан верный ответ, а потом выдал:
— Я, пожалуй, задержусь в Питере на недельку. Ты как раз с работой успеешь все уладить. Вместе вещи соберем. Я пока займусь твоей квартирой. Ее лучше сдавать, мало ли что. Для твоей эмансипированной натуры — это возможность иметь неплохие деньги и запасной аэродром. Хотя, видит бог, отпускать я тебя никуда не собираюсь и достаточно зарабатываю, но тебя это не устроит, разумеется.
— Разумеется, — поддакнула Оля.
Гришка закатил глаза, но продолжил:
— Вдвоем с вещами и улетим самолётом. Так удобнее.
— Тебя Тор отпустит на неделю?
— Куда он денется.
— А если меня с работы не отпустят так скоро? Вроде две недели полагается…
— Ой, разберемся, Ольк.
— И что я буду делать в твоей Москве?
Тут Грише пришлось почесать тыковку, чтобы включилась соображалка. И он почти мгновенно нашел ответ:
— Танцевать. То, что ты делаешь для Стейны, честное слово, уже давно требует хотя бы символического вознаграждения.
— Нет! — отрезала Ольга. — Я же для души. Мне нравится.
— Тем более. Я поговорю с Натальей, думаю, ей самой уже неудобно. А теперь ты станешь нашей, и…
— Нет-нет-нет. Я тебе не стриптизёрша, чтобы за деньги плясать.
Гриша рассмеялся. В этом вопросе он вполне мог быть более гибким.
— Ладно, обсудим еще, — примирительно свернул он тему, — но ты живешь у меня. Это не обсуждается.
— Да, Командир, — козырнула Оля двумя пальцами, после чего была почти задушена объятиями, поцелуями и признаниями в любви.
После убойной дозы взаимных нежностей Гриша нехотя вернулся к теме, которую специально оставил напоследок.
— Завтра поговорим с Савицким. Вместе. И не обсуждается, Оль. Я тебя к этому мудозвону одну не пущу.
Он был готов к ее возражениям, но Ольга внезапно притихла. И лишь спустя долгую минуту она покивала.
— Да, пожалуй, так будет лучше, — согласилась Оля, загребла волосы пальцами и словно нехотя продолжила: — С Артуром что-то не так, и мне это не очень нравится. Да и вообще…
— Что не так? — тут же встрепенулся Птицын. — Он обидел тебя? Блин, Оль, не могла сразу сказать?
— Нет-нет, мы едва ли поговорили перед приемом, — поспешила объяснить Князева. — Я обычно запираюсь на неделю дома после Севера, но он все равно названивает, вытаскивает на обед. Но в этот раз — тишина. Только сегодня утром созвонились, чтобы вместе сюда поехать. Это очень странно и подозрительно, даже немного тревожно. Он что-то задумал. Хотя, может, просто нашел с кем потрахаться.
— Разберёмся, — только и ответил Гриша. — Главное, что мы вместе, правда?
— Да, — выдохнула Оля.
Гриша сам не понял, как так получилось, что он коснулся едва заметной болячки на ее губе. Девушка тут же отстранилась, опустила голову, пряча лицо за каскадом волос.
— Прости, — тихо проговорила она. — Мне жаль, что ты это видел.
— Мне жаль, что я ничего не сделал, — повинился Гриша.
— Ты бы не смог. Кен велел прикрыть нас, отдал приказ сдерживать тебя. Они намеренно не пустили тебя в нейтральную зону.
Гриша ничего не ответил, лишь крепко прижал ее к себе, без слов обещая, что больше не допустит подобного.
— Ты все еще встречаешься с той девушкой? — неожиданно даже для самой себя спросила Оля.
— Ну… формально — да. Но я не спал с ней с тех пор, как вернулся из Питера после командировки. И больше не собираюсь.
— Хорошо. Позвонишь ей?
— Зачем? — не понял Птицын.
— Сказать, что все кончено.
— Да нечего кончать, Оль. Она сама все поймет.
— А если не поймет? Может, у нее другое отношение к вашим встречам? Позвони, Гриш. Это правильно.
— Ладно, — согласился он. — Позвоню. Давай поспим немного. Нам ведь можно тут поспать?
— Можно, — улыбнулась Оля. — Это крыло убирают через пару дней после приемов, когда все гости разъедутся. Нас не побеспокоят.
Гриша предпочел не уточнять, откуда она ей это известно. И так было понятно. Он не без труда унял жгучую ревность, успокоившись тем, что Ольга теперь всецело принадлежит ему. Засыпая, Птицын улыбался, представляя, как через неделю они приедут в Москву, и его квартира наполнится девчоночьими безделушками, запахом пригоревшей еды и любовью, которую он так долго гнал от себя.
Проспав не так долго, как хотелось бы, Гриша открыл глаза и взглянул на часы. Стрелки показывали шесть утра. Он усмехнулся, понимая, что обмануть режим не удастся. Наскоро одевшись, Птицын присел на кровать, целуя Олю в щеку. Она нехотя просыпалась, подставляя губы его поцелуям.
