Второстепенный (СИ) - Нельсон Ирина (электронные книги бесплатно .txt) 📗
Я быстро набросала ответ. Откровенничать не стала, написала о своей магической сверхчувствительности, факультетской сплоченности и хороших деканах, сказала, что на каникулы приеду, положила письмо в приложенный Стоунами конверт и после ужина зашла к привратнику Ди. Тот взял его молча. Даже не поздоровался. На редкость неразговорчивый тип. Может, он говорит только в темное время суток?
Легла спать я с чувством выполненного долга.
* * *
Автобусы в нашей деревне ходили редко. Для того, чтобы поехать куда-то, нужно было встать рано утром, перейти через небольшую речку, парк и широкую площадку с памятником к магазину. Там, у перекрестка четырех дорог, слегка скособочившись на правую сторону, стояла старая автобусная будка из кирпича. Её неоднократно красили, но рисунки и надписи появлялись вновь и вновь, каждый раз одни и те же, словно проступали сквозь слой побелки.
- Зачем мы здесь, деда? – спросила я.
- Сестру мою встречаем, которая бабушка твоя по мамке - ответил дедушка Вадим и поправил висящий за плечом меч. – Её бабуля пригласила.
В меховой накидке с капюшоном из волчьей морды ему ничуть не было жарко. Длинные волосы он перехватил широкой узорчатой налобной лентой и выглядел бы как типичный представитель славянского племени, если бы к косоворотке не надел джинсы с тяжелыми походными ботинками.
- Прикольно смотришься, - хихикнула я.
- Удобно, - не смутился дедушка и вытащил из кармана пластиковый контейнер с кусками медовых сот внутри. – Глянь, чего взял. Гречневый. Оцени-ка.
Я открыла контейнер и попробовала первый кусок. Воск смялся в упругую жвачку. В горло хлынула терпкая дурманящая сладость.
- Вкуснятина!
- Жуй, жуй, глотай, - как-то очень хитро усмехнулся дед в усы.
- Не, - я выплюнула воск на крышку. – Воск глотать нельзя.
- Ладно, - проворчал дед. – Москва тоже не сразу строилась.
Ждали мы долго. Соты успели кончиться. Дед успел начистить меч, подвернуть усы, заплести длинные пепельные волосы в колосок и перехватить найденной в моих карманах резинкой.
Когда я от скуки подумывал взять уголек и исправить все грамматические ошибки в надписях, появился автобус. Старенький «Икарус», пузатый и круглоглазый, неспешно завернул к площадке, с тяжелым вздохом остановился и со скрипом открыл двери. Я подскочил ближе, всматриваясь в выходящих из автобусных недр людей, к которым устремилась толпа встречающих. Люди встречали своих родственников с радостными возгласами и уводили их по дороге в клубящийся за магазином туман. Среди одинаковых белых косынок и темных беретов мелькнула роскошная соломенная шляпа с алыми лентами. Придерживая одной рукой полы, а другой – сумку, на землю тяжело ступила грузная светлоглазая женщина в цветастом летнем платье и зорко оглядела толпу. И все бы ничего, но стояла она к нам спиной.
- Ба! Ба, мы здесь! – завопил я и замахал рукой.
Бабушка Зоя обернулась, быстро перебежала через дорогу, коротко обняла деда, вручила ему сумку и отвесила мне подзатыльник.
- Ай! За что?
- За топографический кретинизм! Забрел неизвестно куда, ладно, на деревню наткнулся, а то пропал бы с концами! – ответила бабушка Зоя и уже ласково взъерошила мне волосы. – Спасибо, хоть узнали и приютили. Ну, чего стоим? Кого ждем? Куда идти?
Спрятав улыбку в бороде, дед подал ей локоть. Бабушка Зоя схватилась за него, и мы пошли обратно в деревню через тенистый парк, площадку с памятником по пыльной дороге к безымянной речке. Безымянка огибала всю деревню и впадала в уже большую реку с огромным старинным деревянным мостом, через который в деревню пришел дедушка Вадим. Мы прошли чуть дальше по течению Безымянки, к старым раскидистым кленам, и нашли доски, служившие мостиком. На том берегу стояла целая улица пустых домов, а прямо напротив нас - крепкая большая деревянная изба с резными воротами и многочисленными пристройками. Дедушка в два прыжка перепорхнул на другой берег и, весело помахивая сумкой, поспешил в дом. Доски сломались и, махнув на прощание темными боками, уплыли вниз по течению.
- Чтоб тебя, старый ты хрен! – воскликнула бабушка Зоя. – Так, племянничек, найди-ка место помельче.
Мы прошли чуть выше и нашли несколько камней, выступающих над водой. Я шагнул на первый и подал бабушке руку. Та тяжело оперлась на неё и спокойно шагнула мимо них в воду. Речка оказалась ей по колено.
- Веди быстрее! Сам, главное, в воду не наступи, а то ты уже искупался разок. Хватит тебе.
Я очнулся и быстро пошел по камням. С каждым шагом бабушка Зоя становилась всё легче. Исчезала её полнота, наливались живым русым цветом волосы, разглаживалось лицо, а в голубых глазах разгорался молодой огонек. Спрыгнуть на землю мне помогла не бабушка, а женщина.
- Не намочился? Молодец. Пошли.
По примеру дедушки мы зашли в дом с резными воротами, поднялись по ступенькам в сени и попали на большущую кухню с огромной каменной русской печью. У окна за просторным столом сидела бабуля и разбивала яйца в тесто.
- Добро пожаловать, дочка, - улыбнулась она Зое и деловито отчиталась, не переставая ловко размешивать тесто. – Значит, печь я тебе растопила, одеяла, занавески, подушки, горшки, ложки притащила. Овто коз со свиньями уже завел, курами я поделюсь. Правильно, что сюда перебралась, а то у мужиков без хорошей бабы ничего не получится. Сейчас я тебе тесто поставлю, вечером хлеба напечешь. Баньку Овто истопил, сходи пока. Заодно на сад глянешь, фронт работ, так сказать, оценишь.
Бабуля ножом счистила с рук тесто, накрыла кастрюлю крышкой и поставила у печки. Проходя мимо, взъерошила мне кудри, глянула в глаза и нахмурилась.
- Так, а это еще что?
- Что? – с недоумением спросил я её.
- Волх, ну, куда ты торопишься? – осуждающе покачала бабуля головой. Толстая темная коса с красным бантом качнулась из-стороны в сторону, и у меня возникло желание дернуть этот бант. - Зачем лезешь, ведь не просят!
Из-за косяка показалось хитрое лицо деда.
- А чего? Я – ничего! Сама пацаном сделала, пусть до конца пацаном становится!
Бабуля огрела его по шее мокрым полотенцем.
- Что я сделала – не твоего ума дело. И в мои дела ты не лезь!
Дед увернулся от полотенца и, пригнувшись, вылетел из избы с криком:
- А я чего? Я ничего!
Бабуля погрозила кулаком ему вслед и, наклонившись, чмокнула меня в лоб.
- Чего стоишь, дочка? – взглянула она на притихшую Зою. – Иди в баню, пока не остыло!
- С удовольствием!
Зоя забросила шляпу на печь, схватила полотенце, вытащила чистое платье и, цапнув меня за руку, выбежала из дома.
- Покажешь, где тут что? – подмигнула она мне.
- Я сама тут давно не была. Все так изменилось, - призналась я. – Бабуля в другом доме живет, в конце этой улицы, на холме, ближе к мосту.
Дверь одного из сараев со скрипом отворилась. Из темных глубин показалось лицо деда. Убедившись, что бабули рядом нет, он вышел целиком и рассмеялся.
- Ух, баба! Огонь, а не баба! – и поманил за собой. - Пошлите, я всё покажу.
Он провел нас в глубину двора, показывая, что и для чего построено, открыл калитку, ведущую в сад, и махнул рукой влево.
- Баня вот. А вот, собственно, фронт работ.
Он отошел в сторону, и мне на нос упала черная снежинка. Я отмахнулась от неё, взглянула перед собой и замерла. Нет, в воздухе порхали не снежинки. Это был пепел.
Высокая, с раскидистой кроной и мощным стволом яблоня когда-то была прекрасна, и на ней росли замечательные яблоки, вкусные и сладкие. Когда-то она играла роль главного украшения этого сада, а здесь росли и вишня, и малина, и рябина. Но это было давно, задолго до моего возвращения сюда. Сейчас посреди черной земли стояло догорающее дерево.
Черный ствол и ветви тлели, источали жар и сияли. Россыпь ярких огней опутывала каждую веточку, очерчивала каждый изгиб, делая яблоню образцом эстетики разрушения. Она была невероятно прекрасной и ужасной в своей гибели.
У меня не было вопросов, как и почему это случилось. Откуда-то я знала, что пустующая улица и горящая яблоня связаны с тем, что до моего появления бабуля жила здесь одна. И что когда-то давно на улице кипела жизнь, и люди приходили к бабуле и, желая остаться рядом с ней, ели яблоки с этой яблони.
