Шиворот-навыворот (СИ) - Волкова Виктория Борисовна (книги читать бесплатно без регистрации .txt) 📗
— Ты мне это для чего рассказал? — еле сдерживаясь, хмуро поинтересовался Иван, загоняя глубоко внутрь дикую обиду и злость. Это он должен был везти Лильку в роддом, это его святая обязанность дать имя своему ребенку. Его, а не пьяного Пахома.
— А затем, чтобы ты понял, Ваня. — Отрезал Виктор. — Ни один нормальный мужик не станет мечтать о женщине, которая видела тебя не то, что с голой ж-пой, а с распоротой по диагонали ягодицей.
— То есть ты к ней как к сестре относишься? — уточнил Иван.
— Я бы и рад по-другому, но не могу. Я тебе вот что скажу: любишь, езжай к ней. Нет, оставь в покое. Обижать ее я никому не позволю.
— Тогда давай адрес.
— Держи. — На ярком зеленом листочке для заметок нетвердой рукой Витька вывел адрес и телефон.
В Москве полковник Шульгин уныло смотрел на заплаканную женщину.
— Вы же знали, Вера Акимовна?
— Нет, — мотнула головой соломенная вдова, но глаза, подведенные черным, забегали из стороны в сторону.
"Врет" — мысленно усмехнулся Шульгин.
ГЛАВА 23
Вова Нестеров считал, что родился дважды. И второй раз — под счастливой звездой. Даже в колонию он попал по блату. Мать похлопотала, чтобы отправили под Пермь. Там мотал свой срок Жук. Родной брат Коли Пахомова, соседа по лестничной клетке. Следовательно, Вите Жук приходился дядей.
На зоне Нестеров с удивлением узнал, что Жук не просто так, не хухры-мухры, не рядовая какая-то шавка, а казначей. И все общаковые денежки, что с воли передаются, попадают сразу к нему. И уж потом Жук со смотрящим распределяют, куда что пойдет.
Конечно, Вову Нестерова, которого никто даже и не подумал обижать, сразу определили на теплое место, в кочегарку. Закидал угля, и спи спокойно, дорогой товарищ.
Иногда он приходил погостевать к Жуку. Тот поил его чифирем и жаловался на артрит.
Так бы и жил Вова Нестеров до конца срока, если б не попал в больничку. И заболевание у него обнаружили серьезное, типа бронхита с плевритом. Вова пару месяцев до этого заходился в надсадном и выматывающем кашле. Жук забеспокоился, как бы парень не словил туберкулез, и отправил его к врачице. Толстой и пучеглазой Нелли Семеновне. Любовнице самого хозяина.
— Бронхит или воспаление легких, — поставила та диагноз, даже не взяв в руки фонендоскоп. — Пусть недельку-другую полежит, мы ему антибиотик проколем.
В тот же день в больницу доставили сержантика с двусторонним воспалением легких, с температурой под сорок. Мальчишка уже бредил и в этом своем бреду звал милую Оленьку и отгонял противную Верку. Случай оказался настолько тяжелый, что Нелли Семеновна лично назначила терапию и навещала больного при каждом удобном случае. Она так вымоталась, что даже пожаловалась своему любовнику Гоше, когда тот вечером тискал ее у себя в кабинете. Самому начальнику колонии. Игорю Ивановичу. А это она делала очень редко. Жаловалась вообще, а Гоше — в особенности.
— Ой, такой тяжелый мальчик, Гошенька. И был бы из зеков, а то солдатик. Аж сердце кровью обливается, если потеряем.
— На то ты и врач, чтоб людей спасать, — глубокомысленно заметил начальник колонии, шаря за пазухой у Нелли Семеновны.
— А что, Нель, у тебя в отделении земляк Жука отирается? — вдруг поинтересовался хозяин и весь напрягся, даже перестал теребить огромные груди своей любовницы.
— Да, — раздраженно проговорила она. И Гоша не понял, чем она недовольна: то ли тем, что он оставил свое занятие и пристает с расспросами, то ли тем, что земляк Жука отирается в отделении.
— Мне с ним потолковать нужно, — заявил хозяин.
— Завтра и поговоришь, мое дежурство, — проворковала Нелли, привлекая любовника к себе.
— А знаешь, Гош, — задумчиво проговорила она через несколько минут, надевая вываренные с хлоркой трусы и поправляя юбку. — Я только сейчас поняла, эти мальчики удивительно похожи…
— Какие еще мальчики? — рассеянно бросил хозяин, расслабленно развалившись в кресле.
— Такие, — вскрикнула Нелли. — Земляк Жука и плохой сержантик. Как будто от одних родителей. Мы с сестрой так не похожи, как они.
— Твоя сестра старая дура, не говори мне о ней, — рявкнул хозяин. Сестра Нелли Семеновны, Татьяна, приходилась Игорю Ивановичу законной супругой.
Нелли надула и без того полные губки и обиженно сказала:
— Тогда б женился на мне, а не на ней.
— Если б я женился на тебе, то изменял бы тебе с ней. И ты была бы старой дурой, — хохотнул Игорь Иванович.
А про себя подумал, что вовремя, что перевел разговор, и очень хорошо, что Нелька завтра дежурит. И уж тем более удачно, что братья-близнецы оказались в больнице именно сейчас, когда в общаке скопилось много денег.
Бумеранг навсегда запомнил этот момент. Когда его позвали в кабинет заведующей, а там сидел сам хозяин. Предложил чаю с медом. Хотел было предложить сигарет, но передумал, сказал, что он, Вова, болен, а со здоровьем шутки плохи. Поговорил о том, о сем. О матери, о доме…
И чего Жук предостерегал его насчет хозяина? Он оказался душевным мужиком. Правда, об этой встрече Бумеранг никому говорить не стал. Не пришлось.
В одну из бесед разговор зашел о Жуке. Слово за слово, как за якорь цеплялся Игорь Иванович, пока не дошел до самого главного. И сам в одночасье Бумеранг понял, что еще минута и проговорился бы. И замолчал.
— Пожалуй, я пойду, — промямлил Нестеров, поднимаясь с табуретки.
— Сидеть, — рявкнул хозяин. — Тебе кто встать позволил? Уйдешь, когда я скажу.
Нестеров вздрогнул и снова примостился на край табуретки.
Разговор оказался долгим. Но как не увещевал Игорь Иванович, Вова стоял на своем. Тогда хозяин предложил сделку, дав на размышления пол часа.
— Деньги эти я все равно заберу, — отрезал он. — Только тебя прибьют сразу. Решат, что это ты проболтался о схроне. Решай, пока я добрый…
Бумеранг всмотрелся в одутловатое, изрезанное морщинами лицо и понял, что другого выхода у него нет.
За Костюком приехали в конце недели. Мать и старший брат. Они всю дорогу трещали, рассказывая Бумерангу последние новости. От высокой температуры и всякой гадости, которой наколола и напичкала напоследок Нелли Самуиловна, раскалывалась голова и клонило в сон. Хотелось заорать, чтобы эти двое заткнулись. Первой его недовольство заметила мать Костюка и потрогала жаркий от температуры лоб.
— Юрочка, бедный, потерпи, сыночек, скоро приедем.
И шикнула на старшего сына, который продолжал что-то рассказывать из своей незамысловатой деревенской жизни. Рассказы эти мало интересовали Бумеранга. Он выбрался, эти крестьяне приняли его за своего. И самое главное, скоро он поедет в Москву и поступит в МГУ на юридический факультет. В том, что его примут, Бумеранг не сомневался, в кармане рубашки, поближе к сердцу, лежали направление на учебу, характеристика и прочая фигня, выписанная хозяином. Он правильно сделал, что не стал просить свою долю из общака, экспроприированного Игорем Ивановичем. Откуда у бедного сержанта Костюка деньги? А вот разные бумажки и направления, это сколько угодно. Оценило начальство отличную службу и направило на учебу. Скоро, очень скоро, через несколько лет, он станет лейтенантом милиции, и его обидчики получат по заслугам. Он представлял, как лично арестует Герта и Пахома. Ведь он в курсе всех ходов и выходов. Догадался, как узнает Пахом о приходе вагонов с радиодеталями через дочку какого-то Родиона Михалыча, работавшего в управлении перевозок. Помнит, куда Герт потом сдает украденное. Проверить все это — раз плюнуть. И тогда сядут они, и будут топтать зону долгих двенадцать лет. И получат все то, что уготовили ему. И Герт, и Пахом.
Мать снова погладила его по лбу и поправила распахнувшийся полушубок.
— Совсем тебе плохо, Юрочка?
Странно, но в ее глазах Бумеранг прочел боль за него. Ну, не за него, конечно, а за своего сына, оказавшегося стараниями Нелли Самуиловны обряженным в зековскую одежку и погребенным где-то за территорией лагеря.
